Штауффенберг. Герой операции «Валькирия» - Жан-Луи Тьерио

Его судьба заслуживает внимания. Это вовсе не противник фашизма с первых его дней, но этот цельный человек — упорный враг его. Его жизненный путь был извилистым, полным колебаний, противоречивым. И от этого он стал тем более интересным, поскольку пролегал параллельно с путем Германии. В 1942 году, когда Штауффенберг понял глубоко преступный характер режима, которому служил, их пути разошлись, и он пошел своей дорогой.

Давайте же совершим с ним путешествие, которое началось в Штутгарте, в тихих замках маленьких дворов Германской империи, продолжилось в бурные годы между двумя мировыми войнами и закончилось вечером 20 июля 1944 года под пулями расстрельной команды после полного волнений и неожиданных поворотов событий дня. Дня, когда оставалось совсем немного, чтобы Гитлер был убит, а нацизм уничтожен.

Юность, прошедшая в лучах света и в тени

Париж, 20 июля 1944 года, отель «Рафаэль», столовая офицеров оккупационных войск неподалеку от Елисейских Полей, около полуночи. В большом синем салоне ярко горят огни. Шампанское течет рекой. Все чокаются. Бокалы звенят от соприкосновения друг с другом. Официанты снуют из погребка и обратно. В едином порыве штаб группировки вермахта[2] в Париже отмечает странную победу — гибель фюрера и, естественно, окончание войны. Те, что пьяны более других, приняв стойку «смирно» и застегнув воротнички мундиров, щелкают каблуками и поднимают бокалы «за смерть свиньи».

Небывалая сцена! Несколькими часами раньше главнокомандующий войсками во Франции генерал Карл-Хайнрих фон Штюльпнагель взял на себя смелость подчиниться указаниям одного хмурого полковника из Берлина, графа Клауса Шенка фон Штауффенберга. Примерно в 14 часов он собрал офицеров своего штаба в отеле «Мажестик» и объявил им о смерти Адольфа Гитлера и о незамедлительном приведении в действие плана «Валькирия», предусматривающего захват всей полноты власти армией, отстранение от дел государственной администрации и партии.

Конкретно предусматривалось арестовать членов СС и СД[3], самых фанатичных нацистов.

Штюльпнагель отдал приказ собрать в Булонском лесу ударные силы, несколько подразделений десантников и хорошо вооруженной мотопехоты под командованием надежных офицеров. Поздно вечером эти войска бесшумно рассредоточились по французской столице. Никто ничего не заподозрил. В 23 часа началась операция. Телефонная связь СС и СД была прервана. Их внезапно обезоружили в казармах неподалеку от Триумфальной арки и на квартирах. Около 1200 человек сдались, не оказав никакого сопротивления. Люди в зелено-серых мундирах нейтрализовали подразделения в черной униформе, а их руководители были арестованы. Командующего группировкой обергруппенфюрера СС Оберга взяли под арест. Руководителя СД полковника Кношена застрелили в особняке на улице Фош, найдя его, довольно пьяного, в публичном доме, который он так любил посещать.

В Военном училище генерал Ганс фон Боинбург уже назначил расстрельные команды. Двор посыпали песком, чтобы кровь расстрелянных ночью нацистов лучше впитывалась. В течение всего дня юристы штаба поспешно составляли обвинительные заключения против людей Гиммлера[4] в Париже. Их обвиняли во всем: в депортации евреев, в подрывах синагог, в злоупотреблениях полномочиями и в коррупции. Мотив не имел значения. Надо было дать палачам узнать цену пролитой ими крови. Для проформы военные трибуналы выносили приговоры, которые приводились в исполнение незамедлительно.

Переворот прошел без осложнений. Вермахт, эта старая Германия, гордящаяся своими титулами и традициями, мог быть доволен тем, что совершил. Армия снова взяла власть в свои руки. Эти выскочки из СС, эти палачи из гестапо наконец-то оказались под арестом. Под лепниной отеля «Рафаэль» армия могла шумно праздновать свой успех.

Внезапно из радиоприемника, передававшего несколько часов подряд военные марши, донесся чей-то голос. Этот голос объявил, что фюрер намерен обратиться к немецкому народу. Оцепенение. Недоверие. Тишина. Застыв, присутствующие услышали, как этот хорошо всем знакомый голос объявил, что некая клика «глупых, честолюбивых, преступных и бессовестных офицеров» попыталась убить его в его Ставке в Восточной Пруссии и что он остался цел благодаря Богу. Они услышали, как он провозгласил о том, что «будут беспощадно уничтожены преступные элементы», которые подняли на него руку. Для присутствующих это было роковым ударом. Именно их жизни потребовал этот восставший из ада голос. Маленький австрийский капрал[5] снова победил.

Прошло время путчистов, началось время мучеников. Основным механизмом этого молниеносного переворота был Штауффенберг, человек, к роли повстанца никоим образом не стремившийся, скорее наоборот.

Обещания на заре жизни

Над его колыбелькой собрались все добрые феи. Родившемуся 15 ноября 1907 года в Штутгарте Клаусу Филиппу Марии Шенку, графу фон Штауффенберг, казалось, суждено было стать одним из счастливейших людей на земле.

Штауффенберги происходили из семейства потомственных дворян Швабии, род которых уходил корнями в XIII век, когда на территории между Дунаем и долиной Неккара их предок стал чем-то вроде миништериалесом[6] при дворе графа Цоллерна, бывшего в те времена могущественным правителем Франконии. С годами богатство и знатность семейства возросли. В 1698 году император Леопольд I сделал их баронами. Одна из ветвей семейства получила в 1791 году графский титул. Они принимали активное участие в написании истории края. Решительно встав в ряды католиков в ходе Реформации, они занимали самые высокие церковные посты в епископствах Аусбурга или Вюрсбурга. Один из представителей семейства был даже князем — епископом Мюнстерским. Другие часто оказывали ценные услуги королю Баварскому и герцогу Вюртембергскому, ставшему королем после распада Священной империи. В период между 1867 и 1871 годами Штауффенберги заседали в ландтаге Мюнхена. Кстати, именно Людовик II возвел в 1874 году прадеда Клауса в ранг графа Баварского.

В конце XIX века семейство перебралось в Штутгарт. Было вполне естественным то, что граф Альфред, отец Клауса, поступил на службу к королю Вюртембергскому Вильгельму II[7]. Он начал свою ничем не выделявшуюся карьеру в 1-м уланском полку. В 1880 году он стал лейтенантом, в 1897 году — капитаном, в 1900 году был назначен командиром эскадрона. Его талант заключался в том, что он был непреклонен, отличался слепым чувством долга, строгим уважением к обычаям и педантичностью при исполнении своих обязанностей. В том же году его назначили королевским камергером и обер-шталмейстером, а в 1908 году он стал обер-гофмейстером. Король ценил его именно за то, что он не был придворным. Практичный, придирчивый, конкретный, экономный, взрывной и нетерпеливый, он твердой рукой руководил жизнью придворных институтов. Он твердо стоял на своем в ходе торгов с барышниками, стремившимися всучить для королевских конюшен второразрядных лошадей. Он присматривал за всем. Но когда дело не касалось его служебных обязанностей, он проявлял простоту натуры. Он обожал что-то мастерить, украшать комнаты коврами, проводить электричество, копаться в саду, подрезать розы или болтать с фермерами из Лаутлингена.