Круто закручено - Марина Серова

— Для подозрений есть серьезные основания? — я вынуждена была подать голос, потому что Геннадий Валентинович снова замолчал.

— Основания? — Он встал и начал расхаживать по комнате. — Основания имеются. Первое. Наша фирма давно ведет разработки в области… — Вересов остановился, с некоторым сомнением взглянул на меня и снова зашагал. — Одним словом, это что-то вроде сверхпрочного волокна на негорючей основе. Причем себестоимость, которой мы в состоянии добиться при промышленном выпуске, сделает производство этого волокна очень выгодным. Кроме нас, в Тарасове имеется еще одна фирма, занимающаяся той же проблемой. — Он задержался у окна, повернулся к нему спиной и положил руки на подоконник. — Когда-то давно, еще при советской власти, мы все дружно работали в одном НИИ. Знаете, как это бывает: террариум единомышленников… Потом практически каждая лаборатория превратилась в отдельную частную фирмочку. Барахтались все очень активно и усердно, но выжить в конечном результате удалось только двум: нам и нашим, теперь основным, конкурентам — фирме «Менделеев». Возглавляет ее бывший сотрудник нашего института Андрей Григорьевич Сивопляс. Человек, скажу вам, весьма нечистоплотный. Я знаю его достаточно хорошо и могу вас заверить, что он способен на любую подлость.

Геннадий Валентинович с силой оттолкнулся от подоконника и снова стал расхаживать. Находясь в движении, он явно чувствовал себя гораздо комфортнее. А может быть, все дело в том, что он наконец принял решение и теперь перекладывал свои сложные проблемы на мои хрупкие плечи.

— Так вот, когда мы начинали, естественно, отправная точка была общая — наследство нашего безвременно сгинувшего в пучине перестройки института. Но я же знаю, кто собрался в «Менделееве»… Их и близко нельзя сравнивать с моими ребятами! Они там вполне толковые специалисты, но не разработчики — исполнители, своих идей ни на грош… И, представьте себе, в последнее время они стали нас догонять. Причем не просто быстро, а слишком быстро. Недавно впервые заговорили о выпуске своего, якобы разработанного ими, волокна. Не знаю… Некоторые у нас, в совете директоров, считают, что у меня мания преследования… Но технические характеристики, которые они анонсировали… Они же один к одному совпадают с нашими!

Вересов довольно неожиданно для меня прервал свое хождение, почти подбежал к креслу и рухнул в него. То ли признал все-таки, что в моем кресле тоже можно сидеть, то ли совершил этот поступок в состоянии аффекта. Я так и не успела обдумать его поведение, потому что он тут же вскочил, выпрямился, протянул вперед правую руку и страшным голосом произнес: «Никогда!» Ну прямо как благородный герой на спектакле художественной самодеятельности.

— Никогда! — так же горячо повторил он. — Да никогда не поверю, что «менделеевцы» за какие-то полгода, без посторонней помощи, сумели получить результаты, над которыми мы работали несколько лет!

— Ясно, — его недавняя сухая деловитость была мне по душе гораздо больше, чем теперешняя пылкость. — Вы уверены, что существует утечка информации. Но почему вы думаете, что в этом виновата ваша жена?

— Круг лиц, имеющих доступ к материалам, в которых зафиксирован процесс выработки волокна, достаточно узок, — Геннадий Валентинович пожал плечами. Он словно почувствовал мое отношение и снова стал серым и невыразительным. — Мы, конечно, не режимное предприятие, особой секретности у нас никогда не было, но важные документы хранятся в сейфе, так что человеку со стороны добраться до них… не знаю, достаточно сложно. А Лариса… Лариса Витальевна… Я довольно часто работаю дома, так что она имеет возможность… — голос его чуть дрогнул, но он откашлялся и твердо закончил, — имеет возможность видеть материалы самых последних данных по нашим разработкам.

