Одиннадцать дней осады - Жюль Верн

Лоранс. Благодарю, мой дорогой нотариус!

Рокфёй. Опять! Не надо нотариуса, или у меня испортится настроение! Не напоминайте мне о профессии, внушающей мне отвращение!

Лоранс. Отвращение?!

Рокфёй. Отвращение! Серьезный, недоступный, твердолобый, усердный нотариус, составляющий и редактирующий бумаги, запихивающий всякие ужасные досье в папки, — это же сущее бедствие! Объявляю об этом к пущей ярости своих сограждан, прибегающих к его ремеслу при всех жизненных невзгодах: ипотеки, завещания, браки… Хороший, истинный, настоящий нотариус — это я! Но я никогда не воспринимал себя всерьез. Никогда!.. Бывало, клиент консультируется со мною по поводу приобретения недвижимости, и я доказываю ему как дважды два, что земля не является лучшим вложением капитала, если выручка от собранного зерна не оправдывает затраченных средств. И клиент забирает свои деньги… Другой зовет меня составить завещание, и я убеждаю его, что он порождает недовольство, и тогда он решает выздороветь… Вот и вся польза! Наконец, третий клиент требует составить брачный контракт, тогда я веду его к соседу-адвокату, специализирующемуся на разводах, а потом в кафе, где демонстрирую ему в шампанском угаре все прелести холостяцкой жизни! А он тем не менее женится… Женится!..

Лоранс. У вас, стало быть, веселенькая клиентура?

Рокфёй. Самая лучшая в Париже. Порядочный человек всегда идет своим путем.

Лоранс. Вы закончите тем, что убедите меня… и если мой контракт можно переделать…

Рокфёй. И вы примете новую работу пера?

Лоранс. Подпишусь обеими руками! Я так люблю моего бедного Робера!

Рокфёй. Он вас тоже любит, черт побери!

Лоранс. Вне всякого сомнения, но не так, как прежде.

Рокфёй. У него были поводы переменить отношение: «В один прекрасный день от однообразия рождается скука».

Лоранс. Как далеко от Парижа расположен Маврикий, где мы познакомились, где так любили друг друга!

Рокфёй. В трех тысячах лье, если вы справитесь у Мальт-Брюна![2]

Лоранс. В бесконечности, если спросить у моего сердца.

Рокфёй. Истинная правда! Вы говорите мне о Маврикии. Вспомните про Поля и Виргинию[3]. Если бы Виргиния вышла замуж за Поля, где бы она была нынче вечером?.. У камина! А Поль — в клубе!

Лоранс. Если бы только в клубе! Но Робер вместе со своим другом Максимом намерены после клуба закончить вечер мальчишником!

Рокфёй. Тем лучше!

Лоранс. Лучше… для кого?

Рокфёй. Для вас! Ваш муж снова станет юношей, а вы девушкой. И после его возвращения вы заключите новый брак.

Лоранс. Дорогой мой Рокфёй, я не хочу так часто выходить замуж.

Рокфёй. И все-таки лучше сделать это, если совершили ошибку, заключая первый брак.

Лоранс (улыбаясь). Остановитесь, вы делаетесь невыносимы!

Рокфёй. Ну, наконец-то! Вот и улыбка!

Лоранс. Ах, если бы вы нашли средство помешать Роберу пойти на эту вечеринку!

Рокфёй. Добейтесь ордера на арест!

Лоранс. Предпочла бы что-нибудь менее жестокое.

Рокфёй. Давайте поищем.

Те же, Батист.

Батист. Мадам… Прошу прощения… Знает ли мадам, как скоро вернется месье?

Лоранс. Мне это неизвестно… А почему такой вопрос?

Батист. Потому… потому что принесли срочное письмо для месье.

Лоранс. В самом деле?

Батист. Принесли еще утром, но я не сумел передать…

Рокфёй. Вы забыли в кармане?

Батист. Да, месье.

Рокфёй. Что за народ!.. Все они одинаковы!

Лоранс. Дайте мне. (Батист уходит. Рокфёю.) Этот поспешный уход… А если это свидание?.. Письмо…

Рокфёй. Ну, успокойтесь! Успокойтесь! Успокойтесь же!

Лоранс. Ах, у меня нет сил… Посмотрите сами.

Рокфёй (берет в руки конверт и вскрывает его). Повестка!

Лоранс (живо). Повестка?

Рокфёй. Из национальной гвардии![4]

Лоранс (с радостью). Из гвардии?

