Паноптикум Города Пражского - Иржи Марек

Надо сказать, что карманники весьма уважали своего пана Боуше; они его знали, и он их знал; когда он шел по вокзалу, "щипачей" как ветром сдувало, потому что здесь он их брал без всякого повода и предлога.

Рассказывают, как-то раз карманник Карличек выехал всей семьей на дачу, но на вокзале случайно столкнулся лицом к лицу с детективом Боуше. И пришлось ему отправиться в четвертое отделение, а семейству уехать без папочки. Пан Боуше определенно полагал, что карманнику отпуск ни к чему. Он предпочитал, чтобы его люди всегда были у него на глазах.

А вообще пан Боуше - человек обходительный. Было у него излюбленное местечко, посещаемое им регулярно, - трактир "На курьих ножках", неподалеку от костела святого Аполлинария. Облюбовал он его не ради необычного названия и не потому, что в последнее время туда зачастили по утрам пражские ночные гуляки, а потому, что здесь уже спозаранку подавали суп.

Заглядывал сюда пан Боуше и вечерами. В таких случаях пан трактирщик, ни о чем не спрашивая, ставил перед ним грог; пан Боуше пил горячий грог даже летом, все из-за проклятого насморка, но никогда за грог не платил, потому что всегда кто-нибудь готов был угостить пана Боуше (хотя подсесть к его столу он бы не посмел). Карманники считали своим долгом заботиться о здоровье человека, который заботился о них. Ведь что это был бы за мир, если бы воровство оставалось безнаказанным? Этого себе ни один вор не пожелает, потому что красть можно только там, где царит порядок.

Если случалось, что в "Курьих ножках" никого, кроме пана Боуше, не было, трактирщик все равно денег не брал, а записывал их в долг. Когда потом приходил кто-нибудь "из бранжи", трактирщик говорил:

- Вот, смотри, ставлю тебе в счет один грог, который выпил вчера вечером пан Боуше.

На что карманник только головой кивал, мол, какой может быть разговор.

- Ну да, расщелкать крупное дело, на котором бы все управление зубы себе обломало, - бормотал про себя пан Боуше, шагая ранним утром по холодным пустынным улицам. -Главному-то советнику легко говорить, а вот если у тебя вечный насморк... Из-за него я и служу в корпусе неуниформированной полиции или, попросту говоря, в "тайных" - потому что к мундиру этот мой мокрый нос никак не подходит.

В этих горестных размышлениях над собственной судьбой пан Боуше добрался до своего трактира и заказал горячий суп.

Зал был почти пустой, хотя совсем недавно тут дым стоял коромыслом - какая-то господская компания кутила здесь напропалую, - и трактирщик пожаловался детективу:

- Эти нынешние, которые при деньгах, они думают, что им все дозволено. Вы только поглядите, пан комиссар, что эти чокнутые натворили в туалете. Вчера повесил там новое зеркало, так они мне его разбили, потом каждой даме давали по осколку, мол, на счастье, Люди нынче зашибают деньгу и бесятся с жиру. А я вам так скажу, пан комиссар, когда грошовую рюмку разобьют, и то у меня душа болит...

В трактир вошел молочник, пан Повондра, перевел дух в прокуренном тепле, словно это был самый лучший на свете воздух, и заявил:

- Вот и зима на подходе. Когда со стерни тянет стужей, лучше дома сидеть да на печи пердеть.

И он вежливо подключился к жалобам трактирщика:

- Святую правду говорите, сегодня эти богачи не знают, куда себя девать. А уж если у кого автомобиль, так он воображает, что ему все с рук сойдет... Вот как сейчас, например. Выгружаю я бидоны на Виноградах, гляжу в оба, как бы не сбиться со счету, а тут едет мимо молодой пижон на авто и какая-то девка с ним, так они не постеснялись бросить в меня туфлю!.. Ну, я распалился, будь у меня под рукой камень, я бы им показал, глаз у меня еще верный, но в этой чертовой Праге разве найдешь на улице камень! Вот у нас в деревне, там совсем другое дело...

Похоже, больше всего пана Повондру уязвляло, что он не смог пульнуть в эту парочку камнем, а не то, что они швырнули в него туфлей.

А эта туфля, она хотя бы новая была? - поинтересовался пан Боуше.

А ножка-то небось была точеная? - спросил трактирщик.

На ножку такой шлюхи я плевать хотел. А туфля эта... Новая-то она была, но на что мне одна, верно? Если б эта стерва бросила хоть пару!

После чего пан Повондра тоже заказал себе суп и начал его с наслаждением хлебать.

- Только это даром ему не пройдет, они, эти пижоны, часто ездят по Праге, и он мне еще попадется! Я ему покажу, как швыряться в порядочных людей туфлями какой-нибудь курвы!

