Коммунальное счастье мое - Надя Лоули

На кухню заглядывает Оленька, молодая симпатичная девушка.

Оленька. Здрасьте всем! Вам телефон не нужен?

Нюра (недовольным голосом). Мне звонить должны из больницы.

Екатерина Михайловна (ласково). Звони, милая, звони, пока есть кому звонить, небось, ухажер ждет – не дождется!

Оленька (хихикает). Теть Кать, ну какой ухажер, «бой-френд» теперь называется. Темнота! (Подходит к телефону и начинает звонить). Вадик, привет! (Разговаривает).

Нюра. Господи, сколько можно болтать по телефону, и днем и ночью! (Бросает пакеты на стол и яростно начинает разбирать овощи, картошка разлетается по полу).

Екатерина Михайловна (помогая собирать картошку). Вот-вот, Нюрочка, а в своей квартире телефон будет – только ваш!

Оленька (громко смеется). Ага, общественное кухонное собрание постановило много не болтать! Звякну позже с мобильника. (Кладет трубку и, поддав закатившуюся в коридор картофелину, заходит на кухню).

Нюра (поднимая картошку). И ничего смешного тут нет, вот и звони по трубке. У нас трубок нет, мы люди простые, нам и так хорошо. (Отворачивается к своему столу).

Екатерина Михайловна. Оленька, ты слышала новость про квартиру?

Оленька (подходит к соседке совсем близко). Ой, теть Кать, неужели вы думаете, это возможно? Неужели нашелся человек, который позарился на нашу воронью слободку? (Смеется).

На кухню заглядывает Петр. Видно, что он навеселе.

Петр. Нюрка, ну куда пропала? Жду, жду с магазина, а она уже здесь митингует на аукционе квартир!

Нюра (сердито). И нечего меня ждать. Чего ждешь – не получишь! Уже и так глаза залил. (Уходит к телефону).

Петр (начинает паясничать, приплясывая, поет озорную частушку в сторону Оленьки). Не страдайте, девки, дюже, придет осень – дадут мужа! (Девушка смеется, а он подкрадывается к Екатерине Михайловне). Ну что, мечтаем о квартирах? А в бомжи не хотите? Кинут нас, дураков, эти бизнесмены, и будем вместе на Московском вокзале ошиваться! (Злорадно хихикает).

Екатерина Михайловна. Петенька, бог с вами, что вы такое говорите! Не те времена теперь.

Нюра (возвращается). Петь, я им тоже говорю, куда мы из центра – в Красное село?

Звонит телефон. Нюра и Оленька кидаются к телефону в коридор. Их опережает подошедший к столику Борис и снимает трубку.

Борис. Хеллоу. Кого? Олю? Конечно. (Протягивает трубку Оленьке). Вас, милая барышня.

Нюра (беззвучно плюет в сторону). Я же сказала, мне должны сейчас звонить из больницы.

Борис (проходит на кухню к своему столу). О чем спич, пипл?

Петр. Я говорю им, чтобы губы не раскатывали, будем все бомжами. Как пить дать будем!

Борис. То бишь, хомлесс! Бездомный по-английски. Хорошо, ничего не скажешь, заманчивая перспектива закончить свои дни на свалке человечества!

Екатерина Михайловна. Борис Иванович, вы же интеллигентный человек и понимаете, что не могут нас вот так взять обмануть и выставить на улицу!

Нюра. Могут-могут, и думать нечего. Знаем мы этих богатых, все бандиты! Глазом не моргнут, надуют и по миру пустят. Даже не сомневаюсь в этом!

Все вместе начинают высказывать свое мнение, перебивая и стараясь перекричать друг друга. Оленька тоже кричит в трубку и смеется. Шум стоит неимоверный.

На кухню вбегает молодая женщина, в руках у нее детская погремушка.

Люба (с выражением испуга на лице). Господи, что случилось? Я думала, не иначе пожар!

Ее никто не слышит, и она начинает греметь игрушкой. Все поворачиваются к ней, и галдеж обрушивается на вошедшую. Соседи опять хором стараются изложить ей проблему.

Оленька (в трубку). Вадик, ничего не слышу. Перезвоню. (Пытается что-то сказать жильцам, но они увлечены дискуссией и не обращают на нее внимания. Она машет рукой). Дурдом. Полнейший дурдом! (Убегает).