Рокфёй. И на сегодняшний вечер… Мадам, сама судьба в полицейской каске принесла эту повестку.

Лоранс. Что вы хотите сказать?

Рокфёй. Позвольте мне распорядиться от вашего имени. (Зовет.) Батист! (Появляется Батист.) Вы отправитесь с повесткой в клуб и передадите ее месье в собственные руки.

Батист. Месье очень плохо встретит меня.

Рокфёй. Ну, это ваше дело, не так ли?

Лоранс. Идите!

Батист делает несколько шагов к двери.

Батист (возвращаясь). Ах, да! Доктор Дюверне спрашивает, не здесь ли господин Рокфёй.

Лоранс. Месье Максим?.. Впустите его!

Батист уходит.

Лоранс. Итак, друг мой, каков же ваш план?

Рокфёй. Разве вы не поняли, что ваш муж находится в опасности? Ему грозит тюрьма. Он не может не подчиниться, и — честное слово! — если он не проведет вечер наедине со своей женушкой, то его тем паче не будет ни в клубе, ни на дружеской пирушке.

Лоранс. Правда!.. Так вот почему он был в плохом настроении!.. Ну что же, тем лучше… Пусть побесится! (Уходит в правую дверь.)

Рокфёй. Вот вам пример женского коварства! И еще кое-кто хочет, чтобы я женился?.. Ну уж нет!

Рокфёй, Максим.

Максим. Я только что от тебя!

Рокфёй. Ая рассчитывал застать тебя здесь.

Максим. Я так спешил сообщить тебе о своем счастье! Друг мой, она приезжает.

Рокфёй. Она приезжает! Ба! Но кто же эта Ома?

Максим. Ну Леони же!.. Подруга мадам Мобре!

Рокфёй. Мадам де Ванвр! Она! Леони! Сначала местоимение, потом имя! К чему такая манерность?

Максим. Разве есть слово прекраснее этого: Она! Это слово говорит обо всем! Оно всему подводит итог! Она! А это значит красота, грация, ум… Любимая, обожаемая, боготворимая женщина. Она, единственная, божественная, идеал, совершенство!.. Она! Наконец-то она!..

Рокфёй. А он… разгоряченный!.. Он… изможденный! Он, ослепший и оглохший, он, в конце концов, свихнувшийся!

Максим. Да, да, смейся надо мной!.. Я позволяю, потому что счастлив! Я молод и богат, не горбат, не кривоног, не сутул! Я врач, известный и уважаемый; у меня есть одна только страсть: путешествия! И эта страсть, казалось бы, защищает меня от любви или, уж во всяком случае, от женитьбы: можно ли надеяться, что женщина захочет разделить судьбу с таким беспокойным, подвижным, странствующим существом?.. Но нет же! Судьба предоставила мне возможность встретить в мадам де Ванвр вдову, еще более меня привязанную к постоянным перемещениям — неистовую, неудержимую, заядлую путешественницу!.. И я, друг мой, надеюсь получить руку этой женщины, жажду обладать этой особой и объехать с ней вокруг света!

Рокфёй. Обольститель!

Максим. Она приезжает! И я смогу напечатать объявление о предстоящем бракосочетании, составить контракт, купить перчатки и заказать свадебные подарки!

Рокфёй. Да как же ты об этом узнал?

Максим. Из ее собственного письма, адресованного мадам Мобре, которая передала мне его сегодня утром… Вот оно!

Рокфёй. Облепленное марками разного цвета и формы, перепачканное, пожелтевшее от пыли множества почтовых контор! На твоем месте я опустил бы его в уксус. Такую вещь можно брать только пинцетом!

Максим. Читай, читай же, холодная и вульгарная душа!

Рокфёй. Оно датировано?

Максим. Прошлым месяцем. Она послала его с дороги, покидая Севилью.

Рокфёй. Ба, из Севильи! Мне казалось, что такое возможно только в романсах. (Напевая.) Вы слыхали? В Барселоне… (Возвращаясь к прежнему тону.) Нет! И это письмо?..

Максим. Да, всего две строчки, но в них, не называя моего имени, раскрывается самая нежная страсть, самая настоящая любовь!

Рокфёй. Посмотрим. (Читает.) «Покидая Севилью, я направляюсь непосредственно в Париж, но через Неаполь и Швейцарию».

Максим. Ах!

Рокфёй. Это и есть та самая нежная страсть, самая настоящая любовь? Да это же обычное дорожное сообщение!

Максим. Как! Разве не восхитительно? Она… возвращается в Париж… из-за меня! Да еще возвращается «непосредственно»!