Детство моё золотое. Семейная история - Елена Шалдуга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осенью, вернувшись в Североморск, я послала запрос в Министерство здравоохранения. Нам прислали направление в детский НИИ им. Турнера в Ленинграде и посоветовали ещё обратиться в детский санаторий МО в Евпатории. А на консультации в НИИ педиатрии объяснили: раз при рождении она долго не кричала, значит, не дышала. От недостатка кислорода прежде всего погибают клетки мозга, ведающие разными участками, в том числе движениями рук, ног, языка… И тут же посоветовали «сдать» ребенка в интернат. Муж сразу понял, что нас ожидает. Но для меня это было немыслимо.
В ноябре мы привезли Аленку в Евпаторию. В этом лучшем в Союзе санатории дисциплина была военная, и мне не разрешили остаться возле дочки. Это было страшным ударом и для меня, и для маленькой Ленуськи! В два года она впервые очутилась одна среди чужих людей, у неё тут же отобрали пустышку. Чужие люди понесли её купать и надели чужую некрасивую одежду: грубые тёмно-синие штаны и куртку – она до сих пор их помнит!
Оставив Аленку в отделении санатория и услышав за дверью её отчаянный крик, я всю неделю до своего отъезда бродила под окнами корпуса в слезах, моё сердце разрывалось от боли…
Когда через полтора месяца приехала забирать дочку, она меня не узнала: отворачивалась, обнимая воспитательницу, а я плакала ещё больше… Никогда не могла себе простить, что оставила её там одну! Мне кажется, что именно с тех пор она не контролирует свой язык и слюни, хотя врачи говорят, что просто раньше это не было видно из-за пустышки…
Зимой 76-го мы съездили на консультацию, а в мае – на лечение в НИИ, где пробыли три месяца. Я была неразлучна с Аленкой, работала там санитаркой, спала на стульях у её кроватки, головой на одной подушке с дочкой. Девочки из соседней палаты любили играть и нянчиться с Алёнкой – весёлой, милой крохой, дарили ей игрушки и рисунки, писали потом письма. С ними я оставила её на три выходных дня, чтобы слетать к мужу в Североморск, – он писал такие нежные, полные тоски и любви письма…
А однажды ночью мы проснулись оттого, что в соседних палатах кричали от боли мальчики-подростки. Это начал отходить наркоз после операций на разведение спастирующих ног. Тогда я и решила никогда не оперировать Лену, и ни разу мы об этом не сожалели.
В Евпаторию, в тот санаторий у моря, мы ездили много раз, но всегда я уже хоть ненадолго устраивалась там санитаркой – лишь бы быть с Аленкой: ухаживать за нею, кормить фруктами, купать в море. Обычно через какое-то время к нам туда приезжал и папа, а когда появился Костя, то, конечно, и он был с нами. Какие же это были счастливые дни – все вместе на море!
Конец ознакомительного фрагмента.
