Спасти убийцу - Петр Немировский

Изредка попавших в «Психиатрическую скорую», после осмотра дежурного врача, отпускают на все четыре стороны.

Случается, что туда приходят и добровольно. Помню одного такого  добровольца. Чернокожий парень атлетического телосложения пришел и признался, что его  неприязнь к бывшему мужу  его нынешней подруги достигла критической отметки. Желание убить превратилось в идею-фикс. Он легко может раздобыть пистолет. Но не хочет из-за «придурка» садиться в тюрьму. Попросил у врачей успокоительных таблеток и чтобы его на время «закрыли».

Желваки вздувались на его скуластом, небритом лице. Меня же поразил тон его голоса – ровный, почти ледяной, и очень медленный темп речи…

А еще  пришел, помню, тихий такой пуэрториканец лет шестидесяти. Сказал, что хочет покончить с собой. Дескать, больше не может справляться с навалившимися жизненными проблемами: постоянными увольнениями, болезнями, одиночеством. День и ночь видит перед глазами Бруклинский мост и себя, перелезающего через высокие перила. Говорил спокойно, не переставая виновато улыбаться...

Но большинство пациентов в «Психиатрическую скорую» все же попадают в состоянии тяжелого бреда, с галлюцинациями. Удары головой о стены, вопли, попытки схватить со стола ручки и карандаши, ошибочно принятые за ножи, вмешательство госпитальной полиции с наручниками, шприцы в руках медсестер – всё это будни «Психиатрической скорой», рутина.

Провел я некоторое время и в психбольнице – «ку-ку хауз»е, куда пациентов, уже переодетых в больничные халаты, переводят из «Психиатрической скорой».

Психбольница – место не самое привлекательное. Окна там затянуты металлическими сетками, доступ к лифтам преграждают стальные раздвижные решетки на замках. У палат с «буйными» сидят санитары. Жесточайший внутренний режим. Объявления в динамиках передаются строгим голосом: всем идти на обед или к окошку за лекарствами. Больные накачаны психотропными лекарствами, медленно, не произнося ни слова, передвигаются по коридорам, шаркая тапочками. 

Почти все они, невзирая на свое состояние, хотят одного: поскорее оттуда вырваться. Меня представили некоторым пациентам, сказав им, что я – студент, прохожу в госпитале интернатуру. Оставшись со мной тет-а-тет, больные тут же начинали доказывать, что они абсолютно здоровы, уже вылечились, и упрашивали, чтобы я их выписал. Я извинялся, пытаясь растолковать, что выписка не в моей компетенции, что я простой практикант. Но они либо не понимали, либо не верили, что я говорю правду. Как только до них доходило, что я действительно не могу их выписать, они тут же теряли ко мне интерес.

Только самые смекалистые из них понимали, что освобождение из больницы напрямую зависит от выполнения трех золотых правил: не надо ничего требовать, нельзя ни на что и ни на кого жаловаться, и самое главное – следует без разговоров принимать все лекарства.

Однако усвоить эти правила могли далеко не все и не сразу. Труднее всего доставалось «борцам за права человека», тем, кто жаловался на невкусную еду, несносное поведение соседа по палате или грубое обращение кого-то из персонала. Таковым приходилось в дурдоме несколько задержаться…

– Очень хорошо, Герман, что теперь вы имеете представление о всех психиатрических отделениях госпиталя, – сказала Сандра, когда мой ознакомительный тур был завершен. – Не исключено, что некоторым вашим пациентам скоро придется побывать и в тех отделениях тоже.

ххх

Затем мне стали назначать пациентов с различными психиатрическими диагнозами.

Кстати говоря, все диагнозы были поставлены в соответствии с «Руководством по психиатрической диагностике». Именно этим пособием пользуются все американские психиатры и психотерапевты. В этой толстой и, надо сказать, очень дорогой книге изложены практически все известные на сегодняшний день психиатрические нарушения.

Настоятельно не рекомендую обычному читателю даже заглядывать в это пособие! Человек психически здоровый, но мнительный, «с воображением», открыв эту книгу, ужаснется, обнаружив в себе черты сексуального маньяка, заболевшего вследствие посттравматического нарушения, да еще с каким-нибудь жутким отклонением в деперсонализацию членов тела. А при большом упорстве можно довести дело «до победного конца» и очутиться на приеме у психиатра. 

«Синдром студента первого курса» легко излечим. Хороший психиатр, случись ему иметь дело с подобным «больным», посоветует ему успокоиться, некоторое время не читать никаких  книг по психиатрии, а вместо этого сходить в фитнес-клуб или бар, выпить пивка. И вы – абсолютно здоровы! 

Мое нечаянное отклонение от темы заводит меня еще дальше, и я припоминаю своих милых однокурсников, будущих психотерапевтов. Некоторые из них, особенно девушки, и вправду очень близко к сердцу принимали всё, изложенное в той толстенной книге, «примеряли» к себе те или иные диагнозы и, в результате, находили у себя какую-нибудь психиатрическую болезнь, если не в хронической стадии, то очень опасные симптомы таковой. Докучали преподавателям вопросами, не следует ли срочно обратиться за помощью к специалистам? 

Однако были среди студентов и такие, кто не нуждался ни в каких советах. Напротив, сами могли бы посоветовать врачу, в каком баре можно хорошо оттянуться, где в ассортименте всегда свежий холодный эль, а где вкусные суши и сашими.

Помню, на одном семинаре в альма-матер я в паре со знойной Вероникой отрабатывал тему «Диагностика во время первого визита пациента». Мы играли роли: я – врача, она – пациентки. Как и положено психотерапевту, я проникновенным голосом спросил Веронику, какие проблемы в своей жизни она считает сегодня наиболее серьезными.

Мулатка Вероника никогда не надевала лифчик на эти вечерние семинары. У нее были потрясающие налитые груди, на смуглой шее блестела тонкая золотая цепочка. После занятий, которые  заканчивались в четверть десятого, она всякий раз спешила куда-то, и не думаю, что в библиотеку.

Облизнув густо накрашенные губы, Вероника простонала: «Вы спрашиваете, какие у меня проблемы? О, доктор, вы себе не представляете, как я хочу еб...я...»        

Иван и его палач

Глава 1

 Одним из первых мне назначили пациента по имени Иван. На протяжении года мне довелось работать со многими больными, но Иван запомнился больше других.  

Вот что было написано в его медицинской карте: «Иван Н. – русский, пятидесяти трех лет. Родом из Курска. В прошлом – хирург. В настоящее время работает на стройке. Холост, детей нет. После полученных многочисленных травм страдает болями в плечевых и коленных суставах. В нескольких судах Нью-Йорка имеет открытые дела по своим искам, в которых обвиняет фирмы и организации в причинении ущерба его здоровью. Два года назад неделю лежал в психбольнице». 

Он был худощав, ростом чуть