Вересов опять встал, подошел к окну и несколько секунд молча смотрел во двор. Потом, не оборачиваясь ко мне, продолжил:

— Я не представляю, что могло толкнуть ее на это. Нет, что я говорю, конечно, представляю. Ларочка моя не то чтобы глуповата… Хотя звезд с неба она, конечно, не хватает. Я бы сказал так: она недопустимо наивна, не по нашей жизни. И вполне может быть, что ее обманули… Этот Сивопляс, я уже, кажется, говорил вам, человек крайне нечистоплотный. А тут еще я… Последнее время наши отношения с женой несколько испортились. Лариса Витальевна почти не бывает дома. Я уже не помню, когда мы последний раз разговаривали по душам, месяц, может быть, прошел. — Он отвернулся от окна, но смотрел не на меня, а на свои руки, сжимая и разжимая пальцы, разглядывал их так, словно видел впервые в жизни. — Откуда-то взялась целая толпа подруг, у нее постоянно какие-то дела, какие-то встречи и вообще… У нас довольно большая разница в возрасте, и я постоянно занят на работе, так что возможно… Я хочу, чтобы вы проследили за ней. Да, да, именно проследили. Мне кажется, что во время этих встреч она передает информацию…

— Геннадий Валентинович, если ваша жена даже с кем-то встречается, почему вы решили, что это обязательно связано с разработками вашей фирмы?

— Мне наплевать, если она нашла себе любовника! — Он взорвался так неожиданно, что я чуть не подпрыгнула. — Поняли?! На ее мужиков мне наплевать! Но если она ворует информацию и передает ее конкурентам, то это перестает быть моим личным делом, судьба слишком многих людей зависит от результатов нашей работы!

К тому, что клиенты не всегда со мной откровенны, я давно привыкла. А у этого явно два больных места: технология и жена. Если ему действительно наплевать на то, с кем встречается его жена, зачем же так орать?

Вересов тем временем взял себя в руки и продолжил в своей обычной деловой манере:

— Для нашей фирмы очень важно выйти на рынок с волокном первыми. Столько сил потрачено, столько денег. Люди работали как каторжные. И что, все зря? Только из-за того, что я не смог справиться с женой? Простите, у вас попить не найдется?

— Что? Ах, да, конечно! Чай, кофе, минералка?

— Минералки, если можно, холодненькой.

Я достала из холодильника бутылку «Славяновской», налила воды в высокий, тонкого стекла стакан, подала ему. Бутылку поставила на стол и снова села, ожидая продолжения. Вересов жадно, в несколько глотков, выпил минералку, налил еще и со стаканом в руке снова отошел к окну.

— Не знаю, насколько сложной будет ваша задача, никогда раньше не приходилось следить за собственной женой, — его передернуло. — Но должен предупредить, что Лариса Витальевна умная женщина и, если она действительна замешана в делах с «Менделеевым», будет очень осторожна.

— Геннадий Валентинович, вы не совсем последовательны, — решила я уточнить деталь, для меня немаловажную. — Как вы все-таки считаете, умна ваша жена или глуповата?

— Ну, ум у нее, я бы сказал, по-женски избирательный. — Стакан в руке помогал ему держаться спокойнее. Он делал маленькие глотки между фразами и продолжал говорить ровным голосом: — В химии она полный профан. Что периодическая система элементов действительно существует, она просто поверила мне на слово.

— Но знание химии, кажется мне, вовсе не главное достоинство для женщины. И тем более — для жены.

— Наверное. — Он сделал очередной глоток. — Но иногда хочется вечером, после работы, поговорить с близким человеком о том, что было сделано за день. Если бы она лучше представляла себе, чем я занимаюсь, может быть, мы все и не попали бы в эту кошмарную ситуацию. А так, как человек, как женщина, Лариса Витальевна очень умна. Вы знаете, мы прожили уже шесть лет и… в данной ситуации это, конечно, звучит нелепо и смешно… но мы были счастливы. — Он наконец поднял голову и уставился на меня своими светлыми глазами. — Не так давно она рылась в моих бумагах. Она потом постаралась привести все в порядок, но это невозможно — я сразу заметил.

— И как ваша жена это объяснила?

— Я не говорил с ней об этом. — Вересов продолжал смотреть мне в глаза. — Я ни о чем ее не спрашивал. Я… не могу.

И он еще рассуждает о «по-женски избирательном уме«! Ведь неглупый, наверное, мужик, химик, директор фирмы. Волокна вон какие-то новые изобретает. А поговорить с женой по-человечески не может, к частному сыщику бежит. Ну что ж, не мне жаловаться, именно благодаря таким людям я зарабатываю на свой кусок хлеба.

— Значит, если я правильно поняла ваше задание, вы поручаете мне следить за вашей женой с тем, чтобы доказать ее участие или ее полную непричастность к промышленному шпионажу, направленному против вашей фирмы?

— Я… Да. Участие или полную непричастность.

— Тогда я вынуждена задать вам еще несколько вопросов. И, пожалуйста, отвечайте на них откровенно, ибо задаю я вам их не из праздного любопытства, а для того, чтобы выстроить план своей работы.

— Буду предельно откровенен, — согласился он, не задумываясь.