Бог не скинут - Казимир Малевич

Человек собирается постигнуть и узнать «все», но есть ли это «все» перед ним, может ли это «все» положить перед собою на стол и его изследовать и описать в книгах и сказать: вот книга, где «все» описано, изучите ее и будете все знать. Мне представляется, что изследовать, изучить, узнать возможно только тогда, когда я смогу вынуть единицу, не имеющую никакой связи со всем окружающим, свободная от всех влияний и зависимости, если я сумею это сделать, познаю, ее если же нет — не познаю ничего, не смотря на массу данных выдержек и заключений. Закончит ли следователь дело по изследованию убийства тот, что найдет убийцу и причину заставившую убить с целью ограбления ценности, или же ему нужно до изследовать его психологию, нервную и т. д. стороны. Потом обвинить Государство в его системе не предвидевший преступности, не сумевшего распределить ценности и пр.

Природа скрыта в безконечности и многогранности и не раскрывает себя в вещах, в своих проявлениях она не имеет ни языка ни формы, она безконечна и необ'ятна. Чудо природы в том, что в маленьком зерне она вся, и между тем это все не об'ять Человек, держащий зерно, держит вселенную и в то же время не может ее разглядеть не смотря на всю наглядность происхождения последнего и «научныя обоснонования». Нужно это маленькое зерно раз-умить чтобы раскрыть и всю вселенную.

Все вещи — признаки возбуждения вводящие человека в возбуждение, т. е. вещи как признаки того, что в них существует возбуждение как безпредметное состояние. Вещь из вещи, возбуждение из возбуждения, из начала в начало, из безпредметного в беспредметное полное безсмыслие вечного круговорота заполняет свой пробег вихрями колец пространства. Все человеческие смыслы тоже движутся в вихре предметов, гонят их практическое и экономическое сознание, опора всего смысла и логики, но несмотря на последнее равны безсилию первому, ибо по обоим концам для всех предметных смыслов стоят полюса безсмыслия, как зияющия бездны, поглощающие своей недосягаемостью несут в вихре эпоху за эпохой совершенств в ничто.

Череп человека представляет собою туже без-конечность для движения представлений, он равен вселенной, ибо в нем помещается все то, что видит в ней, в нем проходят так же солнце, все звездное небо комет и солнца, и также они блестят и движутся, как и в природе, также кометы в нем появляются и по мере своего исчезновения в природе, исчезают и в нем, все проэкты совершенств существуют в нем. Эпоха за эпохой, культура за культурой появляются и исчезают в его безконечном пространстве.

Не будет ли и вся вселенная тем же странным черепом, в котором без конца несутся метеоры солнц, комет и планет, и что они тоже одни представления космической мысли и что все их движение и пространство и они сами безпредметны, ибо если бы были предметны — никакой череп их не вместил. Мысль движется, ибо движется возбуждение и в движениях своих творят реальные представления или в творчестве сочиняют реальное как действительность, и все сочиненное изменяется и уходит в вечность небытия как и пришло из вечнаго бытия. И это вечное служит вечным изследованием человека, само же изследование простое сочинение представлений, а вернее того, что не может себе представить, ибо если бы человек смог что либо представить, была бы конечность для него.

Жизнь и безконечность для него в том, что он ничего не может себе представить — все представляемое также неуловимо в своей безконечности, как все. Таким образом существует для него трудность сочинения, трудность постижения действительности, установить действительность ему не удается, ибо нет момента. который не изменился-бы бесчисленно раз. Сумма его неустойчива, колебания ее безконечно трепетны в волнах ритма, и потому ничего нельзя установить в этом ритме возбуждений, само представление мерцает как звезда и нет возможности за мерцанием установить ее действительность, установить предметы.

Изследовать действительность, значит изследовать то, что не существует, то что не понятно, а непонятное для человека не существующее, следовательно исследованию подлежит несуществующее. Человек определил существование вещей заранее для него непонятных, несуществующих и хочет изследовать их, взять любую из вещей определенных человеком и попробовать ее изследовать и мы увидим, что она сразу под напором изследующего орудия распадется на множество составных вещей вполне самостоятельных, и изследование докажет, что вещи не существовало, существовала только сумма вещей. Но какая же эта сумма вещей, в каких цифрах она выразится для этого необходимо выяснить сумму каждой вещи распавшейся суммы; приступается к изследованию распавшихся вещей и при напоре изследования вещи распадаются опять на множество вещей, изследование вещей докажет то, что и распавшиеся вещи в свою очередь распались на самостоятельные вещи и породили массу новых связей и отношений с новыми вещами, и так без конца. Изследование докажет, что вещей не существует и в тоже время существует их бесконечность, «ничто» и в тоже время «что». Итак изследование ничего не принесло в понятие, оно не начертило суммы вещей, ибо если бы пыталось дать сумму, то принесло целый ряд цифр, бесконечность которых не была бы прочтена. Общежитие поступает просто с этой суммой, разсекает ее, устраивает себе понятную сумму, размножая ее без конца по своему понятному плану. Также предполагаю, что и вся наука, как научные обоснования чего-либо поступает также. Разбивая бесконечную вереницу безсмысленного строя цифр на отдельные суммы, общая сумма которой не может быть известна, общежитие радуется что прочло сумму, и следовательно она ясна понятна, но это только радость общежития и обман, в действительности же оно ничего не поняло, ибо не прочло всех страниц. Не существует ни первой, ни последней страницы, также неизвестны ни первые и последние цифры. Какие цифры стоят в вещи и какую составляет вещь цифру общей суммы. И так нельзя построить суммы как нельзя построить предмет.

