Случайный рыцарь (Сборник) - Леонид Панасенко

— Неужели у вас на планете не было ни одного настоящего рыцаря, чтобы унаследовать его имя? — не унимался Магг. Не особо вдумываясь в его слова, Максим ответил:

— Сейчас — не знаю. А раньше было навалом. Дон Кихот, например, рыцарь Печального Образа. Я в детстве фильм о нем видел. Придурок из придурков, ну, чокнутый. Так он из-за одной дуры, которая его даже не любила, такое кино устраивал. С ветряными мельницами воевал, освобождал каторжников, сражался со стадом баранов…

— Какой изысканный идальго! — восхитился Магг.

— Пусть будет так! Но для нас это слишком сложное имя. Может, так? — И он нараспев стал повторять:

— Ки-ихот, Ки-ихот.

— Посмотри лучше, как там твоя принцесса, — посоветовал Максим. — Что-то она долго в себя не приходит.

— Нет-нет, — отмахнулся Магг. — Королевский минимум пятнадцать минут… Но как я мог забыть о главном. Скажи, а дама сердца у него была, у Ки-ихота?

— Дульсинея… Я ж тебе уже об этой дуре говорил. Из-за неё он и спятил.

— Прелестно! — снова восхитился седой двойник Карла Маркса. — Какое высокородное имя. Дульсимнея, Дульсигнея… Нет, очень трудно выговорить… Просто — Дуль-си! Теперь твою принцессу зовут Дульси! Кроме того…

— Ты в карты играешь? — перебил его Максим, глядя в сторону моря. Шторм уходил. Без вмешательства шарлатанов и магов — уходил в сторону Ялты.

— Конечно, — удивился Магг. — Это моя профессия, — он запнулся, поправился: — точнее, хобби, увлечение.

— Так вот, — заявил Максим, вставая с мокрого топчана. — Мне этот театр надоел, перебор. Загрузил ты меня, понял! Буди девушку — и погнали.

Магг преградил ему путь. Он стал необыкновенно серьезным, хотя, если бы кто-нибудь вгляделся в его глаза, то непременно заметил бы в их глубине лукавинку.

— Послушай, Ки-ихот, не торопись. Ты не знаешь самого главного. Ты спас принцессу от верной смерти…

— Да не я, а физкультурник! — раздраженно воскликнул Максим.

— Неважно. Ты вынес ее тело на берег. Значит, ты и спас! Так вот. По законам нашего мира тот, кому наследная особа обязана жизнью, становится Первым Претендентом на ее руку и сердце. Отныне ты должен везде и повсюду сопровождать и охранять Её Высочество. А если пройдешь Три Испытания, то станешь мужем Дульси.

Максим по-хозяйски глянул в сторону принцессы. Вообще-то, ее следовало бы переодеть — еще простудится. Но это детали… Если слова Магга не полная чушь, то стоит задуматься. Жениться на иностранке? А что? Какая-никакая, а принцесса. Правда, судя по всему, королевство несерьезное, карликовое, но и по магазинам за куском колбасы Дульси явно не бегает. В словах Магга, конечно, много неясного: как это «везде и повсюду сопровождать и охранять», что за три испытания и на хрена они мне нужны? Это что, например, — на муравейнике голой задницей ночь просидеть? А невесте тогда что останется? Нет, туфтой, ребята, пахнет. Какие-то полуафриканские, полусредневековые обычаи и правила, мумбу-юмбу плюс Сервантес. Да и своих проблем у него навалом. После института, пока другие капитал сколачивали, год в армии угробил, отец с матерью, обустройство квартиры, планы, обязательства перед первыми партнерами…

— Заманчиво, старик, — сказал он холодно Маггу.

— Но уж больно ты круто берешь. Во-первых, я никакой не рыцарь, тем более — благородный. Во-вторых, терпеть ненавижу слово «должен». Никому и ничего я не должен, а уж тебе и твоей Дульси подавно. И, в-третьих, что самое главное. Что ж это за собачье сватовство? Я жениться пока не собираюсь. А если и женюсь когда-нибудь, то только по любви. Мне бизнес и расчет в других делах нужны, а в этом — уволь!

Магг побледнел и так же холодно парировал:

— Её Высочество не любить невозможно.

— Это твои проблемы, парень, — устало ответил Максим и шагнул к принцессе, чтобы снять куртку и как-то закончить сей балаган.

— Нет, трус, ты не уйдешь! — воскликнул двойник вождя мирового марксизма. Он весь подобрался, даже волосы и борода, казалось, распушились еще больше.

— Я, Магг Белый, проклинаю твою трусливую сущность, твои рационализм осторожность, нерешительность и апатию, расчет и вожделение, корысть и душевную глухоту… Я проклинаю все твои качества, которые делают тебя ничтожеством!

— Прямо как в докладе покойного Суслова, — ухмыльнулся Максим. — Пока общие слова. Что на деле?

