Золото - Крис Клив

– Это точно.

– Не хочешь выиграть серебро? Зоя подумала и кивнула:

– Лучше, мать твою, сдохнуть.

– Честно?

– Честно.

Зоя глубоко вздохнула, и дрожь, сотрясавшая все ее тело, мало-помалу отступила.

Когда она снова посмотрела на Тома, он улыбался.

– Ты что? – спросила Зоя.

– Юная леди, вот теперь ты наконец готова к первому в твоей жизни олимпийскому финалу. А теперь сделай одолжение нам обоим. Поднимись туда и выиграй эту гонку.

– А как же дверь?

– Она была заперта только в твоем воображении, – усмехнулся Том.

Зоя встала и робко толкнула металлическую дверь двумя пальцами. Дверь на хорошо смазанных петлях легко открылась, и в раздевалку хлынул гул многотысячной толпы. Дверь ударилась о притолоку; раздался звук, похожий на звон огромного колокола.

Зоя в изумлении уставилась на тренера.

– Ну что еще? – спросил Том. – Иди уже. Между прочим, ты и так уже жутко опаздываешь.

Зоя бросила взгляд на открытую дверь, потом на тренера.

– Ну ты даешь… Придумал тоже…

– Доживешь до моих лет – и не такое придумаешь.

Высокая белая лестница, ведущая к треку, казалась серебряной под лучами солнца, падавшими сквозь большие окна в крыше велодрома. На последней ступени красовался олимпийский девиз, изображенный голубыми, почти вертикальными буквами: «Быстрее, выше, сильнее». Зоя глубоко и медленно вдохнула горячий, ревущий воздух. Теперь все прошедшее было прощено и забыто. Толпа скандировала ее имя. Он улыбнулась, выдохнула и сделала первый шаг к льющемуся на нее свету.

Глядя на экран маленького телевизора в тесной гостиной дома с двумя спальнями и террасой, Кейт Медоуз наблюдала за тем, как ее лучшая подруга выходит через туннель на центральную арену велодрома. Рев толпы зазвучал вдвое громче, заглушая голоса комментаторов. Сердце Кейт гулко забилось. Концентрические волны заходили по молоку в детской бутылочке, стоявшей на телевизоре. Когда Зоя в ответ на поддержку зрителей подняла руки, это было встречено таким дружным воплем, что бутылочка поехала в сторону, накренилась и упала. На светло-коричневый ворс ковра выплеснулась молочная смесь. Кейт не обратила на это внимания. Как зачарованная, она смотрела на Зою.

Кейт было двадцать четыре года. С шести лет она мечтала выиграть золото Олимпиады. Восемнадцать лет тренировок прошли идеально: она достигла наивысшего уровня в спорте. Их с Зоей тренировал один и тот же тренер. Кейт победила Зою на национальных соревнованиях и чемпионате мира. А потом, на последнем году подготовки к играм в Афинах, появилась малышка Софи.

Телевизор был стареньким, качество изображения ужасное, но Кейт прекрасно знала, что Зоя сидит сейчас на американском гоночном велосипеде за двенадцать тысяч баксов, с матово-черной несущей рамой из высокомодульного однонаправленного углеродистого волокна, а она, Кейт, – на диване «Клиппан», купленном в «ИКЕЕ», – со стальными ножками, выкрашенными эпоксидно-полиэстеровой порошковой краской, и съемным красным покрытием, которое можно стирать в стиральной машине. Кейт понимала, что существуют победы, которых можно достичь, оседлав диваны, но это были маленькие, домашние триумфы, исчисляемые количеством отлученных от груди детишек и успехами в их умении пользоваться горшком. Она прижала пальцы к вискам и заставила себя вспомнить о том, как сильно любит Софи и Джека, а он сейчас как раз в Афинах и готовится к завтрашней гонке. Она попыталась изгнать все завистливые мысли из головы и давила костяшками пальцев на виски, пока не стало больно, но – да помилует ее Господь – душа все равно жаждала победы – золота.

Софи, забравшись под журнальный столик, возилась с опрокинутой миской, где были остатки завтрака и ланча, радостно запихивая в рот пригоршни кукурузных хлопьев, смешанных невесть с чем. Врач сказал, что она слишком слаба, чтобы везти ее в Афины, но сейчас Софи просто лучилась здоровьем. Приходилось напоминать себе, что дети не делают ничего подобного нарочно. Они не водят по кухонному календарю маленькими пухлыми пальчиками, чтобы уяснить точное расписание ваших заветных планов, а потом выдать приступ астмы или аллергии, разрушающий эти планы.

