Рокировка - Светлана Бестужева-Лада

В общем, Сергей доставил Алину непосредственно до двери квартиры, смущенно выслушал излившийся на него по пути поток благодарностей и быстро ушел. А наутро, войдя на школьный двор, увидел устремленный на него сияющий, восхищенный взгляд темных глаз. После уроков просто не мог не проводить Алечку до уже знакомой двери. А там с изумлением услышал собственный голос: он приглашал Алину погулять вечером по набережной. Благо тренировки в этот день не было.

Месяц спустя Сергей привел Алину домой и познакомил с родителями. То есть не познакомил, а поставил перед фактом:

— Мы собираемся пожениться, когда закончим школу.

Вадим Сергеевич чуть было не вспылил, но поймал укоризненный взгляд жены и… остыл. Он понял, что Инна вспомнила свое первое знакомство с будущей свекровью, тот настороженный и холодный прием, который она встретила у его матери. Вспомнила — и со свойственной ей мудростью решила вести себя совсем по-другому.

В конце концов, ничего страшного не происходило. Первая любовь, полудетское увлечение, первая девочка в его жизни, первый мальчик — в ее. Погуляют, подрастут, десять раз передумают. А если не передумают… Что ж, случается, что первая любовь становится единственной и длится всю жизнь.

Правда, родители Алины, точнее, ее мать, придерживалась совершенно иной точки зрения. Впрочем, в родной семье, бестолковой и довольно скандальной, Аля всегда чувствовала себя не слишком уютно: старшая сестра, признанная красотка, откровенно третировала «несносную девчонку», отец пил, мать вконец отупела от вечного безденежья и рукоприкладства супруга.

В один далеко не прекрасный день она буквально ворвалась в квартиру своих потенциальных родственников и наговорила такое… Сергей вспыхнул и хлопнул дверью после первых же фраз, Алина чуть позже залилась слезами и убежала невесть куда, только Инна Ивановна с поразительным спокойствием выслушала монолог-истерику, густо пересыпанный нецензурщиной:

— Переманили девку своими ворованными деньгами! Она и подстилка для вашего сыночка ненаглядного, и прислуга дармовая! Хорошо устроились, сволочи! Алька у вас днюет-ночует, в родной дом уже дорогу забывать стала, меня, мать, видеть не желает! А я, значит, отдувайся за все — и по дому, и на работе, и за мужем ухаживать? Все одна?

— А как же сестра Алины? — поинтересовалась Инна Ивановна.

— А что — сестра? Что — сестра? Ей замуж нужно, свою семью создавать, как она жениха найдет, если дома сидеть станет? Да и работа у нее трудная, нужно спать подольше, хорошо питаться, за собой следить.

Про работу Аиды — старшей сестры Алины — в городе знали, кажется, все. Очень красивая, до невозможности избалованная матерью, девушка желала стать либо манекенщицей, либо фотомоделью, не прилагая к этому никаких усилий. Она совершенно искренне считала, что красивее нее нет во всем мире, что женщины могут только молча ей завидовать, а мужчины, независимо от возраста и толщины кошелька — немедленно падать к ее длинным, стройным ногам и уже никогда не подниматься.

Пока же она числилась главной фавориткой самого известного местного авторитета, который, впрочем, не спешил покупать любовнице квартиру или машину, ограничивался походами-поездками во всевозможные рестораны и не слишком дорогими подарками, Зато обещал устроить ее в престижное модельное агентство буквально на следующей неделе, вот только эта неделя что-то все никак не наступала.

— Адочку не трогайте, она здесь не при чем! Алька обязана мне во всем помогать, а она — ишь, как ловко устроилась! Небось, и муженек ваш ее не пропускает, то-то у него никаких баб на стороне вроде бы нету. А зачем ему на стороне, когда дома все под рукой, а жена-дура под носом у себя ничего не видит…

Когда поток этого мутного красноречия начал иссякать, Инна Ивановна вздохнула и сказала:

— Бедная вы, бедная! Как же вас жизнь замучила, если вы так озлобились!

Вадим Сергеевич, который все это время мрачно раздумывал, придушить незваную гостью или просто стукнуть по голове чем-нибудь тяжелым, так и ахнул от неожиданности. Он, конечно, знал, что его Инна — женщина не просто умная, а мудрая, но такой реакции даже он не ожидал.

