Я люблю тебя, Радиплана - Анатолий Злобин

- Поедем на лыжах или закусим сначала?

Катя вздрогнула: перед ней стоял грузин.

- Можете забрать свой шоколад обратно, - надменно заявила Катя, трепетно любуясь его тонкими как на картинке усиками.

Грузин сел за ее столик, выжидающе посмотрел на Катю. Верка пролетела мимо и обдала обоих презрением. Катя небрежно бросила грузину карточку и пошла рассчитывать седого майора. В вагон вошли еще двое военных, летчик и моряк, и тоже сели за Катин столик, водя глазами по ресторану. Моряк был вполне на уровне, хоть и рядовой, а летчик-лейтенант так себе, мальчишка. Катя направилась к ним и принялась любезничать. На грузина она не обращала внимания, все время чувствуя, как он пожирает ее глазами. Наконец, она сжалилась и подошла к нему.

- Что будем кушать? - спросила она нежно.

- Приедем в Москву, пойдем в "Арагви", - ответил грузин.

"Так я и испугалась", - подумала Катя, а вслух ответила, завлекая.

- До Москвы доехать надо.

- Скажешь, как зовут?

Катя почувствовала, как губы против воли растягиваются в улыбку.

- Катерина... - она тут же слизнула улыбку и сделалась неприступной царицей. - Что вам принести?

- Ай, Катерина! Екатерина Великая! - воскликнул грузин на весь вагон так, что моряк и летчик удивленно и восторженно посмотрели на Катю. - Дай мне пять бутылок пива, одну порцию икры и немножко нежности.

- Нежностью не торгуем, - ответила Катя с обещающей улыбкой и вихляво пошла по проходу за пивом.

Иван Петрович поймал ее в дверях, заискивающе наклонил голову.

- Ты, Катюша, поласковее с ним. Клиент нужный, учти. А нам план натягивать в чистом виде.

- Верку свою на других напускайте, а меня не учите.

Когда Катя вернулась с пивом, директор стоял перед столиком и обрабатывал клиента. Грузин жадно схватил пиво, прилип усами к бокалу.

- Будет организована культурная обстановка. Цветы поставим на столиках...

- Какой столик? Зачем столик? - грузин оторвался от бокала и выпучил глаза на директора. - А где музыка? Где моя прекрасная дама? Где спрашиваю?

- Музыка у нас запланирована, - покорно отвечал Иван Петрович. Имеется полный танцевальный набор, серия "Мелодии и ритмы". В наличии также Алла Пугачева в комплекте...

Катя открыла вторую бутылку с пивом. Грузин схватил Катину руку.

- Красавица, пойдешь со мной танцевать под его запланированные пластинки?

- Пригласите, я подумаю.

- Ой, царица, - горячился грузин. - Приглашаю на встречу Нового года в культурной обстановке. Закажем столик. Гулять будем - на весь Кавказ слышно. Отвечай, царица!

- Она на работе, - ответил за Катю директор.

- Мы на работе, - как эхо вторила Катя.

- Ай, директор. Где твой размах? Тебя тоже приглашаю за наш столик. Всех приглашаю.

Иван Петрович тупо шевелил губами, подсчитывая проценты - сколько их останется до плана, если удастся уговорить грузина.

Верка подбежала к столику: глаза горят, в руках штопор.

- Товарищ директор, вас вызывают на кухню...

- Сейчас, Верочка, сейчас... Разрешите записать? - Иван Петрович склонился над столиком. - Семь пятьдесят с одной персоны, не считая шампанского...

- Зачем разбиваешь мое сердце? - вскипел грузин. - Я свое сказал: или-или! Или царица, или ничто! Новый год отменяется.

- Мы же на работе, - беспомощно твердил директор.

Катя смотрела в окно и тоскливо мечтала о восточном принце по прозванию Тото Ионото.

Стуча на стыках, скорый поезд номер двадцать четыре катился по бескрайней снежной равнине.

3

Ровно в одиннадцать часов сорок пять минут Катя появилась в ресторане. Она шла по проходу, гибко качаясь на черных шпильках и поводя обнаженными плечами. Грузин с грохотом двинул стулом. Военные за соседним столиком замолчали и во все глаза уставились на Катю.

Катя шагнула чуть вбок и увидела себя в зеркале: тонкую, с рыжей копной волос на голове, с глазами, удлиненными краской, с серебряной брошью на груди - ну прямо дикторша с голубого экрана, сейчас улыбнется сразу пяти миллионам и скажет: "Добрый вечер, товарищи телезрители, начинаем нашу грандиозную передачу из вагона-ресторана..." Катя зажмурилась от счастья и шагнула к грузину. Тот неровно задышал, начал щекотать Катину руку тонкими усиками.

В вагон ввалилась веселая компания кочующих артистов, которые сели в поезд в Ростове. Катя подняла голову и надменно глянула на артистов. Те разом смолкли, ослепленные ее красотой.

- Пять баллов! - прошептал моряк за соседним столиком.

