Звездный десант - Василий Орехов

Быстро поднявшись по железной лесенке к лифту, Каперони вошел в него, повернул извлеченный из кармана ключ в специальной скважине над двумя рядами кнопок, что позволяло добраться до верхнего этажа без промежуточных остановок, и поспешно взмыл в небеса.

Оставшиеся возле распахнутой печи охранники задумчиво разглядывали тело на носилках, пытаясь рассчитать оптимальный алгоритм дальнейших действий.

— Он вроде приходит в себя, — наконец заметил один из них. — Может, следует ему помешать? До вечера еще масса времени.

— Бесчувственное тело мыть проще, — согласился второй. — Хотя жечь да, не так интересно.

И он от души двинул приходящего в себя человека на носилках штатной дубинкой по голове.

Утро Глама, нового босса гангстерского клана Саггети и по совместительству председателя совета директоров «Саггети Корпорейшн», началось предельно паршиво. Оно началось с того, что глава мафиозного семейства, стоя перед зеркалом и мучительно вспоминая с трудом заученные приемы, повязывал себе галстук. Повязываться галстук отказывался наотрез: узел перекашивало то вбок, то вверх. С тихой ненавистью распустив очередной неудачный узел, юный глава клана снова вдумчиво пытался совладать с непокорной деталью делового костюма. И вновь безуспешно.

У противоположной стены апартаментов работал огромный, почти во всю стену, головизор. Показывали «Банды фронтира». В детстве Глам обожал это кино и мог пересматривать его целыми днями, снова и снова, представляя себя на месте хладнокровного Стального Джека и мудрого дона Скальци. Однако сегодня любимый фильм вызывал только глухое раздражение. За последний месяц Гламу пришлось пережить столько, что придуманные киношные страсти стали казаться ему нелепыми и пустяковыми. Он спровоцировал кровопролитную клановую войну, собственноручно уничтожил одного из самых грозных боевиков противника, потерял отца, вероломно убитого Колхейнами, завоевал сердце самой прекрасной женщины на свете, провел несколько суток в пыточном подвале противника и в конце концов стал главой уважаемого столичного клана — такая молниеносная и головокружительная, полная невероятных виражей карьера не снилась ни дону Скальци, ни Стальному Джеку, ни Малышу Агавру.

Раздраженным щелчком пальцев Глам вырубил головизор и в очередной раз с бесконечным терпением, присущим настоящему мафиозному боссу, распустил непокорный узел. Он с огромным удовольствием сорвал бы с шеи проклятую удавку и отправил ее в окно, но он больше не был взбалмошным мальчишкой, над которым втихомолку посмеивались даже шестерки отца и которого покойный Джорджо Саггети порой бил до крови под горячую руку. Нет, теперь он сам был главой влиятельной семьи, слово которого стоило дороже бромикана и мнение которого имело серьезный вес в глазах других мафиозных семей Талгола… Впрочем, он отчетливо понимал также, что унаследовал лишь часть авторитета отца, что старые семьи считают его никчемным выскочкой, которому помогло неимоверное стечение обстоятельств, и значит, возникнет более чем достаточно желающих попробовать его на прочность. Сегодня как раз был один из таких дней — когда медленно и незримо кружившие вокруг него хищники глубин непременно попытаются определить, какой величины кусок собственного мяса он готов им отдать, чтобы они не бросились на него все разом и не принялись бешено терзать, растаскивая на кровавые ошметки…

— Не получается, милый? — На его плечи легли ласковые женские ладони. — Ну, ничего страшного. Давай-ка я тебе помогу… — Двумя движениями Джулия завязала на Гламе галстук и осторожно потянула, покрепче затягивая узел, который вышел идеальным. — Вот и все.

Саггети поймал ее левую кисть, приложил к губам.

— Спасибо, дорогая, — сказал он, разглядывая себя в зеркале. — Но… Я должен сделать это сам. Таким был мой отец. И если я не могу даже самостоятельно завязать галстук, на что я вообще гожусь?

Он рывком ослабил узел.

— Таким ты нравишься мне еще больше, — с тихим восторгом проговорила Джулия. — Ты настоящий мафиозо. Как же я рада, что не ошиблась в тебе…

Глам еще раз попытался повязать галстук и снова потерпел неудачу. Сердито засопел, опустив руки.

— Может быть, ты все-таки разрешишь мне помочь тебе? — мягко спросила Джулия. — Не думаю, что из-за пустяка стоит опаздывать на встречу подобного уровня.

Глам развернулся, обнял ее, прижал к себе.

— Как бы поступили на моем месте великие мафиози древности? — задумчиво сказал он. — Знаешь, когда-то было предсказано, что тот, кто сумеет развязать знаменитый Гордиев узел, подомнет под себя весь наркотрафик одного из земных континентов. Вот только узел был невероятно сложным, и уважаемые доны, пытавшиеся его распутать, лишь запутывали его еще больше. А потом пришел Александр Македонский. Ну, тот самый, который изобрел стрельбу по-македонски, с двух рук сразу. Сначала он тоже ковырялся с узлом, как и прочие смертные, а потом, поняв, что это занятие для дебилов, выхватил свою верную наваху и разрубил узел одним ударом. После чего действительно стал величайшим боссом эпохи…

Джулия смотрела на него во все глаза. Глам распустил очередной неудавшийся узел, сорвал галстук с шеи и швырнул его в угол.

