Приказчик без головы - Валерий Введенский

Дачу в этом году не сняли из экономии. Однако жара, приятная на природе, в Петербурге оказалась невыносима. Камни, из которых город построен, от солнца накаляются, и даже ночью не случается успокоительной прохлады. Прибавьте пыль, комаров, миазмы, дым фабричных труб…

«Господи, как славно, что Диди стал поверенным, – думала княгиня. – Рекой не рекой, но деньги теперь потекут. Особенно если первое дело случится громким. И выигрышным!»

Ночью, в спальне, выяснилось, что дело уже поручено. Увы, увы, по назначению безгонорарное. Незадачливый убийца право на защиту имел, а вот денег – ни копейки. Тарусову, как новичку, его и подкинули.

Дмитрий Данилович не спешил снимать халат. Прохаживаясь взад-вперед по спальне, репетировал:

– Господа судьи! Господа присяжные! Вашего приговора ожидает подсудимый, обвиняемый в самом страшном преступлении, которое только можно представить. Прежде всего, я должен выставить его поступок без прикрас. Понимаю, что тем самым я теряю всякую возможность защитить его, но должен признать – подсудимый поступил нехорошо. Весьма нехорошо! Единственное, чем можно объяснить столь ужасное деяние, – умопомешательством! Да-с!

Сашенька кашлянула, чтобы прервать на секунду мужа:

– Диди! Неужели настолько безнадежно?

– Увы! – развел руками Тарусов. – При обыске в доме обвиняемого найдена отрубленная голова. В прихожей висела, в заплечном мешке…

– Какой ужас… Одна голова? А тело?

– Тело всплыло днем ранее, в Малой Невке. Естественно, декапитированное[4]. Труп опознали по одежде и родимому пятну на ноге: Сидор Муравкин, старший приказчик купца второй гильдии Осетрова. Происходил покойный из крестьян Ярославской губернии, в Петербурге прожил около пяти лет. Исчез за день до всплытия. Полиция произвела обыск в доме купца, где погибший проживал, и в доме единственного родственника – брата Антипа. С обоими Сидор незадолго до смерти крупно поругался, а с братом к тому же подрался. Ну вот… У этого самого Антипа голову и нашли.

– Глупость несусветная! – Александра Ильинична порывисто откинула одеяло и буквально выпрыгнула из кровати.

– Ты о чем? – не понял князь.

– А вот ответь – с какой целью этот Антип обезглавил труп?

– Чтобы опознать не могли!

– А зачем тогда голову у себя держал?

– Говорит, закопать не успел. Я тебе главное не рассказал. – Князь посмотрел в глаза супруге. Они были друг с другом на «ты» – тоже веяние времени, в начале века подобное и представить было нельзя. – Антип признался!

– Признался?! – изумилась Сашенька. Раскаявшийся братоубийца совершенно не подходил для громкого дела, о котором она мечтала для мужа. – А вдруг его били? Вдруг пытали? Сам давеча рассказывал, как подследственного заставили соль есть, а потом трое суток не давали пить.

– Исключать подобного нельзя. Адвокат в предварительном следствии не участвует, сама знаешь…

Судебную реформу провели робкую и половинчатую. Да, суд присяжных, но не во всех губерниях. Да, у обвиняемого теперь есть защитник, призванный в состязательном процессе подвергнуть сомнению доводы обвинения, но поди докажи, что признания выбиты пытками или угрозами, а ведь оно случается сплошь и рядом! Конечно, по новым уставам одних признаний недостаточно, но по-прежнему судьи придают им первостепенное значение, а отказ от них трактуют не в пользу обвиняемого.

– А сам Антип что говорит?

Вопрос Сашенька задала с подвохом! Уже упоминалось, что Александра Ильинична с советами не лезла, но, когда было невтерпеж, давала их исподволь, в завуалированной форме. По безнадежному и безгонорарному делу даже начинающий адвокат не станет из кожи вон лезть. Вряд ли Дмитрий Данилович собирался навестить Антипа до суда. Но после слов супруги он переменил решение.

– Сегодня некогда было, коллеги поздравляли, – после некоторой паузы попытался оправдаться князь. – Завтра!

– Расскажешь?

– Непременно! А сейчас позволь я речь закончу. Слушай! Я не буду обелять преступника, господа присяжные. Он – негодяй. Но я должен, я обязан хотя бы на один волосок, на одну степень уменьшить его ответственность, а стало быть, облегчить наказание.

– Блестяще! – Замерзшая в одной сорочке Сашенька прильнула к мужу и принялась развязывать поясок халата. – Я люблю тебя…

Бывают же на свете счастливые пары!

Алексей Прыжов, увидев Сашеньку у себя в прозекторской, с замиранием сердца спросил:

– Что-то случилось?

