Курган - Урсула Ле Гуин

В Замке было немного тепла, и кроме того, что давал очаг, и рассвет застал большинство из них на том же месте: Отец Егус свернулся как древний соня в камышах, странник свалился в своем закопченном углу, руки сложены на животе, Фрейга растянулся, лежа на спине, как человек, срубленный в сражении. Его люди похрапывали кругом него, во сне начиная было, но не заканчивая жестов. Фрейга проснулся первым. Он перешагнул через тела спящих и поднялся по каменным ступенькам на верхний этаж. Ренни, акушерка, встретила его в аванзале, где несколько девушек и собак спали на груде овечьих шкур.

— Нет еще, граф.

— Но уже прошло две ночи.

— Ах, она только начала, — сказала акушерка оскорбленно. — Должна же она отдохнуть, разве нет?

Фрейга повернулся и тяжело спустился вниз по витой лестнице. Женская оскорбленность тяготила его. Все женщины, все вчера; их лица были суровы, они были поглощены в свои мысли; они не обращали внимания на него. Он находился снаружи, за бортом, незначительный. Он не мог ничего сделать. Он сел за дубовый стол и закрыл лицо руками, стараясь думать о Галла, его жене. Ей было семнадцать; они были женаты десять месяцев. Он думал о ее круглом белом животе. Он пытался думать о ее лице, но не было ничего кроме вкуса бронзы на его языке.

— Дайте что-нибудь поесть! — крикнул он, стукнув кулаком по столу, и Замок Вермеа рывком пробудился от серой спячки утра. Мальчишки забегали, собаки затявкали, меха заревели на кухне, люди потягивались и сплевывали у огня. Фрейга сидел, зарыв голову в руках.

Женщины спустились вниз, по одной или по двое, к остальным у огромного очага и поклевали пищу. Их лица были суровы. Они говорили друг с другом, не обращаясь к мужчинам.

Снегопад прекратился, и ветер дул с гор, наваливая сугробы у стен и коровников, ветер настолько холодный, что как ножом перехватывал дыхание в горле.

— Почему слово Божье не было донесено до тех горных людей, приносящих в жертву овец? — это был пузатый священник, говорящий с Отцом Егусом и человеком с болячками вокруг глаз, Стефаном.

Они помедлили, не уверенные что под «приносящими в жертву» имеется в виду.

— Они не только овец убивают, — сказал Отец Егус.

Стефан улыбнулся:

— Нет, нет, нет, — сказал он, покачивая головой.

— Что вы имеете в виду? — голос странника был резок, и Отец Егус, слегка съежившись, произнес:

— Они… они также убивают коз.

— Овцы или козы, какая разница? Откуда они пришли, эти язычники? Почему им разрешают жить в стране Христа?

— Они всегда жили здесь, — сказал старый священник недоумевая.

— И вы никогда не пытались распространить учение Святой Церкви среди них?

— Я?

Это была хорошая шутка; мысль о том как маленький старый священник взбирается в горы — это было подходящее время рассмеяться. Отец Егус, хотя и не был тщеславен, но возможно почувствовал себя немного уязвленным, так как в конце концов он сказал более жестким голосом:

— У них есть свои боги, сэр.

— Их идолы, их дьяволы, их, как они это называют… Одн?

— Потише, священник, — внезапно вмешался Фрейга. — Обязательно вам называть это имя? Вы не знаете молитв?

После этого путник был менее надменен. С того времени как граф хрипло к нему обратился, очарование гостеприимства было разрушено, лица, которые смотрели на него, были суровы. В эту ночь его снова усадили на угловое сидение у огня, но он сидел там съежившись, не подвигая колени к теплу.

Не было песен у очага в ту ночь. Люди говорили приглушенно, умолкая от молчания Фрейга. Тьма ждала за их плечами. Не было ни звука кроме завываний ветра снаружи и завываний женщин наверху. Она была тиха весь день, но теперь хриплый, глухой крик шел снова и снова. Фрейга казалось невозможным, что она еще могла кричать. Она была худой и маленькой, девочкой, она не могла выносить столько боли в себе.

— Что за польза от них, там наверху! — разорвал он тишину. Его люди посмотрели на него, ничего не сказав. — Отец Егус! Есть какое-то зло в этом доме.

— Я могу только молиться, сын мой, — испуганно сказал старик.

— Тогда молись! У алтаря!

Он поторапливал Отца Егуса, шедшего перед ним, в черный холод, через двор, где сухой снег кружился невидимый на ветру, к капелле. Через некоторое время он вернулся один. Старый священник обещал провести ночь стоя на коленях у огня в небольшой келье за капеллой. У огромного очага только чужеземный священник еще бодрствовал. Фрейга сел на камни очага и долго ничего не говорил.

Странник посмотрел вверх и вздрогнул, увидев, что голубые глаза графа направлены прямо на него.

— Почему вы не спите?

— Мне не спится, граф.

— Лучше было бы, если бы вы спали.

Путешественник нервно моргнул, затем закрыл глаза и попытался сделать вид, что спит. Он подглядывал через полузакрытые веки за Фрейгой и пытался повторять, не шевеля губами, молитву, обращенную к своему покровителю-святому.

На взгляд Фрейги он выглядел как толстый черный паук. Лучи тьмы исходили от его тела, паутиной затягивая комнату.

Ветер стихал, оставляя тишину, в которой Фрейга слышал стоны своей жены, сухой, слабый звук.

Огонь угасал. Канаты и сети тьмы все плотнее и плотнее запутывались вокруг человека-паука в углу у очага. Крошечные блестки показались у него под бровями. Нижняя часть лица тихонько двигалась. Он углубился в свои заклинания. Ветер затих. Не было ни звука.

Фрейга встал. Священник посмотрел вверх на широкую золотую фигуру, вырисовывающуюся в темноте.

— Пошли со мной, — сказал Фрейга, но священник был слишком напуган, чтобы двигаться. Фрейга взял его за руку и рывком поставил на ноги.

— Граф, граф, что вы хотите? — прошептал святой отец, пытаясь освободиться.

— Пошли со мной, — сказал Фрейга и повел его по каменному полу, через темноту, к двери.

Фрейга был одет в тунику из шерсти овец; священник только в шерстяную мантию.

— Граф, — выдохнул он, труся рядом с Фрейгой через двор, — холодно, человек может замерзнуть до смерти, могут встретиться волки…

Фрейга сбросил тяжелые засовы внешних ворот Замка и открыл одну створку.

— Иди, — сказал он, указывая своим вложенным в ножны мечом.

Священник остановился.

— Нет, — произнес он.

Фрейга вытащил меч из ножен, короткий толстый клинок. Тыкая его концом в зад под шерстяной мантией, он вывел священника за ворота, повел вниз по деревенской улице к дороге, что вела в горы. Они шли медленно, так как снег был глубок, и их ноги проваливались в сугробы при каждом шаге. Воздух теперь был необычно неподвижен, как будто замерз. Фрейга посматривал вверх на небо. Над головой между высокими прозрачными облаками сияли, образовывая фигуру, похожую на рукоять меча, три ярких звезды. Некоторые называли фигуру Воин, другие Молчаливый, Одн молчаливый.