Было душно. Открытое окно не спасало. Асфальт на заднем дворе плавился от гнетущей августовской жары. С затылка Кейт стекла струйка пота. За стеной слышался вой соседского пылесоса. Стонал мотор, то и дело утыкалась в плинтус пластиковая насадка – как узник, приговоренный к пожизненному заключению, отчаянно желавший хоть с кем-нибудь поговорить. Телевизионную картинку пересекали, потрескивая, полоски помех, они закрывали лицо Зои, занявшей место на старте.

Две гонщицы слушали команды стартера. Монотонный голос вел обратный отсчет секунд: от десяти до одной. Выше линии старта, за турникетами, мелькнуло лицо Тома Восса. Он сидел с представителями МОК и другими важными персонами. Стоило Кейт увидеть своего тренера, как у нее чаще забилось сердце. Как всегда, при виде Тома ее организм приготовился к интенсивным нагрузкам. Адреналин захлестнул ее. Когда обратный отсчет дошел до пяти, Кейт увидела, как напряглись руки Зои на руле велосипеда. Инстинктивно напряглись и ее руки, сжали призрачный руль в жарком воздухе гостиной. Дрогнули икроножные мышцы, обострилось восприятие – она ощущала теперь каждую секунду. Чертово тело! Все еще готовится к соревнованиям – безнадежно, как сердце вдовы, трепещущее при взгляде на фотографию дорогого покойника.

Что-то, похоже, случилось: Софи вскрикнула. Кейт наклонилась, подняла с пола и поставила на журнальный столик маленький электрический вентилятор – подальше от любознательных пальчиков дочери. Дуновение воздуха было так приятно. Стартер на велотреке произнес: «Три». Зоя нервно облизнула губы. «Два, один!» По лбу Кейт потекли струйки пота. Она наклонилась и переключила скорость на панели вентилятора.

Телевизионная картинка вдруг сжалась и превратилась в яркую белую точку, а потом и вовсе пропала. Вой пылесоса за стеной пошел на убыль. Мотор издал долгий протяжный вздох и умолк. Соседка за стеной выругалась. Лопасти вентилятора стали видимыми, замедлили вращение и замерли. Ветерок, овевавший лицо Кейт, пропал. Непонятно, как это вентилятор мог вытворять такое в унисон с телевизором? В следующее мгновение Кейт догадалась, что вырубился предохранитель. Как всегда, погасло электричество на половине улицы.

Кейт стало жаль себя, что случалось нечасто. Только такие мелочи и выводили ее из себя. Пропустить Олимпиаду… Ужасно! Это причиняло тяжелую тупую боль. Словно тебе дали наркоз, а потом избили. А вот билет Джека на самолет ранил острее. Его сумка, которую он прислал, чтобы она собрала его вещи, пустота, образовавшаяся в гардеробе… И вот теперь – отключилось электричество.

Через секунду она посмеялась над собой. В конце концов, все можно исправить. Кейт порылась в ящике на кухне, нашла запасной предохранитель, взяла фонарик и пошла в туалет под лестницей, где находился щиток. Софи захныкала, и Кейт взяла дочь на руки. Держа одной рукой предохранитель с фонариком, она встала на сиденье унитаза. Софи вертелась и хныкала, пытаясь дотянуться до предохранителя, и Кейт решила: важнее, чтобы дочку не ударило током, а не возможность увидеть гонку с участием Зои.

Она вернулась в гостиную, усадила Софи на пол. Дочка обрадовалась и тут же возобновила свои нескончаемые поиски опасных предметов, которые можно сунуть в рот. К этому моменту в полутора тысячах миль от Англии, в Афинах, первый из заездов троек уже закончился, и Зоя или победила, или нет. Так обидно было не знать, как все случилось на самом деле. Кейт стала включать и выключать телевизор, словно дело можно было поправить с помощью какого-то чудодейственного механизма в проводке – некоего электронного лейкоцита. Картинка не появилась. Вместо нее на пустом черном экране Кейт видела свое отражение. Она поправилась на десять фунтов и в три часа дня все еще расхаживала в ночной сорочке.

Кейт вздохнула. Что же, эту проблему можно решить. Несколько миль пробежек – и лицо осунется, а светлые волосы не придется стягивать в тугой пучок, чтобы уберечь от пальчиков Софи. Голубые глаза прячутся за уродливыми очками лишь потому, что она просто-напросто не находит в себе сил одеться, походить по магазинам и купить очищающую жидкость для контактных линз. Все это можно со временем сделать.

И все-таки Кейт не сводила глаз со своего отражения, с ужасом думая, что теперь Джек вряд ли может считать ее привлекательной. «От таких мыслей недолго и спятить…» Кейт плюхнулась на диван, позвонила Джеку. Он взял трубку, и она услышала не только его голос, но и рев пятитысячной толпы.

– Ты видела? – кричал он. – У нее получилось! Победила так, словно ей это ничего не стоило!

– Зоя?

– Да! Просто невероятно! Только не говори, что ты не смотрела.