Катя уселась, влажными глазами посмотрела вокруг. За окном тревожно уносилась густая мгла, а на столе все переливалось и трепетало. Бутылки выжидающе покачивались в подставках, икра плыла в ледяной воде, лососина бесстыдно развалилась на части, белоснежно сверкали салаты - весь ресторан выложили на стол ради Кати.

Грузин возился с бутылками.

- Что прикажешь? - спросил он, пожирая Катины плечи.

- Может, мы все-таки познакомимся, сообщите на всякий случай ваши инициалы, - выпалила Катя одним духом, без запятых: она слышала в рейсе эти слова от одной стильной дамочки, сидевшей за ее столиком.

Грузин остолбенело уставился на Катю:

- Прости, красавица, прости нахала. Шотой зови. Шота Бакрадзе.

- Шатуня, - сказала Катя с таким придыханием, что грузин тотчас схватился за бутылку, чтобы не упасть. - Очень приятно познакомиться! Погодите! - Катя указала пальчиком на бутылку и подняла брови. - Я должна поговорить с вами на полном серьезе, товарищ Шота.

- Говори, Катерина. Внемлю твоим прекрасным устам. Я не мальчик, со мной без дипломатии.

- А я не девочка, - скромно объявила Катя.

- Ах, какая умница, - восхитился Шота, играя усиками.

Катя сделала одухотворенное лицо:

- Вы, пожалуйста, не подумайте, товарищ Шота, я не какая-нибудь с улицы Горького, я девочка честная. Я с вами сидеть могу, танцевать могу, а больше ничего не обещаю, заранее говорю, вы от меня не требуйте. Меня к вам допустили ради отличного обслуживания, и я обязана держать марку коллектива. Мы за звание боремся, у нас дисциплина...

- А я кто? Я плохой, да? Я человек советский, как ты думаешь...

"Спекулянт ты советский, - с волнением подумала Катя, - придется тебя почистить как следует ради плана".

В вагоне застонала гавайская гитара. Сережка поставил "Смуглую девочку" из третьей серии "Мелодии и ритмов".

- Какие страсти кипят в этом бокале! И кто поймет и осушит страсть моего сердца?.. - Шота налил Кате рюмку коньяка.

- Прости, Шотунчик, первый тост принадлежит даме, - Катя подняла рюмку и сказала с чувством: - Я предлагаю выпить за проводы старого года... Катя опрокинула рюмку, схватила ложку и полезла за икрой.

Иван Петрович появился с блестящим ведерком в руках. Из ведра развратно вздымалась бутылка со вздутой серебряной головкой.

- А как же шампанское? - испугался директор. - На первый тост полагается шампанское.

- Не учите нас, - со светской улыбкой отрезала Катя. - Вы не имеете права делать замечания клиентам.

Иван Петрович стал красным и посмотрел на грузина. Тот вскинул руки.

- Я не хозяин. Сам ее хозяйкой сделал.

- Так и быть, - сжалилась над директором Катя, - разрешаю наполнить мой фужер. И моему компаньону тоже. - Катя забыла про директора и соблазнительно улыбнулась грузину влажным ртом. - Тяпнем по маленькой?

- Огонь моего сердца, - ответствовал Шота. - Радуга моей души. Благодарю тебя, что ты явилась в мой чертог и озарила его своим небесным сиянием. Я поднимаю этот скромный бокал за бессмертное сияние красоты...

"Во дает!" - с восторгом подумала Катя и тут же осушила бокал.

- Выпей с нами, директор, за вечную радугу моей души...

- Благодарю вас, я при исполнении. Желаю вам повеселиться, Катерина Семеновна. Веселитесь на полный ход, обеспечим в чистом виде. - Иван Петрович ловко подмигнул Кате и показал глазами в конец вагона, где висела доска для объявлений. Катя глянула туда и ахнула - сорок восемь...

- Смотри, Катенька, на тебя вся надежда, - говорил ей директор, когда она стояла в купе перед зеркалом, делая себе глаза. - Кушай плотнее, чтобы спиртное тебя не взяло. Масло прими. Заказывай все самое ценное, а я за ходом следить буду и цифры на доске проставлять в чистом виде, ты не отвлекайся.

Правый глаз никак не получался. Директор мельтешил перед дверью и загораживал зеркало. Катя молча терпела эти нотации, потому что шпильки в зубах зажаты.

- Мы тебе навстречу пошли, - бубнил Иван Петрович. - Ради плана пошли.

- Не учите меня жить! - она в сердцах вытолкала директора и задвинула дверь. - Опоздаю, вам же хуже будет...

- Икры больше ешь, - выкрикивал Иван Петрович за закрытой дверью. - От нее процент идет. Поглощай, Катенька, не стесняйся, у него карман широкий... Шоколад закажи. Всю коробку бери, а то она у нас столько лежит...

Гавайская гитара перестала рыдать в репродукторе. Веселый перезвон курантов возник в вагоне. Катя подняла искрящийся бокал: крохотные фонтанчики неистово бушевали за стеклянными гранями.