Длань - Алексей Юрьевич Ханыкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты ещё не собрана? Почему?
— Папочка, что происходит?
— Как что? Быстрее! Прислуга! — ещё громче закричал он. Тут же в комнату вошли две женщины, испуганно поглядели на своего господина и слегка поклонились. — Чего вы стоите?! Помогите собрать вещи! Самое необходимое! Мы отправляемся!
Женщины замешкались. Они какими-то правилами из большой гардеробной девочки выбирали платья и аккуратно складывали в небольшой чемодан, вовремя подставленный рядом Лиором. Выбрав тройку, они помчались к другому шкафу собирать остальное бельё и на ходу объяснять девочке, в каком случае следует надеть ту или иную вещь.
Танзи смотрела на этот переполох с непониманием и ужасом. Она желала вновь убежать в свой домик на дереве, но не могла: отец суетился, что-то подсказывал прислуге и говорил Танзи внимательно смотреть и запоминать.
— Там, куда мы поедем, будешь делать всё сама! Поняла? Вот, чего стоишь? Давай, помогай, — приговаривал Лиор, но тут же остепенялся. — Нет, ну куда ты идёшь? Стой в стороне и смотри. Ох, нас ждут, понимаешь?
Танзи тихонько захныкала. Ужас происходящего поглотил её с головой, и она не могла понять, что ей делать. Она хотела, чтобы приехал дедушка Джиллин и спас её.
Не выдержав, Танзи бросилась к отцу, обняла, прижалась к его рубахе и заплакала. Лиор простоял так, пока прислуга не бросилась к очередному шкафу. Тогда, закричав, он оттолкнул девочку, наказав идти к матери.
— Да чт…? Да куда? — не унимался Лиор. — Всё! Довольно. Хватит ей вещей.
В этот момент Танзи выбежала из комнаты. Она пронеслась по пустому коридору и выскочила на улицу, чуть не столкнувшись со старым домоправителем. Тот нёс два чемодана к карете. Он пошатнулся, едва удержав равновесие, и с состраданием посмотрел на девочку. Танзи испугалась ещё сильнее. Оббежав его, она, из последних сил стараясь не зарыдать, бросилась к матери.
— Мамочка, мама! Что происходит?
— Тише, тише, — она погладила дочь по голове и обняла. — Скоро всё будет хорошо. Нам нужно уехать на время из-за твоего деда. Но, как только всё наладится, мы вернёмся. Главное — не бойся. Ничего не бойся. Просто верь, хорошо?
Танзи не могла понять, как долго они ехали в повозке. Окна были закрыты тёмной шторой, и смотреть на дорогу она не могла. Лишь дыра вверху позволяла свету попадать в закрытый каретный короб. Было ужасно скучно: родители не говорили, лишь изредка напевая какую-то мелодию, и иногда приговаривали: «Нужно верить, что всё будет хорошо, и мы верим!».
День медленно тянулся к своему завершению. Среди сине-алой пелены заката можно было разглядеть первые звёзды.
Желудок ужасно сосал и выл, но никто в карете не придавал этому значения. Танзи боялась сказать о голоде родителям, боялась, что они вновь её не послушают и упрекнут, что она «не верит».
После очередного знака от желудка, когда голодная тошнота стала подступать к горлу, карета остановилась.
Дверь приоткрылась, и девочка увидела пугающие широкие глаза и растянутую на всё лицо улыбку.
— Пора отдыхать, — пропело улыбающееся, напоминающее человека существо и настежь открыло дверь.
И Танзи увидела два небольших деревянных домика. Вдалеке виднелся лесок, а за кронами деревьев возвышались пики горного хребта. Девочка не могла понять, куда их привезли, и даже знания картографии не позволяли ей сориентироваться.
Через три дня они прибыли. Горный привал — небольшая деревушка у подножия гор. Последнее поселение для странников, которые решат испытать себя и взойти к снежным вершинам. Деревушка была безызвестной, здесь мало кто проходил, и она не входила в торговую дорогу в огиб местных гор.
Люди встретили гостей с широко раскрытыми глазами и улыбками, от которых у Танзи кровь стыла в жилах. Сначала к ним навстречу вышел отец и первым делом поблагодарил за то, что те решили приютить их.
Жители продолжали улыбаться и не спешили беседовать. Лишь старик, который представился Главой, неохотно пригласил войти.
В Горном привале было немного домов, и все они полукругом возвышались над небольшой площадью в центре. Почти все дома были деревянные, и казалось, что в них было ужасно холодно из-за соседства со снежными великанами.
— С вами нельзя говорить, — объяснил Глава, пока вёл семью к их домишке, — потому что не знаете правил. Вы не постигли счастья, и потому ваши уста могут вложить в нас ложь, грязь и порок. Мы заговорим с вами, когда вы будете к этому готовы.
— Если таковы ваши правила, мы будем их уважать.
Старик больше ничего не ответил. Он привёл их к старой, покосившейся от времени и сырости хибаре. Дверь едва закрывалась, и от дуновения ветерка петли скрипели протяжным жутким воем. Танзи вжала голову в плечи, понимая, что именно здесь им придётся жить. Старик остановился и показал пальцем на хибару. Мама Танзи, недолго думая, решил возразить, но Лиор её остановил. Ора лишь разочарованно вздохнула и повела дочь внутрь.
Как только дверь за ними закрылась, Глава спешно захромал прочь. Он словно бежал от их дома, и возраст был ему для этого не помехой.
Танзи ожидала, что это будет ужасный, холодный, противный и безжизненный дом, но внутри оказалось довольно уютно. В главной зале из стены выпирал неуместно большой пристроенный самовольно камин, в котором догорали брёвна. Стены, по всей видимости, для утепления, были увешаны разного рода старыми гобеленами, рисунки на которых давно стёрлись во времени и шкурами зверей. Рядом с источником тепла располагался большой стол и несколько прочных деревянных стульев. У обратной стены стоял полупустой книжный шкаф: половина из книг отсырела, некоторые были изорваны и, скорее всего, ранее использовались для растопки камина, но некоторые были в добротном состоянии и ждали момента, когда их откроют. В двух других комнатах, которые считались спальнями, мебель была на удивление новой, словно на днях привезённой из мастерской. Рассматривая убранство дома, Танзи немного успокоилась. Ей нужно было занять себя, чтобы не думать обо всех этих событиях.
Не желая нагонять тревоги в стенах старого
