Рождественская сказка - Санди Саба

Его подняли среди ночи громким и требовательным стуком. Таким сильным, что двери едва не слетели с петель. Или это грабители (что воровать-то — телескопию, если только), или тайная полиция. Звездочет открыл дверь и увидел перед собой в сопровождении десятка легионеров самого начальника тайной полиции Адуя — собственной персоной. «Что ж я сделал такого крамольного, что меня пришел арестовывать сам начальник тайной полиции всего Восточного Королевства?!» — растерялся астроном. Но еще больше удивился Бальтазар, когда стражники, вместо того, чтобы схватить его, предупредительно поклонились, а Адуй, также слегка нагнув шею, сказал, немного картавя:

— Уважаемый звездочет Бальтазар! Его величество Дорий Второй просит вас срочно посетить его. Очень просит. Немедленно просит…

Ученый, зная о крутом нраве короля, обвел грустным взглядом свою комнату с телескопией в окне. Он мысленно готовился к самому худшему: может, и не доживет до утра, однако сбивало с толку то, что его не схватили, а пригласили, и вежливо пригласили. Неспроста это, а, может, даже тиран Дорий одумался перед величием наступающих Больших перемен?

Звездочет быстро собрался и уже через полчаса присутствовал на аудиенции перед самодуристым королем. Рядом, зябко кутаясь от ночного холода и зевая от недосыпа, стояли другие ученые — Гаспар и Мельхиор.

— Мир вам, ученые люди, — приветствовал Дорий Второй кудесников. Монарх сидел на золоченом троне в своем лучшем пурпурном одеянии. За спиной — два стражника, чернокожие невольники сновали по тронной зале, подавая на блюдах сладости и соки — как королю, так и гостям.

— Мир вам, ваше величество, — вразнобой поклонились кудесники. От волнения они действовали невпопад. Они даже боялись взять хоть одну сласть с подаваемых блюд: вдруг нарушат какой-нибудь неписаный этикет, и кто знает, что грозит им за нарушение такого этикета. Как ни странно, Дорию нравилось такое поведение: он считал, что если они так волнуются, значит, боятся и испытывают к нему большой пиетет. Король страшился независимого поведения: это всегда путь к неповиновению и мятежу.

— Скажите мне, ученые люди, что за новая Великая Звезда появилась на ночном небе? — начал издалека король, стараясь показать, что его разбирает только праздное любопытство.

— Ваше величество, — за всех начал говорить Бальтазар, все-таки речь в первую очередь шла о звезде, — это звезда волхвов, она появляется на небе очень редко, очень, раз в две или даже три тысячи лет, если не реже. Это или Багровая Звезда Несчастья, или же — напротив — Светлая Звезда Спасения.

— Какова эта звезда?

— Это Звезда Спасения. Она знаменует великие события.

— Какие же?

— Мы не гадатели и не колдуны, — на этот раз ответ держал Мельхиор. — Мы можем только сказать, что она знаменует появление на свет Великого Человека. Появившийся на свет Мальчик свернет горы, погонит вспять реки, растопит ледники и злые сердца сделает милосердными.

— Вы знаете, где Он живет, кто Его родители?

— Мы знаем, что он живет в маленьком городке недалеко от Столицы нашего Королевства, рожден Он в семье плотника, — вступил в разговор Гаспар. — И что все великие мира сего поклонятся Ему.

— Вы сами пойдете к Нему поклониться?

— Да, мы хотели тронуться в путь уже этим утром, — отвечал Бальтазар.

Некоторое время Дорий Второй молчал, что-то обдумывая. Эти минуты были очень тягостны для ученых. Бальтазар потом признавался, что сильно струсил. Мельхиор же, наоборот, сказал, что почувствовал уверенность в том, что Дорий их отпустит. Гаспар готовился к любому исходу.

— Я тоже хочу поклониться этому Младенцу, — наконец почти по слогам выговорил король.

— Пойдемте с нами, ваше величество, — позвал Мельхиор.

— Я — государственный человек, ученые люди, я не могу бросить государственные дела. Поэтому прошу: когда будете возвращаться, придите ко мне.

— Хорошо, ваше величество, — согласились Бальтазар, Мельхиор и Гаспар, сами не веря в свое счастье.

Кудесников на ватных ногах вынесло из королевского дворца. Они спешили побыстрее, не дожидаясь утра, отправиться в дорогу.

Тотчас по их уходе Дорий Второй прищелкнул пальцами: тут же на зов явился Адуй.