Явление третье

Та же кухня. Поздний вечер, тусклая лампочка освещает столы. Николай Степанович курит у окна. Входит Лера, моложавая красивая женщина. На ней элегантный черный шелковый халат-кимоно с красными драконами, явно не вписывающийся в интерьер обшарпанной коммунальной кухни.

Лера (усталым голосом). Добрый вечер, Николай Степанович. (Ставит чайник на стол). Вам тоже не спится?

Николай Степанович (недовольно бурчит в ответ). Добрый-добрый, Валерия Георгиевна, уснешь тут! Пришли, понимаете ли, и каждая сторона на свою половину тянет. Одни говорят – бомжом буду, другие – хоромы обещают. Тьфу им, разбередили душу! Жил себе спокойно, никого не трогал. И вот – на тебе!

Лера (согласно кивая, достает сигарету и закуривает). И не говорите, Николай Степанович, у меня у самой голова кругом. Уже приходили бизнесмен и представитель из жилконторы – оценивать. А нас и не спросили, хотим ли мы этого! Говорят, отель будут делать «Бэд энд брэкфест».

Николай Степанович (с вытянутым от удивления лицом). Чего-чего? Какой еще такой «брефест»?

Лера. Ну, «кровать и завтрак» по-английски. (Засмеялась, глядя на соседа, открывшего рот от необычной новости).

Николай Степанович. Это «нумера», что ли?! (Потрясает в воздухе руками). Тьфу ты на них всех! Жил себе спокойно…

В это время на кухню заходит Люба с грудой детского белья. За ней следом Леша с большим ярким тазиком.

Леша (непринужденно весело). Товарищи, ванная никому не нужна, а то мы сейчас оккупируем на постирушечку?

Люба (раздраженно машет руками от дыма). Накурили, дышать невозможно! (Мужу). Не надрывайся, дорогой, в просьбах. Нас не спрашивают, уже заняли. Придется на кухне стирать. (Ехидно повернувшись к соседям). Простите, мы вам не помешаем с тазиком?

Лера (тушит сигарету). Что вы, что вы, Любочка, совсем не помешаете. (Протягивает руки к белью, чтобы помочь, но молодая женщина отстраняется и нервно бросает белье на стол. Леша сконфуженно замер с тазиком в дверях).

Николай Степанович. Мы с Галей, царствие ей небесное, после войны в коммуналке троих вырастили, и без всяких ванн и горячей воды!

Леша (ставит тазик на стол). Ну вы загнули, дядь Коль, вспомнили – после войны, вы бы еще «после революции» сказали. Двадцать первый век, в космос летаем, а вы (интонацией передразнивает соседа) – «без всяких ванн»!

Екатерина Михайловна. Совершенно верно, Лешенька, коммуналки – это прошлое. Вон в Москве их совсем не осталось. Это у нас в Питере – последний оплот социализма!

Голос из коридора. Ванна свободна, господа-товарищи!

Лешка и Люба, быстро схватив пеленки, побежали в сторону коридора занимать ванную комнату.

Николай Степанович (им вслед). В космос летаем (передразнивает интонацию Леши)! Отлетали за престиж отчизны, теперь летают только за деньги. (Поворачивается к Лере и Екатерине Михайловне). Слышали, двадцать миллионов долларов за полет! (Опять сплюнул). Все продается, все на продажу! Скоро и нас, дураков старых, всех с молотка на аукционе выставят с табличкой «Бывшие строители коммунизма»!

Екатерина Михайловна (заглядывает на кухню). Николай Степанович, миленький, да что вы так расстраиваетесь, у вас же больное сердце! Давайте я вам травку от нервов заварю. (Она подходит к соседу и успокоительно гладит его по плечу).

Лера (держится за голову, словно у нее болит голова). Неужели нас всех выселят отсюда? (Она почти плачет и медленно уходит). Нет, это невозможно! Они не имеют никакого права! (Шатаясь, исчезает в проеме коридора).

В это время раздается телефонный звонок.

Екатерина Михайловна (всплескивает руками). Господи, кому это на ночь глядя звонят? (Снимает трубку). Алло. (Вежливо). Добрый вечер! Кого? Колю? Ах, Олю? (Сердито назидательно объясняет). Молодой человек, между прочим, это коммунальная квартира и уже двенадцатый час ночи! Звоните ей на трубку. (Ядовито). Пожалуйста! (Бросает трубку в негодовании).