Деревня дураков (сборник) - Наталья Ключарева

– Очень приятно. Митя, – сообразил он, и тут же осекся: не лучше ли было для солидности назваться полным именем-отчеством?

– Ну, и зачем к нам-то? – не выдержал Вова, видя, что дылда в упор не понимает никаких намеков.

– Учителем вот попробую, – промямлил Митя и чуть было не спросил: «А есть ли у вас школа?», но вовремя спохватился, что это будет совсем по-дурацки.

– От армии косишь?! – обрадовался Вова, наконец-то найдя для Мити понятное объяснение. – А я вот отслужил. И очень доволен. Начальство возил. Мне сам генерал предлагал: «Оставайся, мол, Вова, моим личным шофером». А я, дурак, вернулся. Девка у меня тут. Была. Стерва!

Вова плюнул в пыль и свирепо растер плевок шлепанцем. Митя хотел сказать, что ему уже год как незачем косить от армии, но передумал. Разве он мог четко ответить – не Вове даже, самому себе, – зачем он здесь, в этой деревне, названия которой не знал.

– Вожу вот теперь старух на рынок. А мог бы – генерала! – продолжал сокрушаться Вова. – Ладно, пойдем, покажу тебе школу. Хотя она все равно закрыта.

– Почему?

– Так лето ж! Каникулы.

Всю дорогу до школы Митя нудно ругал себя за безнадежную непрактичность. Это ж надо! Приехать учительствовать, совершенно забыв, что каникулы начались не только в их тоскливом универе, но и по всему миру. Даже в Австралии! Даже на Мадагаскаре! Даже в Перу! Географическая перспектива придавала Митиным раздумьям особую горечь, увеличивая его промашку до размеров земного шара.

На деревянном мостке через речку толпились дочерна загорелые мальчишки с удочками.

– Если мы нажалуемся, они нас еще сильней откучкуют! – кричали они друг другу так, будто находились на разных берегах.

Увидев Митю, они хором замолчали и стали смотреть, как он идет. У самого младшего, на котором не было ничего, кроме съехавшей на одно ухо белой панамки, сам собою открылся рот.

В Мите от смущения мгновенно развинтились все шарниры, крепившие его длинное тело: ноги стали выгибаться не туда, руки болтаться вразнобой, лицо вообще потеряло всякую опору и не могло удержать ни одного выражения.

– Здрасьте! – гаркнули мальчишки, когда Митя ступил на мост.

– Зашей варежку, мелкий, мотыля словишь! – откликнулся Вова, страшно довольный, что он один знает, кто таков Митя и зачем приехал.

Мальчик в панамке спохватился и захлопнул рот.

– Здравствуйте, – промямлил Митя, торопясь пройти мимо.

За спиной у него тут же зашептали:

– Дядь Вов, а это кто?

– Конь в пальто! – со знанием дела сообщил Вова и, догнав Митю, затараторил: – А я когда в армию призывался, первый раз в город попал. Слез с автобуса, иду и со всеми здороваюсь. До конца улицы дошел – язык отваливается: столько народу! А главное, все от меня шарахаются, как от чумного, и никто не отвечает.

Одноэтажная школа, похожая на простой деревенский дом, стояла посреди бескрайнего огорода. На дверях висел ржавый замок, окна были заклеены старыми газетами. Но и директриса, и все старшеклассники копались в грядках неподалеку.

– Теть Дунь! Бросай свою капусту! – заорал Вова, перепрыгивая через кучи вырванных сорняков. – Смотри, кого я привез!

Маленькая женщина в спортивном костюме выпрямилась, держась за поясницу, отерла локтем лоб и стала с тревогой всматриваться в Митю. Несколько девочек, выше нее ростом, тихо выросли рядом и встали плечом к плечу, как окруженные разведчицы, решившие сражаться до последнего патрона. Трое парней медленно снимали залепленные землей матерчатые перчатки, словно готовились порвать незваного гостя – голыми руками. Мите захотелось убежать.

– Всё? Приехали? – обреченно спросила маленькая тетя Дуня, а девчонки продырявили его ясными ненавидящими взорами.

– Приехал, – испуганно согласился Митя.

– Да что ж вы им доучиться-то спокойно не даете?! – неожиданно заголосила она. – Последний ведь год остался! И в седьмом у меня – два человека! Трое в пятом, не считая Кости. А там, глядишь, и Минкин пойдет! Куда они денутся? В интернат при живых родителях?

Митя растерянно хлопал глазами, недоумевая, за что кричит на него эта незнакомая женщина, которую кто-то – видимо, похожий на Митю – намеревался, судя по отчаянью в ее голосе, лишить всего на свете.

Тут Вова-шофер насытился своим тайным знанием и снисходительно вмешался:

– Теть Дунь! Евдокия Пална! Остынь! Чего на нового учителя бочку катишь? Сейчас как разобидится и обратным рейсом укатит. Верно я говорю?

