Анна Иоановна - А. Сахаров (редактор)

Походы Миниха и Ласси не только не принесли почти никаких выгод России, уже истощённой петровскими войнами, но повели к вредным последствиям в сфере государственного и народного хозяйства. В конце царствования императрицы Анны Иоанновны в великороссийских губерниях насчитывалось всего лишь 5 565 259 человек мужского пола и 5 327 929 женского пола. Государственные расходы, между тем, были довольно значительны. В 1734 году, например, на содержание двора требовалось 160 000 рублей, императорской конюшни – 100 000 рублей. На пенсии разным родственникам и родственницам императрицы выходило 77 111 рублей, на жалование и дачи разным гражданским чинам 460 118 рублей, на артиллерию 370 000 рублей, в адмиралтейство 1 200 000 рублей, на войско 4 935 154 рубля. Кроме того, отпущено в две академии (Наук и Адмиралтейскую) – 47 371 рубль, геодезистам и школьным учителям 4500 рублей, на пенсионные дачи 38 096 рублей, на строения 256 813 рублей и на мелкие, случайные расходы 42 622 рубля. Но эти потребности удовлетворялись, да и то не вполне, лишь при крайнем напряжении народных сил. Тяжёлые подати и повинности, падавшие на незначительное население, и народные бедствия, такие, как голод (в 1734 году), пожары и разбои, приводили народное хозяйство в печальное состояние. Многие крестьяне убегали из бесхлебных мест, так что в деревнях иногда оставалось лишь половина населения, занесённого в последнюю переписную книгу. Снять хлеб было некому, а оставшиеся крестьяне были, между тем, принуждены платить подати за бежавших и разорялись ещё больше. Неудивительно поэтому, что население неисправно платило подати. В 1732 году, например, в губерниях и провинциях надлежало собрать таможенных, кабацких «и прочих» доходов 2 439 573 рубля, а по присланным «репортам» в сборе оказалось всего 186 982 рубля; «а остальные сполна ли в сборе и что в доимке осталось – неизвестно, потому что из многих губерний в провинции репортов не прислано». Для того, чтобы, по возможности, сократить всё более и более нараставшее количество недоимок, правительство, с одной стороны, стремилось облегчить положение тяглых классов, с другой – прибегало к предохранительным и карательным мерам. Первая цель достигалась упорядочением областного управления, например, известным распоряжением о том, чтобы воеводы в городах сменялись каждые два года и по смене отдавали отчёт в своей деятельности перед Сенатом, сложением недоимок, как это было в 1730 году на майскую треть и на первую половину 1735 года, наконец, промышленной политикой, поощрявшей фабричное производство. Так, указом 6 апреля 1731 года дозволено фабрикантам торговать своими товарами в собственных лавках; указом 7 января 1736 года хотя и запрещено фабрикантам покупать деревни, но дозволено приобретать крепостных без земли. Тот же самый указ прикреплял к фабрикам мастеров (но не чернорабочих), бежавших от помещиков, приписывал к фабрикам на пятилетний срок лиц несостоятельных, бродяг и нищих, но не дозволял принимать новых рабочих на фабрики без паспортов, заботился об устройстве технических школ при фабриках, давал даже слишком большие права фабрикантам наказывать рабочих, поручал надзор за фабриками и определение торговых оборотов каждой из них Коммерц-коллегии, и, наконец, фабрикантов и выдававших себя за таковых для посторонних целей лишал привилегий, дарованных законом лицам этого состояния. Центральное управление по торговой части несколько видоизменилось ещё по указу 8 октября 1731 года; по этому указу Мануфактур-контора и Берг-коллегия соединены с Коммерц-коллегией, которая разделена на три секции, заведовавшие горным делом, мануфактурами и торговлей. В царствование Анны Иоанновны обращено также внимание на горное дело. В 1733 году учреждена особая комиссия под председательством графа М. Головкина для решения вопроса, полезнее ли содержать горные заводы на казённые средства или отдавать их частным лицам. Вопрос этот, не решённый комиссией 1733 года, снова обсуждался в комиссии 1738 года. Последняя решила, что выгоднее горное дело предоставить частной предприимчивости, что и утверждено было государыней. Ещё за четыре года до созыва этой комиссии, для приведения в порядок горного дела, в Сибирскую и Казанскую губернии послан был В. Н. Татищев, который, однако, не успел докончить начатого им дела; он возбудил недовольство Бирона, ибо обнаружил злоупотребления герцога, который под подставным именем выписанного им из Саксонии барона Шенберга взял казённые заводы себе в аренду и сделал Шенберга начальником Берг-директориума, заменившего Берг-коллегию, и устроенного бюрократически, а не коллегиально. Кроме забот о промышленности, горном деле и торговле, правительство стремилось пополнить недостаток частного кредита, хотя в этом случае и имело в виду скорее казённые, чем частные выгоды. В 1733 году велено было открыть заём из монетной конторы под восемь процентов, а также под залог золота и серебра, которые четвертью доли превосходили бы выданные деньги; «но алмазных и прочих вещей, также деревень и дворов под заклад и на выкуп не брать». При годовом сроке займа дозволялась, однако, трёхлетняя рассрочка.

Но все эти попечения правительства о поднятии уровня народного благосостояния далеко не вполне приводили к желанной цели. В 1740 году недоимок можно было насчитать «несколько миллионов». Поэтому принимались строгие меры относительно розыска беглых крестьян, учреждён особый доимочный приказ, из которого дела по сбору недоимок впоследствии перешли в канцелярию конфискации, а с 1738 года в доимочную комиссию. Учреждена была также особая генеральная счётная комиссия, впрочем, скоро упразднённая, и восстановлена Ревизион-коллегия, для которой был составлен особый регламент, по которому коллегия получала «вышнюю дирекцию в свидетельстве и в ревизии счетов о всех государственных доходах и расходах, какого бы звания они ни были», начиная с 1732 года.

Внешняя политика направляла правительственную деятельность и народный труд к выполнению не особенно плодотворных целей. Тем не менее, внимание правительства не настолько поглощено было этими целями, чтобы вовсе не обращать внимания на потребности народного образования. При академии, как известно, читались лекции «российскому юношеству»; впрочем, с 1733 по 1738 год таких лекций «не преподано». В 1731 году по предложению Миниха основан Кадетский корпус, состоявший первоначально из двухсот, затем из трёхсот шестидесяти воспитанников. Обязательными для всех были закон Божий, арифметика и «военные экзерциции»; остальным наукам также, как и языкам, учился кто хотел. По указу 1737 года недоросли, шляхетские дети, когда являлись во второй раз в Петербурге к герольдмейстеру, в Москве и губерниях к губернатору, то должны были знать читать и писать; отцу или родственникам, желавшим было продолжить это воспитание, дозволено было приводить детей через четыре года, но уже со знанием закона Божия, арифметики и геометрии. Наконец и после третьего смотра шестнадцатилетних недорослей в Москве или Петербурге возможно было молодым людям оставаться при родителях, но с обязательством изучить географию, фортификацию и историю. В двадцать лет назначалась последняя явка в герольдию, причём тех из шляхетских детей, которые обнаруживали наибольшие успехи в науках, скорее других производили в чины. Кроме образования высших классов, правительство обратило внимание и на образование низших слоёв общества. Указом 29 октября 1735 года велено было устраивать школы при фабриках для детей фабричных рабочих, а 12 декабря того же года велено основать церкви при фабриках с многочисленным персоналом, если эти фабрики отдалены от приходских церквей. Впрочем, 28 сентября 1736 года издано было распоряжение, по которому всех церковнослужителей, не присягавших императрице, велено было взять в солдаты. От этого в 1740 году церквей без причта, праздных, оказалось до шестисот.

Наука и литература в царствование императрицы Анны Иоанновны также имели своих довольно видных представителей. В. Н. Татищев знакомился с рукописями, издавал Судебник, составлял свой лексикон, написал известную «Историю Российскую», наставлял сына в своей духовной. Байер, «профессор антиквитетов», занимался исследованием скифо-сарматской древности, бывший лейпцигский студент Герард Миллер участвовал в Камчатской экспедиции в 1733 году, собирал памятники, касавшиеся истории Сибири, и издавал рукописные тексты; академики Гольдбах, Делил, Винигейм, Гензиус, Дювернуа, Крафт, Эйлер, Вейбрехт, Аммон – занимались изучением математических и естественных наук. Князь Ан. Кантемир переводил Анакреона, Юстина и других писателей, а также в известных своих сатирах выставлял недостатки современного ему общества. В. Тредиаковский составлял «Новый и краткий способ к сложению стихов российских» (издан в 1735 году), занимался переводами и упражнялся в стихотворчестве. В области духовной литературы продолжалась полемика, которая возбуждена была изданием «Камня веры» Стефана Яворского. В этой полемике принимал деятельное участие Феофилакт Лопатинский, написавший «Апокризис и возражение на письмо Буддея» и сочинение «О лютеранской и кальвинской ереси».