На деле Магг вдруг выхватил из одежды маленький сверкающий жезл, больно ткнул им в лоб Максима, и тот вдруг с ужасом понял, что никакого театра не было, что этот странный человек в самом деле маг, потому что от него вмиг отлетели суетные мысли, а на их место пришел незнакомый страшный холод. Холод медленной волной прокатился от головы до ног, и Максим упал на камни пляжа. Боли не было. Была странная эйфория, будто душу его вдруг пинком выгнали из тела, она рядом, все понимает и ощущает, но к телу, его молодому и любимому телу, сейчас не имеет никакого отношения.

Двойник вождя мирового марксизма наклонился над ним, еще раз не без удовольствия ткнул жезлом в лоб, и заключил свое проклятие:

— Более того! Я забираю твою сущность себе, а взамен, как избраннику Её Высочества Дульси, отдаю свою. Я отдаю тебе свои ум, честь и совесть (парализованный Максим мог бы поклясться, что эти слова тоже из речей Суслова), свою отвагу и решительность, наконец, свое благородство высокорожденного. Вставай, благородный рыцарь, и будь им!

Холод отпустил. Максим завозил по камням руками, подогнул одно колено, пытаясь встать, и тут раздался тихий чистый голос, от которого захотелось снова упасть:

— Что со мной? И что здесь происходит?

Магг сразу же утратил свою величественность, метнулся к принцессе. А Максим, преодолевая тошноту и головокружение, привстал, бездумно глядя в сторону штормового моря.

«А что со мной? — мысленно повторил он вопрос принцессы. — И что все это значит?»

— Ваше Высочество, — подобострастно докладывал Магг. — Вы были в плену у смерти. Этот доблестный рыцарь Ки-ихот спас Вас. Отныне Вы — дама его сердца и Ваше новое имя — Дульси.

— Но я ничего не помню, — жалобно сказала принцесса, и Максим, преодолевая страшную слабость, поднялся, будто услышал голос судьбы.

Его пошатывало, и Магг, с готовностью вышколенного слуги, подхватил его под руку.

«Боже мой, эта прекрасная кукла ожила»!

Дульси, тоже еще слабая, привстала на своем лежаке.

— Вы выпали из седла, — начал, было, Магг, но тут же, чего-то испугавшись, поправился: — Нет-нет, Ваше Высочество! Вы чуть раньше, чем следовало, сошли с коня и очутились в штормовом море.

— Я не ослышался?

Максиму показалось, что мерзкий мужик, очень похожий на Магга, только не седой, а весь огненно-рыжий, появился буквально из-под земли.

— Неужели принцесса так спешила, удирая от меня, что выпала из седла?

— Никто не смеет утверждать подобного! — испуганно вскричал Магг. — Тому свидетели высокие звезды и этот благородный рыцарь Ки-ихот.

— Как вам не стыдно, Мудлак?! — гневно сказала принцесса, вставая с лежака и поправляя мокрые волосы.

— Вы преследуете меня, а теперь еще вздумали шантажировать.

— Да уж, — в голосе рыжего звучала неприкрытая угроза. — Ваш статус теперь определит Суд высокородных.

Он повернулся к Маггу и, делая вид, что в упор не замечает Максима, спросил:

— О каком таком рыцаре ты только что толковал?

— Он перед вами, сударь. Благородный Ки-ихот спас жизнь Её Высочества и отныне по законам нашего мира он Первый Претендент на ее руку и сердце.

— Что за глупости?! — буквально прошипел Мудлак, прожигая Максима ненавистным взглядом. — Чтобы этот невысокородный туземец претендовал на…

— Не смейте называть старое имя принцессы! — вскричал Магг. — Теперь ее зовут Дульси.

Максим нахмурился. Уже второй ублюдок называет его туземцем. Нехорошо.

— Полегче, золотушный, — сказал он рыжему наглецу. — А то я, неровен час, закопаю тебя на этом пляже. В разговор вступила Дульси.

— Непревзойденный Мудлак не может не знать, что претендентом на мою руку и сердце может быть не только высокородный, но и любой благородный рыцарь. В благородстве идальго Ки-ихота я убедилась лично.

— Этот сопляк — рыцарь?! — расхохотался Мудлак.

— Да он…

Рыжий не успел закончить фразу.

Максим шагнул вперед и с разворота влепил ему ногой хорошенький урамоваши. Мудлак с воплем уткнулся головой в песок, перемешанный с крупной галькой.

Браво, идальго! — зааплодировала принцесса. — С каждой секундой вы мне нравитесь все больше.

Мудлак, рассыпая проклятия на незнакомом Максиму языке, поднялся, стал отряхивать свой очевидно дорогой золотистый плащ. Он буквально кипел от ярости.

Если вы, Дульси, объявили этого… — на всякий случай Мудлак не стал уточнять, — Первым Претендентом, то я объявляю его своим Первым Врагом.