Затем они разошлись. Пан Повондра направился со своей лошадкой в Ходов, детектив Боуше пошел домой, а трактирщик выставил последних клиентов, осоловевших в тепле, и запер дверь.

С наступлением дня пражские улицы выглядели приветливее, появились первые мусорщики, их колокольчики зазвенели, выманивая из домов служанок с ящиками золы; служанки спешили обменяться свежими сплетнями, позевывая после ночи, которая опять оказалась такой короткой.

Пан Боуше, придя домой, улегся рядом со своей супругой, которая уже собиралась вставать и ворчала, что хоть раз в жизни он мог бы прийти пораньше; но он не обратил никакого внимания на эти слова, выслушивая их вот уже двадцать пять лет подряд. Он уснул глубоко и безмятежно, ибо после ночного дежурства ему полагался выходной.

А так как у него был выходной - да, вот что значит случай! - он не узнал о крупном происшествии, случившемся в Праге утром того же дня. Пан главный советник топорщил свои навощенные усы и хмурился, не зная, как подступиться к этой истории. Полицеское управление и впрямь обломало на нем зубы, но и пан Боуше даже по самой случайной случайности никак не мог его расщелкать, потому что не имел о том понятия. Да, случай иногда может и свинью подложить.

История была такой загадочной, словно ее взяли из киноленты. Туман на улицах, размазанный свет газовых фонарей и это авто, мчащееся по спящему городу, - ну, чистый Лондон, только Скотленд-Ярда тут не было. А еще не было ни малейших следов. Пан главный полицейский советник выгнал на улицы Праги всю свою команду, но и это не помогло. Никаких полезных сведений его детективы не доставили.

Итак, в тот день, ранним утром, когда ночь переходит в рассвет и осенние туманы лежат в пражских парках, подымаясь из влтавской долины (а также из долины Ботича и даже из Рокитки), в такую вот унылую пору по Праге катил автомобиль. За рулем сидел молодой человек.

Автомобиль остановился на улице Леже, где была шикарная лечебница Борувки; это заведение, следившее за своей репутацией, оказывало деликатные врачебные услуги и пользовалось популярностью у людей состоятельных: здесь можно было болеть долго и дорого, под бдительнейшей опекой персонала и врачей; здесь находили прибежище люди очень больные, но и даже слишком здоровые, которые по некоторым щекотливым соображениям в этом прибежище нуждались. Часто в лечебницу прибывали дамы, буквально пышундие здоровьем, чтобы через неделю покинуть ее слегка побледневшими...

Скрипнув тормозами, авто остановилось прямо против входа. Швейцар видел это из своей стеклянной конторки, он не спал - как можно спать на службе в таком шикарном заведении! Кроме того, ночами всегда случались визиты, которые щедро оплачивались. Швейцар пулей вылетел на улицу. Молодой господин уже пытался взять в свои объятия женщину, лежавшую на заднем сиденье, но у него это никак не получалось, и услужливый швейцар вежливо отодвинул его.

- С вашего позволения, я сам... В этом деле главное - правильная ухватка! - добродушно произнес он, приподнял элегантную даму и понес в помещение. Молодой человек побрел за ним.

Швейцар принес женщину в приемный покой, уложил на диван, обтянутый темной клеенкой.

- Глубокий обморок, верно? Значит, это сердечко, - со знанием дела сообщил он молодому господину, топтавшемуся у дверей. Затем швейцар выскочил в коридор: - Секундочку терпения, пан доктор на втором этаже, я мигом!

Он и в самом деле тут же вернулся, однако молодого человека уже не было ни в приемной, ни в коридоре, слышно было только, как от дома отъезжает автомобиль. Швейцар выбежал, но в тумане увидел лишь, как машина сворачивает на Миковцову улицу, и вскоре все опять стало тихо и пусто.

Перепуганный швейцар вернулся в приемный покой. Врач склонился над незнакомкой, поискал пульс, потом удивленно поднял голову:

- Послушайте, эта женщина мертва!

Швейцар зажмурился: только этого не хватало! Выходит, тот человек привез сюда покойницу, а я, дурак... Скандал, скандал в нашей лечебнице, шеф мне этого не простит, и надо же такому случиться как раз в мое дежурство... Трясущейся рукой он набрал номер полиции.

Полиция сумела лишь констатировать, что личность покойницы ей неизвестна. Возраст около двадцати лет, рост средний, каштановые волосы, ухоженные ногти, дорогое белье и платье, особые приметы отсутствуют.

- Как выглядел автомобиль? Светлый или темный?

- Господи Иисусе, ей-богу, не знаю. Вроде темный.