У каждой женщины есть безнадежно-безответно влюбленный воздыхатель, скромный рыцарь, который всегда подле, не докучает, скромно ждет своего часа. А вдруг? Вдруг муж окажется подлец? Бросит или помрет?

– Нет! Забежала похвастаться! – Александра Ильинична приврала. До 5-й линии Васильевского острова – не ближний свет, пришлось нанять извозчика. – Диди приняли в поверенные!

– Поздравляю! – сухо сказал Прыжов, отвернувшись, чтобы счастливая супруга новоиспеченного адвоката не заметила разочарования на его худом нервном лице.

С Алексеем Сашенька вместе росла, что и определило характер их отношений. Невозможно пойти к алтарю, коли в детстве на соседних горшках сидели. Приятель по играм, помощник в учебе (был постарше, потому всегда объяснял Сашеньке непонятное и трудное), хранитель девичьих тайн (в юности женщины так бессердечны!), крестный Татьяны (увы, в зрелости тоже!), Прыжов никогда не признавался ей в любви, но неизменно томный взгляд, дрожание рук, житие бобылем (а ведь тридцать семь стукнуло, давно пора!) выдавали неразделенные чувства.

Диди, как надеялась Сашенька, не догадывался – Алексей всегда был безупречен, да и она не давала повода.

– Уже и первое дело назначено! – продолжила Тарусова.

Прыжов промолчал. Хорошо зная Сашеньку, понимал, что приехала неспроста, есть причина, причем весомая, и терпеливо ждал, пока сама о ней расскажет.

– Может, ты слышал? Одному приказчику голову отрубили.

– Муравкину? – уточнил Прыжов.

– Да, да! – обрадовалась Сашенька.

Похоже, не зря тащилась!

– Слышал. И даже видел.

– Как рубили, видел? – пошутила княгиня.

– Нет, я голову исследовал. На затылке след от удара тяжелым тупым предметом. Предположительно, обухом топора или молотком, – на медицинские темы Прыжов говорил без эмоций, лаконично. – Склоняюсь к первому.

– Почему?

– Сомневаюсь, что преступник носит при себе сумку с инструментами. А топор у него точно был. Голову им отрубил.

– А умер Муравкин от чего? От удара по затылку или когда голову с плеч снесли?

– Хороший вопрос. Надо будет еще разок взглянуть.

– А что, голова здесь? – удивилась Сашенька.

– Здесь! В банке со спиртом плавает. Надо, кстати, напомнить окружному суду, чтоб забрали. – Прыжов черкнул что-то в блокнотик.

– Голову на суде покажут?

– Конечно. Надо ведь присяжных напугать. А то разжалобит их твой муженек велеречивостью, наплетет про умопомешательство на почве ревности, тут-то прокурор банку на стол – и все! Никакой жалости к братоубийце у присяжных не останется.

– А мне можно на голову взглянуть? – Ради дела Сашенька проглотила фамильярного «муженька».

– Конечно, нельзя…

– Ну Лешич! – заныла Тарусова и поджала губу.

Дабы не сыпать соль на раны, она никогда не флиртовала с Прыжовым, но сейчас случай исключительный.

– Я очень тебя прошу! – Сашенька потеребила друга за рукав грязного халата.

Была готова даже подарить поцелуй, но Алексею просьба любимой словно приказ:

– Ладно! Тебе можно!

Трупы благочестивых людей ожидают похорон дома, в полицейские же морги свозят бездомных, нищих, безвестных. Их тела отыскиваются далеко не сразу, потому Прыжов велел Сашеньке закрыть глаза, а к носу приложить платочек.

– Смотри!

Ух! Голова не страшней оказалась, чем уродцы в Кунсткамере.

– Хотел сперва в формалине законсервировать, а потом передумал, – поделился Прыжов. – Почернеет! Сразу эффект пропадет. Не такой страшной покажется!

– А обратно передумать можешь? – прищурилась Сашенька.

Ей-то подобный эффект был совершенно не нужен!

– Только ради тебя! – подчеркнул Алексей.

– Очень прошу, – понизила голос Сашенька и, снова отступив от принципов, сильно сжала ему ладонь.

Прыжов сразу же бросился исполнять желание. Открыв крышку, щипцами вытащил из банки голову:

– А хочешь, я ее вообще потеряю?

– Хочу! – обрадовалась Сашенька, но выразила опасение: – А тебе за это не попадет?

– Не попадет! Должны были две недели назад забрать. Что я им, кладовщик при складе?

Ворчание было понятным: коллежский асессор Алексей Иванович Прыжов занимал куда более высокую должность – эксперта по анатомо-патологическим и анатомическим исследованиям Врачебного отделения Губернского правления[5].

– Ой, здорово! – захлопала в ладоши Тарусова.