Перед человеком стоит мир как неизменный факт действительности, как незыблемая реальность (говор общежития), однако в эту незыблемою реальность, как действительность, не могут войти двое, чтобы вынести одну сумму, одинаково измерить. Сколько бы ни вошло в эту действительность людей, каждый принесет иную действительность, а иной ничею не при несет ибо не увидит ничего действительного — каждый принесет свое суждение о той вещи, которую пошло видеть, их суждение и будет действительностью доказывающей, что нет того об'екта, о котором идет речь, ибо даже сами суждения при взаимном обмене создают множество оттенков противоречий. Поэтому то, что называем действительностью — бесконечность не имеющая ни веса, ни меры, ни времени, ни пространства, ни абсолютного, ни относительного, никогда неочерченного в форму. Она не может быть ни представляемою ни познаваемою. Нет познаваемого, и в тоже время существует это вечное «ничто». Человек же вечно озабочен тем, чтобы все у него было обосновано, обдумано и тогда только приступает к постройке вещи, строя ее на крепком научно-обоснованном фундаменте, позабытая о том, что крепкий фундамент для вещи строит на том, что не имеет фундамента. Такова его нерушимая предметная логика.

Человек тоже Космос или Геркулес, возле которого вертятся солнца и их системы, так возле него в вихре вертятся все созданные им предметы, он, как солнце, руководит ими и влечет за собою в неведомый ему путь бесконечного, как вселенная со всеми своими возбуждениями, может быть стремится к единству, так и все его распыленные <предметы> составляют единство его центра, который в свою очередь движется по путям вселеннаго увлечения. Так единство за единством, включаясь друг в друга стремится в бесконечный путь безпредметного.

Человек находясь в ядре вселенного возбуждения чувствует себя перед тайной совершенств, пугаясь мрака тайны, он спешит их узнать, узнать-же он может через совершенствование (суждение общежития), ибо только творя совершеннейшее орудие, познает или разрушает тайну, так говорит логика общежития. Так все явное в природе мощью своего совершенства говорит ему, что вселенная как совершенстве — Бог. Постижение Бога или постижение вселенной, хек совершенного стало его первенствующей задачей. Постижение — познание всех проявлений природы, просто природы, не придавая ей первенства или титула совершенства, или нет, все-таки без этого познания ее мудрости человек не может сделать никакого совершенства, следовательно путь его жизни — путь постройки совершенств, жизнь — путь последних. Такова точка всего общежития. Человек стал раз-мышлять, о всех явлениях в природе и на основании, их сил разумных познаний предлагает строить свой мир представлений. Признав вселенной совершенство — признал Бога и тем самым признал то в природе, что она не мыслит, мыслит только он, ибо Бог, как абсолют совершенства природы, не может больше мыслить. Таким признанием он выделил себя в мыслящее существо и вывел себя из совершенства Божеского творения. Какие причины побудили его к этому выходу? мне не представляется, как он вышел выключил себя из общаго абсолютного совершенства, и почему ему стала необходимость мыслить, раз все уже было в абсолюте? Он, единый, стал устремляться к познанию природы, как Бога совершенств; — вышедши из немыслия как абсолютного совершенства, опять стремится через путь своих совершенных предметов воплотиться в совершенство абсолютного не мыслящаго действия, как будто какая то неосторожность случилось, как будто скользнул и выскочил за борт абсолюта. И таким образом он, как частица абсолютной мысли, вышедшая из общей орбиты движущаяся абсолюта, стремится теперь включить себя в орбиту. Может быть поэтому в земле собирает свое тело, чтобы бросить его в бесконечность. Сначала сам освободил ноги свои, потом поднял их и это было первым отрывом от земли, и так постепенно через быстроту колес к крыльям аэропланов все дальше к дальше к границе атмосферы, и потом дальше к своим новым орбитам соединяясь с кольцами движений к абсолюту. Стремясь преодолеть совершенства он вынужден строить свою природу — отсюда видно, что человек, еще не воплощен всемирной или абсолютной мыслью как совершенство; он только движется к ней, путь его идет к человечеству, а оттуда к Богу, как совершенству. Мысль его напряжена и первым словом на устах его есть слово совершенство или практичность вещи в преодолениях вопросов его жизни, а т. к. совершенство — Бог, то первое слово его всегда будет Бог, Через все свои производства он в надежде достигнуть Бога или совершенства, собирается достигнуть трона мысли, как абсолютнаго конца, на котором он уже не как человек будет действовать, но как Бог, ибо он воплотится в него, станет совершенством. Но что же для этого нужно сделать — немного, управлять звездным пространством солнц, вселенными системами. А пока что земля наша будет его уносить в безумном своем падении в бесконечное ничто, в звоне беспредметного движения ритмического вихря вселенный.