Хозяин Леса - Александр Лепехин

— Ну всё, понесло зануду! — Зося притворно схватилась за уши. — Ладно, дуй, кормилец. Вернись целиком.

— И тебя туда же.

Брат убрал ежедневник в почтальонскую сумку, взял под воображаемый козырёк и пошагал в сторону Гражданского проспекта. Понаблюдав его удаляющуюся спину где-то с десяток секунд, Зося задумчиво перевела взгляд на скверик недалеко от крыльца… И аж прищёлкнула пальцами.

Прямо на траве, прижавшись спиной к дубу, сидел тот самый «блондинчик». Наушники снова болтались на шее, а сам парень, прикрыв глаза, размеренно затягивался непривычно тёмной сигаретой с серебристым мундштуком. Зосю начал разбирать азарт, замешанный на желании отомстить.

Тропинка бежала в паре метров от дуба, и Зося неспешно двинулась вдоль, перебирая камни ожерелья и прикидывая оптимальный момент. Когда плотно утоптанный песок заскрипел под каблуками, «жертва» ожидаемо повернула голову. У мужчин часто срабатывал этот древний рефлекс: проверить, не подкрадывается ли враг. Зося кивнула сама себе и мысленнопотянулась.

Чары, такие же древние, как само существование людского рода. Привязать, приворожить, присушить. Заставить бегать за собой, заглядывать в глаза и ловить каждое слово — буквально, а не метафорически. Из всего «знания», что с детства втолковывала ей баба Рада, это было у Зоси любимым. И, конечно, абсолютно безотказным.

Безотказным — до настоящего момента.

Сначала Зосе показалось, что всё идёт как обычно. Она нащупала разум парня, скользнула вдоль него, ища точки, через которые вторжение пройдёт максимально мягко и незаметно… И вдруг увязла посредитой стороны, словно провалившись по пояс в трясину. Помстилось даже, будто пахнуло мхом, спелой брусникой и гнильцой.

А потом кто-то огромный и всевластный сгрёб её в горсть и швырнул обратно. Да так, что оба света замерцали…

И разом погасли.

Нашатырь дотянулся до самых глубин мозга, и Зося яростно чихнула. Сознание возвращалось во всей своей неприглядности, но хотя бы с относительным комфортом: вокруг было прохладно, полутемно и безлюдно. Ну почти.

«Блондинчик», сидевший напротив, подвинул стакан минералки в её сторону.

— Мирон.

Это прозвучало настолько между делом, что Зося не сразу догадалась: парень представился. Аммиачное амбре никак не желало улетучиваться, поэтому она сграбастала ёмкость и принялась отхлёбывать. Мирон тем временем покривился:

— Схватить тепловой удар осенью… Но сентябрь аномальный, факт.

Голос у него звучал низко, хрипло. И так же буднично-напряжённо, как смотрели светлые глаза. Красивые, к слову, глазища-то… Зося предпочла осторожно покивать, не убирая стакан от губ. Мирон тем временем повёл ладонью в сторону, и теперь стало понятно, что они сидят в кафе недалеко от Химкорпуса.

— Тот ещё шалман, конечно. Минимум меню, хоть кондей есть. Посиди, приди в себя. Если ещё кружится, могу компресс.

Зося кивала, потом мотала головой, дежурно улыбалась. Внутри же бегали и сталкивались лбами тысяча и один вопрос: «Почему не сработало? Ладно не сработало, но что это было? И что ему нужно?» Впрочем, умение прятать лицо «в маску» тоже входило в топ любимых Зосиных знаний.

Запустив пальцы в рукав тёмно-синей толстовки, Мирон чем-то щёлкнул. Под скупой свет кафешных бра явились матово поблескивающие часы на массивном браслете. Намётанный Зосин глаз сразу определил: серебро. Очень высокой пробы. Куда выше, чем на серьгах и прочих украшениях брата. Ах да, те самые…

— Слушай. Тогда, в аудитории, — парень крутил хронометр в руках, подбирал слова, — я не от тебя сбежал. Сорри. У меня бывают панические атаки. Вот на ровном месте. А легче становится среди деревьев. Лучше всего в лесу. Если ещё и закурить…

Он выудил из кармана глянцевую тёмную пачку, покрутил в пальцах, убрал обратно.

— Нет, сейчас не стоит. Дыши, пей, оживай. И ещё раз…

Зося открыла было рот, чтобы хоть что-то промямлить в ответ, но не успела. Раздался тонкий пиликающий звук, и из другого кармана явился крохотный мобильник в металлическом корпусе.

— Да, иду, — прохрипел Мирон. Убрал телефон, защёлкнул браслет часов, кинул на стол купюру. — Ты как, в норме?

— В целом и если не придираться… — смогла выдавить Зося. Купюра была крупная, Янек столько приносил со своих «тёмных дел», и то не всегда. Мирон пожал плечами.

— Сорри, пора. Поправляйся.

Он щёлкнул кнопкой примостившегося на поясе CD-плеера, и из наушников донеслось:

Шерудят кабаны и медведи в совхозном саду. Носит филин свою лебединую песню. Молкнет, видя меня. Знает, падла, когда-никогда попаду. Ну да я не спешу: с ним пока интересней.

Зося проводила взглядом широкоплечую фигуру. Внутри что-то засвербело, когда парень уже подходил к двери. Искушениепотянутьсяещё раз, одним глазком подсмотреть, чем же этот мажорчик её так приложил…

Мысленно надавав себе по рукам, Зося допила стакан и потянулась к бутылке — физически.

Солнце старалось изо всех наличных сил, особенно здесь, на стоянке. Мирон шёл наискосок, к внедорожнику, обводами напоминавшему танк. У водительской двери громоздился рослый, бритый под ноль мужчина в клубном пиджаке и поло, обмахивающийся порножурналом. Он приветливо кивнул Мирону, когда тот подошёл ближе.

— Давно ждёшь, Володя?

Дверцы щёлкнули замками, а потом сочно, с породистым звуком влипли в корпус. Названный Володей обернулся из-за руля.

— Нормально, Мирон Петрович. Работа такая. Да и если на духу, я только подъехал: на заправке мороженое лопал…

Он улыбнулся, словно нашкодивший школьник.

— Ну что, домой?

Мирон медленно кивнул, но тут же резко вскинул ладонь. Потёр ей левый висок, щёку, поднёс к глазам и медленно сжал-разжал. Кончики пальцев подрагивали.

— Нет. Знаешь, давай как обычно.

Крыша старой девятиэтажки раскалилась за день, зато когда подкралась ночная полутьма, бетон и рубероид принялись щедро отдавать тепло. Янек сидел на шерстяном пледе, скрестив ноги. Он смотрел в сторону опушки парка, мягко подсвеченной оранжевыми фонарями с проспекта Тореза. Правда, видел он при этом вовсе не стволы ближних сосен и не тёмное море хвойных крон за ними.

В левой руке Янек держал толстую, утянутую в кожаный переплёт, но всё равно изрядно потрёпанную тетрадь формата чуть ли не ин-кварто. Из обрезов торчали где аккуратно, а где наспех вклеенные листы