«Еще можно уехать!» – обрадовался Митя и почти без отвращения вспомнил свою кафедру, наполненную шелестом и шипом.

– Так вы не закрывать нас? – выдохнула Евдокия Павловна и несмело улыбнулась.

Живая стена обороны, стоявшая за ее спиной, расслабилась и заволновалась, как березовая роща: девчонки принялись перешептываться, хихикать, стрелять глазами и толкать друг друга в сторону нового учителя. Митя окончательно смутился и твердо решил вернуться домой.

Уцепившись за эту спасительную мысль, он незаметно для себя ответил на все расспросы Евдокии Павловны и вынырнул в действительность лишь тогда, когда Вова с тетей Дуней громко заспорили, где его поселить. В первую секунду он хотел вмешаться, но не нашел в себе ни слов, ни смелости, смирился и стал слушать, как чужие люди решают его судьбу.

В глубине души Митя был рад, что этого не приходится делать самому. Он расслабился и поплыл по течению, будто огромный груз упал с его сутулых плеч, и Митя стал невесомым, как щепка. Он поднял голову и впервые огляделся вокруг.

Школа стояла на самом краю села. Пустая дорога ныряла под горку и всплывала далеко-далеко в цветущих полях. На обочине торчал покосившийся указатель. Митя прищурился и попытался прочитать название. Не поверил глазам, достал из нагрудного кармана очки, носить которые стеснялся, и снова вгляделся. Место, куда он случайно заехал, называлось Митино.

«Значит, все правильно!» – восхитился Митя и с легким сердцем пошагал за маленькой директрисой.

– Нас каждый год закрыть пытаются, – говорила она, робко заглядывая в лицо новому человеку: не обидел ли того неласковый прием. – Тем летом вообще голодовку устраивали. На матрасах вокруг районо лежали, и девчонки тоже – они у нас боевые. А погода – как на грех – дождь моросит, кругом лужи. Начальница, Валентина Петровна, – вы ведь с ней познакомились? – из окна нас костерит почем зря. Все равно, кричит, закрою, у меня нормативы, из-за десяти человек целую школу не положено держать. А ведь у нас не десять, у нас одиннадцать, плюс Костя, да скоро Минкин подрастет. Но повезло: к дуракам немецкий профессор приехал. И нас от стыда подальше – в охапку, прямо с матрасами, – и домой на школьном автобусе. Но зато оставили, не закрыли. Теперь вот опять ждем гостей из района.

Они вдвоем шли по главной улице Митина. Вова неохотно отправился в вечерний рейс, а старшеклассники остались допалывать школьную капусту.

Изредка им навстречу кто-нибудь попадался. В отличие от Вовы, тетя Дуня была жалостлива к чужому любопытству: она останавливалась и во всех подробностях рассказывала про Митю.

С каждой встречей его статус стремительно повышался, выдавая неустанную работу воображения Евдокии Павловны, которая на ходу подыскивала Мите место во все более далеком будущем.

– Попробует вести историю.

– Надеюсь завучем сделать.

– Уйду на пенсию – директором станет.

Будущее – от присутствия в нем нового учителя – становилось почему-то все светлей и краше. И школа не закрывалась, и зарплату давали вовремя, и даже муж не пил. Никто другой не нашел бы в Митиной долговязой фигуре, за которую встреченные старухи сразу окрестили его «оглоблей», ничего, что могло вселить подобную уверенность. Но Евдокии Павловне так хотелось надеяться, что было, в общем-то, неважно – на кого. До края деревни Митя дошел уже потенциальным министром образования.

Тут, по счастью, улица уперлась в лопухи, и тетя Дуня, встав на цыпочки, опасливо глянула через чей-то забор. Там внутри плыло и пылало целое море диковинных цветов. У самого дома колыхались алые маки, так что казалось, крыльцо охвачено огнем. Посреди этого пожара на ступеньках стоял старик и смотрел на мир из-под ладони.

– Ну, попытаемся, – несмело прошептала тетя Дуня и, обернувшись к Мите, который моментально тоже оробел, добавила: – Мы его побаиваемся. Поколдовывает.

– Как это?

– Видите – сирень? Везде уже давно осыпалась. Вон гладиолусы – они только в августе пойдут. А у него все сразу. Неспроста это.

– Так, может, нам его не беспокоить? – ботанические аргументы показались Мите неубедительными, но он все равно испугался.

– А остальные пьют, – с тоской ответила тетя Дуня. – А как выпьют, так дерутся. Вы же человек культурный, вам тяжко будет.

– Евдокия! – окликнул вдруг старик, и оба директора – нынешний и будущий – вздрогнули, как нашкодившие первоклашки. – Я жду гостей. Может быть, это вы?