— Слушай меня внимательно, Адуй, я не знаю, что это за Младенец, но подозреваю, что это проделки моего братца. Может, там и западня. Ты самолично проследишь за ними. Как только прибудешь на место, дай знать мне через гонца. Вот, возьми это, — Дорий Второй протянул верному слуге небольшую бутылочку с молочной жидкостью, мягкий хлебец и небольшой мешочек с драгоценными камушками. — Для всех ты просто ученый муж, камневед. В мешочке дары, там тридцать серебряных монет и шесть изумрудов, отдашь их, не жалей, якобы от тебя лично. Молоко и хлеб обязательно, слышишь, обязательно должен съесть Младенец. Ты все понял?

— Я все понял, ваше величество, — кивнул Адуй, и его хитрые глазки заблестели верноподданническим огоньком.

Мама тихо качала Младенца в колыбели. Только что она накормила Его молоком. Удивительное дело, Мальчик совсем не капризничал, не кричал, только тихо улыбался и виновато куксился, когда портил пеленки.

Верный Кот тихо ходил по дому и гонял мышей и крыс. Они хулигански шебуршились и мешали Младенцу спать. Но верный Кот показал грызунам почем фунт лиха: он сторожил сон Младенца внутри дома. Кот был большой, по колено взрослому человеку, белый и такой пушистый, что в его шерсти можно было утонуть. И Кот был не против, если кто-то из домочадцев иногда использовал его как подушку: он только урчал от удовольствия. К тому же, он был не просто Кот, а ученый Кот и знал очень много мудреных слов и изречений. Многие люди позавидовали бы его знаниям.

К нему с улицы пришел верный Пес, охранявший дом снаружи. Огромный, человеку по пояс, сторожевой породы, такой же, как и Кот, белый-пребелый и очень добрый. Но только к добрым людям. Злобы, подлости и хитрости он не переносил на дух, как, впрочем, и Кот. И если чувствовал подвох, поднимал такой громкий лай, какого люди от собак никогда не слышали.

— Он чутко спит? — спросил Пес, имея в виду Младенца.

— Он спит добрым крепким детским сном, но если ты будешь громко гавкать, то разбудишь даже медведя в берлоге.

— Сам потише мяукай, кот мартовский, — обиделся Пес. Неужели не понятно: не гавкай он, то в гости может заявиться всякий встречный поперечный, а Младенцу они ни к чему.

— Скорее январский, — Кот смерил друга презрительным взглядом: вот, мол, еще обижаться на таких. Он еще хотел сказать Псу что-то обидное, но потом остановил себя: зачем им ссориться из-за такой ерунды, друзей надо прощать. «Вот ведь, еще месяц назад сболтнул бы что-нибудь, это Младенец так благотворно действует, рядом с ним собачиться и кошачиться стыдно», — поймал себя на мысли Кот и неожиданно добавил: — Ладно, не обижайся.

Пес сам понял, что перегнул палку, все-таки отчасти Кот прав, Малышу нужна тишина, поэтому тихо попросил прощения, хотя первые три слова дались ему с большим трудом:

— Это ты извини, нервы, каждого шороха опасаюсь, люди разные. Не все любят нашего Малыша.

— Недотепы, — почти хором сказали они друг другу. Действительно, как можно не любить Малыша, как можно таить на Него зло, Он родился, чтобы помочь людям, а находятся такие, которые хотят извести Младенца. Действительно, крайние недотепы.

И тут Кот почуял запах, очень нехороший запах подлости, хитрости и злобы. Такой запах не исходит от грызунов, это запах змеиный, и не просто змеи, а черной гадюки, самой ядовитой твари в округе. Мерзкий запах уловил и Пес, он тихо шепнул Коту:

— Чуешь?

— Чую, давай, паря, иди во двор, если что — там ее добьешь, а я к колыбельке. Знаю, куда ползет эта тварь…

Пес ушел, а Кот молнией проскользнул к колыбели, сжался в комок, готовый в любую минуту ринуться в бой. С каждой секундой неприятный запах становился все резче и резче. И вот он увидел ее — черную живую ядовитую веревку с рисунком когтистой лапы на черной без оттенков коже. Змея подняла голову, прислушиваясь, все ли спят, и решая, куда ей ползти, где колыбель. Кот сосредоточился и затаил дыхание. Неожиданно гадюка резко повернула голову в сторону Кота и зло прошипела:

— Дай дорогу, Кот!

— Много хочешь, мало получишь — фиг тебе в дырявом кармане!

— А ты знаешь, кем я послана? У тебя будут большие неприятности с моим хозяином.

— Мне глубоко плевать с Вавилонской башни на того, кем ты послана. Я знаю, к Кому ты послана, и до Него ты не доползешь, пока я жив, — Кот бросился на змею, та отпружинила к двери, извернулась, пытаясь укусить Кота, но тут же была разорвана когтистыми лапами. Мгновением позже в комнату влетел Пес, готовый прийти на выручку приятелю.

— Уже шестая, а сколько их еще будет?! — пробормотал Пес.