Когда гостья, наконец, убралась, прихватив с собой рыдающую Алину, супруги какое-то время молча сидели в кухне за столом напротив друг друга, а потом Инна Ивановна снова вздохнула:

— С такими вот детьми у меня в садике всегда проблемы. Они не злые, а озлобленные, потому и хотят, чтобы всем было так же плохо как им. Их не наказывать нужно, а жалеть, таких только лаской вылечить можно…

— Иннушка, да у тебя для всех одно лекарство — ласка, — усмехнулся Вадим Сергеевич. — Ты и убийцу приласкать готова, не то что эту… психопатку.

— Убийцу я, конечно, ласкать не собираюсь, — совершенно серьезно отозвалась Инна Ивановна, — но думаю, если бы его вовремя приласкали отец с матерью, он бы и убийцей не стал. А бывает, девушка обидит — парень с катушек и слетает. Люди-то от природы добрые…

— Иннушка, ты же с детьми работаешь! А говорят, что они — самые жестокие…

— Глупости говорят! — отмахнулась Инна Ивановна. — Они же несмышленыши еще! Вон, щенки друг друга за уши треплют — не со зла ведь, играючи… Ладно, Вадичка, не об этом сейчас думать нужно.

— А о чем?

— Девочка-то совсем пропадет, если мы от нее отступимся. Попробую как-нибудь ее мать уговорить, урезонить. Наверняка она Алечку по-своему любит и добра ей желает, вот и будем вместе стараться. Ничего, все образуется, вот увидишь…

Зная жену, Вадим Сергеевич в таком исходе событий даже не сомневался.

В общем, некоторое время спустя Аля стала в доме своей, и Вадим Сергеевич не раз и не два дивился терпению и такту Инны Ивановны. Та терпеливо, ненавязчиво обучала Алину практически всему — умению вкусно и быстро готовить, красиво сервировать стол, вязать, шить, вышивать… При этом к тяжелой, грязной работе девочку не подпускала, умудрялась все делать сама, как бы играючи, как бы незаметно…

А потом все рухнуло, как говорят, в одночасье. Инна Ивановна поскользнулась на блестящем кафельном полу своей роскошной кухни, упала. Перелом шейки бедра сам по себе — не подарок, хотя в возрасте сорока пяти лет вполне излечим. Но падение каким-то образом спровоцировало вспышку и стремительное развитие диабета.

Молодая еще женщина ушла из жизни после трех месяцев непрерывных страданий. Больница — дом — снова больница, и никакого улучшения. Даже очень сильные лекарства уже не снимали невыносимые боли. И все-таки Вадим Сергеевич на что-то надеялся, приглашал одного за другим самых известных врачей, обращался к экстрасенсам, целителям, даже каким-то замшелым деревенским бабкам. Тщетно.

По странной, точнее, страшной иронии судьбы Инна Ивановна скончалась за три дня до собственной серебряной свадьбы, и давно ожидаемый праздник обернулся сплошным кошмаром для ее близких. Прощаясь, Вадим Сергеевич надел на холодный, восковой прозрачности палец жены кольцо с бриллиантом — его подарок на юбилей. И впервые в жизни напился: сознательно, страшно, по-черному. Как жить дальше, он просто не знал.

Кроме жены, в его жизни не было других женщин, он даже не задумывался над тем, что подобное возможно. Хотя вокруг рушились казавшиеся незыблемыми семейные союзы, коллеги-бизнесмены заводили молоденьких любовниц… Но одна мысль о том, что кто-то войдет в его опустевший дом, будет спать рядом, да просто — хозяйничать на кухне, где все напоминало об Инне, была для молодого еще вдовца невыносимой.

Он практически забыл о том, что сыну нужны тепло и участие, замкнулся в своем горе, приезжал домой только спать. И через полгода обнаружил, что Сергей отдалился от него, стал жить какой-то своей жизнью. И первое место в ней занимала Алина, фактически уже его жена. Они ждали, чтобы обоим исполнилось восемнадцать, тогда можно было пожениться без особых трудностей и нудной бумажной волокиты.

— И на что вы будете жить? — поинтересовался как-то Вадим Сергеевич, поняв, что намерения молодых вполне серьезны. — Вам еще в институт поступать, пять лет учиться…

— Дворником буду работать, — огрызнулся в ответ Сергей. — Тебе на шею не сядем, не волнуйся.

Сидевшая рядом Алина молча положила руку ему на плечо, и Сергей тут же сбавил тон: