Разговоры мужчин среднего возраста - Квартет И

Леша наигрывает на рояле детскую полечку - упражнение для начинающих играть на инструменте. Саша курит на лестнице.

Слава потерялся в полумраке - сидит в глубине у барной стой­ки. Посредине сцены в кресле сидит Камиль.

КАМИЛЬ. Мне кажется, в детстве было так здорово потому, что понятно было, что хорошо, а что плохо. Сделал уроки - моло­дец. Перевел бабушку через дорогу - умничка! Разбил стекло мячиком - плохой.

А сейчас стало неясно, что хорошо, что плохо. Нет, бабушку перевести через дорогу - по-прежнему хорошо. Но вот - сде­лал одной женщине хорошо, а другой от этого плохо. Или, даже так - одной сделал хорошо, другой стало плохо, а ты вообще всё делал для третьей, а ей все равно.

Запуталось как-то все. Даже с бабушкой стало непонятно - ты ее перевел... а вдруг ей не надо было? То есть, начал сомневать­ся в очевидных вещах. Если эти твои сомнения выразить в ба­бушках, переведенных через дорогу, то получается, что ты эту бабку водишь туда-сюда часа три. Посреди дороги остановился, думаешь - а вдруг это не та бабка? Может, она плохая и не надо было ее через дорогу переводить. Не заслужила. А хорошая бабка стоит сейчас где-то на другом переходе и ждет тебя, а ты здесь эту старую гниду мотыляешь взад-вперед...

А еще хуже, если хорошую уже кто-то перевел... и, может, че­ловек был плохой, и перевел формально, для галочки, но он сделал хорошее дело, а ты нет. И еще эта дура орет: «отпусти, сынок, хватит, не могу больше. Вот кризис среднего возрас­та пройдет - приходи, а пока, прости, я по подземному пере­ходу».

САША. Да вообще, многое стало непонятно к 37 годам. Появил­ся вопрос «зачем?». Ну вот, раньше тебе звонил друг и говорил: «познакомился с двумя девушками, у них свободная квартира в Отрадном, я выпить купил, поехали» - и ты тут же ехал. И ес­ли бы тебя спросили «а зачем?», ты бы ответил - «как зачем? ты чего, дурак? - две девушки, отдельная квартира, выпьем...» А сейчас тебе говорят - «поехали», а ты думаешь - «Две какие-то левые девушки, Отрадное, ехать туда, пить с ними, потом - то ли домой, то ли оставаться, завтра на работу... ЗАЧЕМ?»

ЛЕША. А иногда же вообще - взял у девушки телефон... и уже можно не звонить. Потому что самое главное-то произошло - ты предложил, а она согласилась.

СЛАВА. Бедненький... Нет, у меня еще не так.

ЛЕША. Ну, у меня тоже не всегда так... но все чаще и чаще... Или, вот, сидишь ты с девушкой - женатый мужчина... и она знает, что ты женат, но надо как-то ей объяснить, почему возможно то, чего она, в общем, тоже хочет... она же для чего-то пришла и пьет с тобой кофе. И ты вдруг понимаешь, что сейчас будешь в 128-й раз произносить те же слова... типа, «согласись, в жизни так мало настоящего, искреннего, и когда оно вдруг возникает - так глупо себе в этом отказывать...»... а сам думаешь «вот чего я? сейчас бы

уже был дома, с детьми поиграл, с женой пообщался, а так ехать по пробкам в какую-то гостиницу, потом там... потом домой...», короче, тошнит, но ты же профессионал, ты продолжаешь, мол «влюбленность - это прекрасное чувство, нам же явно хорошо друг с другом...»

СЛАВА. (В зал). Кстати, мужчины, если кому-то надо - он мо­жет помедленнее, а вы там себе пометочки делайте.

ЛЕША. Подожди! Я только зацепился! (В зал). Вот так всегда: только взял за руку - официант возвращается: «простите, я за­был, вам с газом или без газа?» Да какое твое дело, ты не ви­дишь - я с человеком работаю?.. ну, вот, сбил... (повторяет про себя) «...влюбленность - это прекрасное чувство, нам же явно хорошо друг с другом»... а, вот!.. просто так сложились обсто­ятельства, но правильно же руководствоваться чувствами, а не обстоятельствами... (становится видно, что Леша как-то мает­ся... и вообще, неубедителен) потому что чувства... особенно влюбленность... и... да пошел я на хер!» И она такая: «в смысле?» А ты понимаешь, что вслух это сказал, и уже рассказываешь ей все, как есть - что тебе противно говорить эти слова, хотя это и правда, и сам ты себе противен, хотя она тебе действительно нравится, и что не знаешь, что делать, что запутался...

КАМИЛЬ. И тут самое удивительное. Этот поворот вызывает у нее еще больший интерес...

ЛЕША. Да, потому что ты, как выясняется, такой тонкий, сом­невающийся...

И вы оказываетесь там, где и должны были, но сильно обогатив­шись духовно.

ЛЕША. А этот мой выплеск становится еще одним приемом... ну не скотина?

КАМИЛЬ (успокаивающе). Скотина однозначно.

СЛАВА. А ведь это все - абсолютная формальность, ритуал, ко­торый вы оба должны соблюсти. Зачем?

КАМИЛЬ. А тебе бы как хотелось - чтобы переспать с женщи­ной было... ну, я не знаю... как стрельнуть сигарету - «девушка, простите, у вас не найдется потрахаться?» А она - «извините, я бросила». Или, допустим: «у меня последняя, хотела для мужа... нет, если вам очень надо...» И ты так: «нет-нет, послед­нюю... что вы!» Но у кого-то обязательно находится.

САША. А представляете, приходишь в ресторан, а мэтр говорит: «Извините, у нас места остались только в зале для нетрахающихся. - Ну, здравствуйте! А если нам захочется потрахать­ся? - Ну, подойдете к барной стойке, там можно».

КАМИЛЬ. Лучше бы так было? Без условностей, без фальши. Ну, нет же, да?

СЛАВА. Ну, так нет, конечно... но, просто, не хочется врать. Есть же, например, пары, которые договариваются говорить друг другу правду. Если, там, у кого-то что-то случилось на стороне.

САША. Представляю себе таких договорившихся - ложатся спать, вечер был прекрасный, и жена мужа спрашивает: «ска­жи честно, ты мне когда-нибудь изменял?» А он ей так: «да, позавчера, с секретаршей». И она в ту же секунду разбивает об него тумбочку. А он лежит весь в обломках и так: «Ты чего? Мы же договаривались».

ЛЕША. И тут выясняется, что, во-первых, они не договорились, что она не бьет его после этого тумбочкой по голове, а во-вторых, что эти вопросы задаются с единственной целью - чтобы в оче­редной раз услышать «нет». И неважно, правда это, или неправда.

СЛАВА. Леонид Барац, «Энциклопедия семейных отношений», том четвертый.

КАМИЛЬ. А если посмотреть шире - всегда ли нужно говорить правду? В детстве же нас учат, что всегда. А если немцы спраши­вают у тебя, где наши танки? Надо им это говорить? Или надо учить детей так: говорите правду всем, кроме немцев. Вот, спра­шивают тебя немцы: «Херр прохожий, как пройти на Тверская-штрассе?», а ты их отправляешь в Ясенево. И они идут - «сви­ньей», естественно, - и проваливаются на Патриарших под лед, и тонут... под тяжестью доспехов.

САША. Или, видишь свою одноклассницу через 20 лет, и она так кокетливо: «Ну, как я выгляжу?». А ты ей правду: «Херо­во. Постарела, растолстела, морщины, помада слишком яркая. И дура еще, такие вопросы задаешь - ты ж смотрелась сегодня в зеркало». Так что говорить детям? «Говорите правду всем, кро­ме немцев и постаревших одноклассниц?»

ЛЕША. А пригласил тебя знакомый актер на свой спектакль. И что, сказать: «Старик, а спектакль-то - говно. И ты в нем хуже всех»?

СЛАВА. Вот что я вам скажу: говорить правду нужно. Всем. Кро­ме: немцев, постаревших одноклассниц, плохих актеров, еще в трехсот сорока семи случаях, а также кроме пассажиров падаю­щего самолета, которые очень скоро сами все поймут.

КАМИЛЬ. А сложнее всего сказать правду самому себе... когда не понимаешь, чего ты на самом деле хочешь. Вот, например, вопрос: «то, что я живу с женой, и у нас ребенок, квартира... хо­лодильник Электролюкс... это я так хочу, или просто так надо... а на самом деле я хочу все это бросить и стать свободным чело­веком? Это ж какой кайф! Или все-таки, нет, я же их люблю?» Ну, вот, попробуйте честно оценить ситуацию, а?

ЛЕША. А я в детстве придумал, что приходят фашисты - такие, с овчарками, - но не для того, чтобы вот это «матка, курка, яйка, млеко, дафай, дафай», а с благородной целью - помочь мне разобраться в моем внутреннем мире. Ставят меня к стен­ке и говорят: «кого ты больше любишь - Марину Штурманову из 8 «В» или Яну Мищенко из 9 «Б»? Если скажешь правду, мы тебя отпустим, а нет - расстреляем». А они почему-то зна­ют правду... И я, естественно, честно говорил - ну, что Яну Мищенко. Хороший способ. До сих пор пользуюсь. (Разлива­ет коньяк по рюмкам).

СЛАВА. Кам, ты не переживай. Ты же хочешь разобраться?

КАМИЛЬ. Ну, да.

СЛАВА. Значит, все в порядке. Потому что кризис среднего воз­раста - это когда уже ничего не хочется. И тогда ты начинаешь хотеть чего-то хотеть.

ЛЕША. Это еще ничего. Вот когда тебе уже не хочется хотеть чего-то хотеть, вот это - кризис.

САША. Да это не кризис. Это пиздец.

ЛЕША (поднимая рюмку, вопросительно). За...?