Приключения знаменитых первопроходцев. Африка - Луи Буссенар

— Понятия не имею.

— Он жив?

— Может быть, да, может быть, нет.

— А я полагаю, что он должен быть жив, и посылаю вас отыскать его.

— Вы имеете в виду, что я должен отправиться в неизвестные области Африки?

— Я имею в виду, что вы разыщете его, где бы он ни находился, и сообщите о нем все возможные сведения. Вероятно, великий путешественник терпит нужду — возьмите с собой все необходимое. Разумеется, вы ничем не связаны: делайте что хотите, только отыщите Ливингстона.

Ни Беннет, ни Стенли не могли рассчитать предполагаемой сметы, так что было условлено, что путешественнику откроют неограниченный кредит. На первый случай репортер возьмет из кассы «Нью-Йорк геральд» двадцать пять тысяч франков.

— Поезжайте немедленно и действуйте, — сказал Беннет.

— Слушаюсь, сэр. Итак, я еду в Центральную Африку?

— Нет, не сразу. Сначала вы поедете на открытие Суэцкого канала. Потом подыметесь вверх по Нилу: говорят, Бейкер отправился в Верхний Египет, и нам нужен репортаж о его экспедиции. Потом следовало бы съездить в Иерусалим: там, как слышно, капитан Уоррен сделал важные открытия. Потом отправляйтесь в Константинополь и напишите нам о раздоре между султаном и хедивом[16]. Далее посетите места сражений в Крыму[17], затем поезжайте через Кавказ до Каспийского моря и узнайте подробности о походе, который русские готовят в Хиву. Потом через Персию отправляйтесь в Индию, напишите нам о Персеполисе, о Багдаде и о железной дороге в долине Евфрата. В Индии садитесь на пароход и поезжайте в Африку искать Ливингстона. Пока не найдете, не возвращайтесь. Узнайте у Ливингстона все об его открытиях, а если он умер — привезите тому безусловные доказательства. Вот и все. Ступайте! Храни вас Бог!

— Будьте здоровы, сэр. Я сделаю все. Господь да поможет мне.

Стенли отправился в путь. Он проследовал, нигде не задерживаясь, точно по причудливому маршруту, указанному шефом, и наконец 6 января 1871 года прибыл на Занзибар. Ливингстон мог и подождать: чуть раньше, чуть позже…

На Занзибаре Стенли развил такую деятельность, что через две недели у него уже был отряд из 192 человек: три европейца, четыре черных вождя, двадцать три занзибарских солдата и сто пятьдесят семь носильщиков.

Двадцать первого января отряд выступил в глубь континента.

Как громоздка ни была поклажа, но в таких экспедициях все эти вещи абсолютно необходимы. Прежде всего — подарки: стеклянные побрякушки, ткани, латунная проволока. Кроме того, кухонные принадлежности, мешки, палатки, оружие, боеприпасы, медикаменты, а самое главное — продукты. В итоге весь багаж весил не менее шести тонн.

Путешественники имели еще в распоряжении двадцать два вьючных осла, двух лошадей, тележку и две лодки (одна на двадцать человек с поклажей, другая на шесть), разобранные на части, каждая весом около тридцати пяти килограммов.

Уже из этого краткого списка видно, как тяжело придется недисциплинированным, не приученным к подобным тяготам людям идти с подобным грузом по незнакомой местности. Так что все трудности путешествий по Африке обрушились на экспедицию с самого начала. Многие носильщики заболели, некоторые сбежали. Пала одна лошадь, через несколько часов — другая; ослы переносили путь лучше, но со временем и они передохли. Князьки, через земли которых проходил Стенли, изощрялись во всяких предлогах, чтобы взять с путешественников как можно больше платы за проход.

Кроме того, в экспедиции произошел раздор между белыми. В помощниках у Стенли числились два англичанина-авантюриста (я разумею авантюриста низшего пошиба). Они отказывались признавать его власть, сами же были совершенно не подготовлены к серьезному делу. Один из англичан даже пытался убить Стенли во сне. Тот никак их не наказал — только отослал прочь.

От усталости люди валились с ног, болели лихорадкой, но несравненно горшие несчастья были еще впереди. Экспедиция пересекла большую влажную плодородную страну Урагара, изобилующую кукурузой, просом и сорго[18], и пришла в Угого. Там Стенли встретил несколько арабских караванов, пожелавших идти вместе с ним; общая численность отряда достигла четырехсот человек. Когда прибыли в Табору, местные арабы очень хорошо встретили гостя и попросили у него помощи против некоего Мирамбо — мелкого князька и бессовестного бандита, наводившего страх на всю округу.

Стенли еще не хватало опыта, и он имел неосторожность согласиться, хотя элементарнейший здравый смысл говорит, что белым ни в коем случае не следует вмешиваться в распри туземцев.

Мирамбо оказался умелым тактиком: он принял бой и, сделав вид, что совершенно разбит, завлек за собой неприятеля в свои земли. Арабов ослепил первый успех. Они потеряли присущую им осмотрительность и занялись грабежом, разорив несколько вражеских деревень. Все думали, что Мирамбо далеко, а тот вернулся и напал на противника из засады. Застигнутые врасплох арабы разбежались и были перебиты. Сам Стенли еле спасся бегством, оставив в руках Мирамбо американский флаг, развевавшийся над караваном.

Разгром принес Стенли пользу как суровый урок, но подорвал его репутацию в глазах и арабов, и спутников.

Затем Стенли отправился дальше, но решил идти не прямо к озеру Танганьика в Уджиджи, а сперва к югу через Укунго, Укавенди и Ухху. Путь был полон приключений. На каждом шагу приходилось торговаться с туземцами, которые встречали путешественника с оружием в руках и вымогали неимоверные поборы. Его спутники взбунтовались и упорно отказывались идти дальше; на них нападали дикие буйволы и бешеные слоны. Однажды Стенли остановил приступ жесточайшей лихорадки: он лежал неподвижно посреди невыносимого бивачного шума; голова раскалывалась, тело горело в жару и покрывалось потом, все члены ломило…

Мужество и энергия путешественника преодолели все преграды. Он шел только вперед.

Все вокруг единогласно сообщали ему, что на восточном берегу озера Танганьика живет седобородый белый человек. Приложив все усилия, Стенли 10 ноября 1871 года, через двести тридцать шесть дней после отправления с Занзибара, подошел к Уджиджи.

— Развернуть знамя! Зарядить ружья! — скомандовал Стенли.

И вот перед деревней, где жил великий путешественник, прозвучал салют из пятидесяти выстрелов. Прибежала толпа любопытных; кто-то крикнул: «Good morning!»[19] От этих слов волнение Стенли достигло предела.

«Чего бы я не дал, — пишет он в своей книге, — чтобы найти укромный уголок, спрятаться там и дать выход переполнявшей меня безумной радости: кусать себе руки, кувыркаться, трясти деревья! Сердце в груди колотилось и разрывалось, но я справился с собой и подошел к доктору Ливингстону, стараясь сохранить сколь можно более достойный вид. Доктор выглядел очень усталым; на нем был красный сюртук, серые панталоны, синяя каскетка с выцветшим золотым галуном. Мне хотелось подбежать к нему и броситься на шею, но он же англичанин — неизвестно, как бы это ему понравилось. Я просто подошел и спросил: