Третья пуля - Джон Карр

Робинсон сказал нам, что судья находится в павильоне среди деревьев, ярдах в двухстах от дома. Это маленькое строение — в нем всего две комнаты, разделенные коридором. Одну из комнат судья использовал как кабинет. Робинсон не сомневался, что он там. Вроде бы судья ожидал в половине четвертого к чаю старого друга, поэтому позвонил Робинсону в сторожку, сказал, что идет в павильон, и велел проводить туда посетителя, как только тот появится.

Борден и я направились по дорожке влево. Хотя павильон окружали деревья, ни одно из них не росло менее чем в дюжине футов от него, поэтому мы хорошо его видели. В середине павильона находилась дверь с веерообразным окошком над ней, а с каждой ее стороны — два окна. Окна справа были темными, а в окнах слева сквозь плотные занавеси пробивался свет. В коридоре тоже горел свет — он был виден сквозь окошко над дверью. Поэтому мы смогли разглядеть высокого мужчину, вынырнувшего из-за деревьев справа и побежавшего к парадной двери.

Дождь хлестал нам в затылок, гремел гром, и молния сверкнула как раз перед тем, как высокий мужчина взялся за дверную ручку. На пару секунд вокруг стало светло, как в фотостудии. Борден окликнул мужчину, и тот обернулся.

Это был Гейбриэл Уайт — молния не оставляла никаких сомнений. Увидев нас, он выхватил из кармана револьвер, но не для того, чтобы стрелять в нас. Уайт открыл дверь павильона и побежал по коридору к двери кабинета слева. Мы тоже побежали — Борден значительно опередил меня и кричал так громко, что мог перекрыть звук трубы в Судный день.

Услышав крики, судья Мортлейк подошел к окну слева, раздвинул портьеры и выглянул наружу. Хочу подчеркнуть, что никаких ошибок или подмен быть не могло. Это был старый Мортлейк — я много раз видел его в зале суда, и в тот момент он был жив и невредим. Его лысина поблескивала при свете. «Кто там?» — окликнул судья, а потом повернулся от окна.

Его отвлекло то, что Гейбриэл Уайт открыл дверь из коридора, вбежал в кабинет и сразу повернул ключ в замке. Сержант Борден следовал за ним по пятам, но опоздал на несколько секунд. Я понимал, что, скорее всего, могу пробраться в кабинет через окно, которое теперь было приоткрыто. Потом я услышал первый выстрел.

Да, сэр, я сказал «первый выстрел». Он прозвучал, когда я находился шагах в двадцати от окна. Подбежав ближе, я услышал второй выстрел. Черные портьеры были раздвинуты только отчасти, и я не мог заглянуть в кабинет, пока не подбежал к окну.

Внутри, чуть поодаль и слева от меня, старый Мортлейк лежал лицом вниз поперек письменного стола с плоской крышкой. В центре комнаты стоял Гейбриэл Уайт, протянув вперед руку с револьвером «айвор-джонсон». Вид у него был не грозный и не испуганный, а скорее глуповатый. Ну, сэр, мне оставалось только пролезть в окно. Опасности не было — Уайт не обращал на меня внимания, и я сомневаюсь, что он вообще меня видел. Прежде всего я подошел к нему и забрал у него оружие. Он не сопротивлялся. Потом я отпер дверь в коридор — Борден все еще колотил в нее снаружи, — чтобы он мог войти. Только потом я подошел к телу судьи Мортлейка.

Как я говорил, он лежал лицом вниз поперек письменного стола. С потолка над столом свисал большой медный светильник в форме китайского дракона с мощной электрической лампой внутри. Он ярко освещал стол, но других источников света в комнате не было. Возле левой руки судьи стоял диктофон со снятым резиновым чехлом. Судья был мертв — ему выстрелили в сердце с близкого расстояния, и смерть была почти мгновенной. Всего было два выстрела. Одна из пуль убила судью, а другая разбила стекло разговорной трубки, подвешенной к диктофону, и застряла в стене позади него. Позднее я извлек ее оттуда.

Если вы посмотрите на нарисованный мною план, то представите себе комнату. Это большое квадратное помещение, меблированное в основном книжными шкафами и кожаными креслами. Камина там нет, но в северную стену вмонтирован двойной электронагреватель. В западной стене находятся два окна, но оба они были заперты изнутри и к тому же закрыты деревянными ставнями. В южной стене тоже два окна — одно было заперто и зашторено, а другое, через которое я проник в кабинет, я постоянно держал под наблюдением. Выход из комнаты только один — дверь в коридор, — но с того момента, как Уайт вбежал внутрь и запер ее, за ней наблюдал сержант Борден.

Конечно, сэр, это была сплошная рутина. Мы знали, кто убийца. Уайт находился рядом с жертвой. Больше никто не мог выбраться из комнаты. Когда мы вошли, там никто не прятался — для проформы мы тщательно обыскали кабинет. Гейбриэл Уайт выстрелил дважды — одна пуля убила старика, а другая угодила в стену. Все выглядело абсолютно очевидным, пока мне не пришло в голову открыть револьвер «айвор-джонсон» и взглянуть на барабан.

— Ну? — осведомился полковник Маркуис.

— Ну, — мрачно произнес инспектор Пейдж, — из револьвера Уайта была выпущена только одна пуля.

Пейдж не сомневался, что его шеф наслаждается этим. Полковник Маркуис выпрямился в кресле, а выражение его румяного веснушчатого лица стало менее язвительным.

— Великолепно! — сказал он, зажигая очередную сигарету. — Что мне нравится, инспектор, так это ваш неформальный стиль устного рапорта.

Пейдж никогда не был уверен, можно ли воспринимать слова заместителя комиссара всерьез, но усмехнулся в ответ:

— Откровенно говоря, сэр, мы не могли поверить глазам. Оружие выглядело таким, каким вы видите его сейчас, — полностью заряженным, кроме одной гильзы. Конечно, теоретически Уайт мог войти в комнату, выстрелить один раз, потом открыть барабан, достать израсходованную гильзу, вставить на ее место другую пулю и выстрелить вторично.

— Чепуха, — сказал полковник Маркуис.

— Да, сэр. Зачем кому-то проделывать такой нелепый трюк, когда барабан был с самого начала заряжен полностью? Кроме того, Уайт не мог этого сделать. В таком случае где-то должна была бы находиться гильза от первой пули, а ни при нем, ни в комнате ее не было. Мы в этом убедились.

1. Окно, в которое влез инспектор Пейдж. 2. Дверь, за которой стоял сержант Борден. 3. Здесь стоял Уайт, когда вошли полицейские. 4. Положение тела поперек письменного стола. 5. Диктофон. 6. Ваза, в которой нашли браунинг 32-го калибра. 7. Стрелка показывает место в стене, куда попала пуля из «айвор-джонсона» 38-го калибра.

— А что говорил обвиняемый?

Пейдж достал из кармана записную книжку и нашел нужную страницу.

— Я зачитаю вам вслух протокол допроса, — сказал он, — хотя Уайт пребывал в таком скверном состоянии, что его показания выглядят не более связно, чем все остальное в этом деле. Прежде всего, я предупредил его, что все сказанное им будет записано и может быть использовано как доказательство. Вот как это звучит:

«— Вы застрелили его?

— Не знаю.

— То есть как это не знаете? Вы не отрицаете, что застрелили его?

— Я стрелял в него. Потом началось странное. Я не знаю.

— Вы стреляли в него дважды?

— Нет, клянусь богом! Я выстрелил в него только один раз. Не знаю, попал ли я в него, но он не упал.

— Вы хотите сказать, что был только один выстрел?

— Нет-нет, выстрелов было два. Я их слышал.

— Который из них произвели вы?

— Первый. Я выстрелил в старую свинью, как только вошел в комнату. Он как раз повернулся от окна и протянул ко мне руки.

— Вы имеете в виду, что здесь был кто-то еще и он произвел второй выстрел?

— Не знаю.

— Но вы больше никого не видели?

— Нет. Горела только лампа над столом, и я не мог видеть всю комнату.

— Вы хотите сказать, что если бы кто-то выстрелил в этой комнате прямо под вашим носом, то вы бы не увидели ни человека, ни оружия?

— Не знаю. Я выстрелил в старую свинью, а он с криком побежал от меня к другому окну. Тогда я услышал другой выстрел. Он остановился, поднес руки к груди, сделал еще пару шагов и упал лицом вниз поперек стола.

— Откуда был произведен этот выстрел?

— Не знаю».

— Когда я задал ему этот вопрос, сержант Борден сделал открытие. Он шарил вдоль западной стены, возле двух огромных желтых фарфоровых ваз. Взгляните на план — они стоят в двух углах комнаты у этой стены. Борден наклонился рядом с вазой в северо-западном углу и подобрал гильзу.

Сначала он, разумеется, подумал, что это гильза от револьвера «айвор-джонсон», которую мы искали. Но я с первого взгляда понял, что это не так. Гильза была выброшена из пистолета 32-го калибра. Заглянув в вазу, мы нашли пистолет.

С кривой усмешкой Пейдж подтолкнул через стол браунинг 32-го калибра.

— Он лежал на дне вазы, куда кто-то его бросил. Ваза была слишком высокой, чтобы достать до дна рукой. Но судья принес в павильон зонтик — мы нашли его прислоненным к стене в коридоре и выудили пистолет его крючком.