Пути-дороги гастрольные - Любовь Фёдоровна Ларкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь открыть, поднять костыль. —
Постепенно осмелели
В жаре коек и простынь —
Покормить солдата с ложки…
Приходилось нелегко,
Коль ни маковки, ни крошки,
Ни росинки… Но зато
Письма нас писать просили,
Чтоб писали веселей!
Чтобы родственникам силы
Поддержать на склоне дней,
От хороших, от вестей
Были б чуточку бодрей
И с Победой ожидали
В дом героев — сыновей.
30/11 — 1980 г.
Поражает трепетность и нежность женская, а какие образы, картины рождает прочтение её стихов!
Сердцем
Помню я день ослепительно яркий!
Лес, опьянённый июньским теплом,
Сеял пыльцу на цветные поляны,
Где мы гуляли с тобою вдвоём.
Песней дрозды нас с утра развлекали,
Дятел упорно стучал за спиной,
Солнце с ромашкою нас обвенчали,
Небо бездонное над головой.
Листья осины чуть-чуть трепетали,
Переливаясь, сверкая в лучах.
Шли нам навстречу полдневные дали
С нежной пыльцою на гибких плечах.
Помню я день в моей сказке былинной,
Помню глаза и улыбку твою.
Ветра порывы иль шёпот любимой
В сердце влюблённом ревниво храню.
27/11 — 2013 г.
Особенно меня восхищают пейзажные стихи-фэнтези:
Фантазия
Разворачивает к ночи
Войско белое пурга,
Грозно ставнями грохочет
И купается в снегах.
Кувыркаются снежинки.
У высоких у ворот
Тени водят хоровод
По заснеженной тропинке.
Ближе, ближе, всё смелее
Чьи-то призраки снуют.
Во дворе под старой елью
Вина дьявольские пьют.
Чую, что-то тут случится!
Ведь не зря весь этот сброд…
Кто-то в ставенки стучится,
Барабанит! Ну, народ!
Я — к окошку, нет окошка!
Только снег вокруг меня.
Где-то звякнула гармошка.
Ни домов и ни огня…
А пурга совсем сбесилась!
Так и метит мне в глаза.
Я к берёзке прислонилась
И от страха чуть жива.
Подкатили лихо сани.
Не успела я моргнуть,
Как уже неслась с ветрами
И ни охнуть, ни вздохнуть.
Кто-то с чёрными усами
Что-то в ухо мне шептал,
Кто-то этот был с рогами
И разбойником свистал,
Обещал златые горы
реки полные вина,
Но напрасны уговоры:
Ночь не вечна, хоть темна.
И не знаю, как смогла я
Страха дрожь остановить —
Знать душа моя святая
И нельзя её сломить!
Присмотрелась: тройка бесов
Да и кучер — чистый чёрт!
Стало даже интересно.
Что ж, лошадки — первый сорт!
И не знаю, как смогла я
Страха дрожь остановить —
Знать душа моя святая
И нельзя её сломить!
Долго мчали мы лесами…
Погоди, рогатый вор!
Хоть и быстро мчатся сани,
Но коротким будет спор.
А пурга всё: сею, вею…
Вдруг вдали пропел петух!
Бег споткнулся. Я смелею,
Перехватываю дух,
Крест кладу… Держись, родная!
Кнут из рук нечистых — хвать!
Помоги мне, Пресвятая,
И давай бесов хлестать
И направо, и на лево
Всею силой вдоль хребта.
На боках бесовских пена,
За верстой бежит верста…
Не сломить нас, как былинку
Крепость хитростью не взять!
Рано правили поминки,
Растакую вашу….
Утомлённо скачет тройка,
Заметает след пурга.
Душу русскую не троньте! —
Обломаете рога!..
Вот вдали рассвет пробился,
Словно через толщу лет…
Огляделась — свет струился…
Я в избе? — Сомнений нет!..
А в душе всё посвист тонкий,
И в ушах метельный смех…
Ставни настежь шумно, звонко!
Заходи в мой дом, рассвет
Ни пурги, ни дикой тройки,
Ни бесовских глаз в пути,
Словно бред после попойки,
Но ведь я не пью! Ни-ни!
Но в ушах всё посвист тонкий
И в душе метельный смех.
Растворила ставни звонко:
Заходи в мой дом рассвет!
Заходи, мой гость желанный!
Снег стряхни, присядь к огню.
Я сейчас согрею чайник,
Свежим чаем угощу.
Притомился, чай, с дороги:
Всё идёшь, идёшь, идёшь
От порога до порога
Так и жизнь всю проживёшь?! —
«Я о том не сожалею,
Но хотел бы точно знать
Там, где тьму я одолею.
Будет солнце ли сиять?!»
09/07 — 1983 г.
Это только малюсенькая часть её стихов, песен и других творений как в стихах, так и в прозе, и я просто советую вам, дорогие мои друзья, окунуться в волшебство образов, созданных ею. Дай Бог здоровья и счастья, творческого горения дорогому моему, любимому всем сердцем Человеку, стойкой и талантливой Женщине — ЛЮБОВИ ЛАРКИНОЙ!
Людмила АЛЁШИНА-ДУЮН
Однажды утром
Стояло, на удивление, безветренное утро, что на Каспии бывает редко и очень редко! Море окутал плотный, словно молоко, туман. Было сыро и зябко не по-летнему. Но вот из-за Красноводска*, пробив молочную пелену, блеснуло ласковое солнце, чуть подёрнутое лёгкой дымкой, и с первыми его лучами туман медленно стал удаляться в море и постепенно ушёл за горизонт. Перед глазами открылась совершенно гладкая, словно сверкающее зеркало, поверхность небольшой авазовской лагуны.
Прохладный песок, словно вода, сочился под ногами, плотно обнимая ступни, потому идти было немного вязко, но довольно приятно, не то, что днём, когда на раскалённый песок боcою ногой не ступишь. Вот в зелени пышной, верблюжьей колючки, поднявшись на задние лапки, принюхиваясь к воздуху, пропищал суслик, ему ответил другой. Потом проворно юркнул в свою норку. По кромке берега проворно сновали чайки и ещё какие-то длинноногие птицы и выхватывали во влажном прибрежном песке всякую живность: мелких рачков и икринки рыб, которые были занесены вечерним прибоем. А высоко в небе над прибрежными барханами уже трепетал жаворонок и звенел, словно серебряный колокольчик. По гладкой, беспредельной поверхности Каспия беспрепятственно скользили нежные солнечные лучи. Всё было таким праздничным и чуть-чуть сонным.
Я остановилась на краю влажного песка и долго смотрела в море, пытаясь увидеть хоть маленький намёк на тот туман, который ещё совсем недавно обнимал этот золотистый берег. Вскоре мой рассеянный взгляд уловил почти на самом горизонте какое-то движение. Чёрные точки двигались по направлению к берегу: то исчезали, то вновь появлялись, но уже ближе и ближе. Эти таинственные точки очень заинтересовали меня. Вначале я подумала, что это проводят учения аквалангисты. Проголодавшись, я вернулась в дом городка Аваза**, который мы снимали почти у самого берега.
После завтрака я вновь отправилась на берег, чтобы вымыть посуду, как это я всегда делаю. Но едва переступила порог, как мой взгляд уловил те самые точки почти у самого берега, и я замерла от неожиданности: совсем недалеко, слева от камней, где мы ловили креветок, плавали два огромных тюленя. Круг за кругом они приближались к крутолобым камням, которые являлись удачным местом для мальчишек-рыболовов.
Вдруг на мокрые, скользкие камни что-то стало карабкаться, и тут я догадалась, что это был малыш тюленей. Он так долго