— Пусть привыкают, — негромко, но веско проговорил Саггети. — Пришло новое время. Молодые и сильные выживут старых и больных. Если дело в галстуке, а не во мне, пусть ведут переговоры с галстуком.

Джулия застонала от вожделения.

— О, мой босс! — задыхаясь, проговорила она. — Как жаль, что тебе уже пора ехать…

Глам поспешно бросил взгляд на часы.

— Минут двадцать у нас еще есть.

Он подхватил ее на руки и потащил, довольную, раскрасневшуюся и болтающую ногами, в спальню.

— В связи с этим я от имени всех благородных семей Тахомы хотел бы сердечно поздравить уважаемого дона Глама с новым статусом главы солидного и авторитетного семейства, а также засвидетельствовать ему наше глубочайшее почтение.

Гвидо Каперони был сама любезность. Казалось, его совершенно не беспокоит ни двадцатиминутное опоздание свежеиспеченного дона, ни вызывающая небрежность в его костюме, выражавшаяся в отсутствии галстука, ни чересчур вольная поза молодого Саггети.

Главы пяти влиятельных мафиозных кланов Тахомы собрались в роскошном конференц-зале девятизвездочного отеля «Пасадена», чтобы выразить почтение своему новому коллеге. Совсем недавно их было шесть, но шестой, к сожалению, прибыть на встречу не мог — грозный мистер Колхейн был убит вражеским снайпером, а остатки его разгромленного в грандиозной гангстерской войне клана оказались поглощены семейством Саггети. Кроме всего прочего, авторитетным боссам было крайне любопытно взглянуть на этого мальчишку, который не был даже официальным наследником дона Джорджо — и вдруг за короткое время сумел не только выдвинуться, но и залезть на самый верх властной пирамиды, оттеснив или нейтрализовав более вероятных претендентов на престол, старейших членов клана, начинавших еще с его отцом.

Мальчишка произвел на боссов самое неприятное впечатление. Он непростительно опоздал, он был небрежен в одежде, он вел себя неподобающе дерзко и безо всякой почтительности, которая совершенно необходима новому члену мафиозного круга столицы, если он хочет, чтобы его принимали на равных. Он был выскочкой, едва ли способным удержать ту власть, которая внезапно сама упала ему в руки. В конце концов, он был недопустимо молод, и боссов корежило от одной мысли о том, что судьбоносные вопросы бизнеса придется решать с сопляком, который годится им в сыновья, а кое-кому уже и во внуки.

Мистер Бенуцци удивленно и чуть насмешливо разглядывал его из-под густых бровей. Вместе с кланом Колхейнов он контролировал практически весь трафик бромикана в Тахоме. Теперь бизнес Колхейнов отошел по наследству сопляку. Правда, почти все их фабрики по производству наркотика оказались уничтожены в ходе клановой войны, но Саггети вполне были способны восстановить прежние объемы производства. Пока был жив Скала Колхейн, Джузеппе Бенуцци прекрасно понимал, что достигнутый в результате многолетнего кровопролития статус кво по бромикану — максимум, на что он может рассчитывать. Однако сейчас настал прекрасный момент для того, чтобы попытаться вытеснить внезапно ослабевшего конкурента с этого суперприбыльного рынка.

Ральф Вагнер, бывший боксер-тяжеловес, подобно Гламу вскарабкавшийся когда-то на престол своего клана волей случая, был мрачен, он пристально смотрел на молодого Саггети, словно выбирая, в какое место нанести сокрушительный удар. Он прекрасно помнил, каких усилий и унижений стоило ему войти в высшее общество авторитетных семей. Лишь бесконечная почтительность к старым боссам и полторы сотни боевиков, готовых в любой момент по его команде подняться в любом районе города, позволили дону Ральфу наконец заработать необходимый авторитет. И теперь ему было мучительно наблюдать, как высшее общество дружелюбно приветствует этого дерзкого мальчишку, пока еще не сделавшего ничего для столь радушного приема. Да, он каким-то чудом выиграл гангстерскую войну, но этого было мало для того, чтобы сидеть развалившись в присутствии полудесятка легендарных боссов, каждый из которых в свое время одержал не одну такую победу. И еще он теперь сконцентрировал в своих руках около половины объема продаж «черного одуванчика» и «холодка», а ведь Ральф уже почти договорился со Скалой о выгодном обмене его доли трафика дешевых наркотиков на некоторые активы клана Вагнеров, расположенные на востоке города. Да, Вагнеры немало теряли на этой сделке, но зато, объединив трафик Колхейна со своим, они в перспективе могли бы жестко диктовать розничные цены — а Саггети всегда славились тем, что при всяком удобном случае сбрасывали цену до минимума, предпочитая брать объемом, и теперь под угрозой находились даже обычные прибыли синдиката дона Ральфа. Безусловно, у него имелись причины бессильно скрежетать зубами и нервно комкать салфетку.