Агент, бывший в употреблении - Богомил Райнов

В пакете, сунутом под заднее сиденье, — обычный блок сигарет «Кент». Необычным же является то обстоятельство, что не я его туда сунул. В блоке, как и положено, десять пачек «Кента». Но и тут обнаруживается необычная подробность: вместо сигарет в пачках находится наркотик. Не из дорогих, вроде очищенного героина или кокаина, а какое-то дешевое зелье, о низком качестве которого достаточно ясно свидетельствует тяжелый запах и коричневатый цвет. Ничего удивительного: отрава предназначена не для потребления, а для компрометации.

Гадать, когда именно мне подкинули блок сигарет — во время сна или во время посещения ресторана, — бесполезная гимнастика ума. Сейчас важно поскорее избавиться от нежелательного подарка. В лесочке за мотелем журчит чистый горный ручей. Позволяю себе безобразие временно нарушить его экологию и высыпаю содержимое сигаретных пачек в воду. После чего бросаю упаковку в ближайшую мусорную урну; урны у австрийцев установлены даже в лесах.

Внутренний голос подсказывает мне, что исполнители операции по моей компрометации и пассажиры «мерседеса» — одни и те же лица. Цель операции — изъять меня, так сказать, из обращения и тем самым наказать за историю с Вале. А кульминация по их расчетам должна наступить при досмотре на одном из пограничных пунктов. На каком именно? Трудно сказать, так как до Софии их шесть. Да и незачем гадать. Сейчас это уже не имеет значения.

Еду на Родину, строго соблюдая правила дорожного движения. Пересекаю одну границу за другой, и нигде меня не задерживают для досмотра. Пожилой господин на старой, зарегистрированной в Германии машине следует из такой порядочной страны, как Швейцария, — к чему тут досмотры?.. Пограничник лишь бросает беглый взгляд на документ и привычно машет рукой: «Проезжайте».

Похоже, катастрофический для меня финал запланирован вне связи с каким-то определенным пограничным пунктом. Весь расчет организаторов построен на моем невезении, на том, что я попадусь хотя бы на одном из шести пунктов. И обманулись они лишь по чистой случайности, поскольку невезение у меня не редкость.

Хотя иной раз бывает, что и везет.

Калотина. Ну вот и он — дом.

Останавливаю запыленный БМВ перед контрольно-пропускным пунктом и протягиваю паспорт. Против обыкновения дежурный офицер не торопится мне его вернуть. Медленно перелистывает страницу за страницей, потом снимает телефонную трубку. Молод и очевидно из тех, кто любит напустить на себя важнецкий вид. Словно хочет сказать: может, у тебя все и в порядке, только ты у меня в руках. Наконец кладет трубку и почти нехотя возвращает мне документ.

Теперь таможенный досмотр. И здесь, против обыкновения, хотят показать, на чьей стороне власть. Старший команды даже делает знак, чтобы я съехал на боковую дорожку. До сих пор со мной такого не случалось, но, как говорится, век живи — век учись.

— Откройте багажник.

Подчиняюсь. Старший с помощником роются какое-то время внутри, потом переходят к мотору. Наконец успокаиваются.

— Вы свободны.

Собираюсь занять место в БМВ, но таможенник останавливает меня:

— Машина останется здесь.

— Как это «останется»? Для чего?

— Для проверки.

После чего соблаговоляет объяснить мне, что, похоже, номера на двигателе перебиты, и есть вероятность, что мое транспортное средство находится в угоне.

— А как я доберусь до Софии?

Он пожимает плечами. Помощник оказывается более отзывчивым.

— Не проблема. В город постоянно идут машины.

Направляюсь к служебному помещению.

— Вы куда? — останавливают меня на входе.

— Хочу позвонить.

— Телефон только для служебных лиц.

Я мог бы ответить, что как раз служебным лицом и являюсь, однако это не в моих правилах. Есть люди, которые всем своим видом хотят показать, кто они такие. Мой же стиль — делать вид, что я никто. Господин Никто, как меня некогда окрестила одна дама из французской разведки.

Направляюсь к обычной телефонной будке, хотя остро предчувствую, что телефон там неисправен. Предчувствие меня не обманывает. Теперь нет никаких сомнений — я дома.

Я дома, и жизнь прекрасна, а мелкие неприятности существуют лишь для того, чтобы лишний раз напомнить: жизнь продолжается.

Раннее солнечное утро на исходе лета. Чашка кофе в буфете удерживает меня от искушения заснуть тут же, сидя на стуле. До смерти хочется спать. Это единственное ощущение, которое вытесняет из моего сознания любые мысли о ближайшем будущем.

По-видимому, в полусонном состоянии я вышел из буфета, пристал к кому-то из водителей грузовиков и уговорил подвезти меня до города. Воспоминания о последующем у меня довольно смутные. Водитель, человек средних лет, должно быть, довольно общительный малый, хотя из его монолога я улавливаю лишь отдельные фразы.

— Хорошо возвращаться?

— Да, — киваю.

— Но еще лучше уезжать.

Не знаю, что он там еще говорит, потому что снова проваливаюсь в сон. Просыпаюсь, когда чувствую, что меня похлопывают по плечу.

— Просыпайся, браток, рассвело! Дальше я не еду.

Вылезаю из кабины. Водитель подает мне чемоданчик и указывает на мигающий светофор:

— Автобусная остановка там.

Продолжительное торчание на остановке и толкотня в переполненном автобусе помогают мне прогнать сон. Сходя с автобуса, решаю, что сначала покажусь на службе, а потом пойду отсыпаться. Рабочий день в разгаре, но, похоже, опаздывающих на работу гораздо больше тех, кто уже на рабочем месте, поскольку на улицах полно народу.

Вот и министерство[1]. Большое белое здание строгих линий с каменным львом при входе, этаким стражем порядка и безопасности. Каждый раз, видя его, задаюсь вопросом: почему свирепый взор этого грозного зверя обращен в сторону улицы Графа Игнатьева? Не иначе как именно оттуда он ожидает появления неприятеля[2]. Прохожу мимо благородного млекопитающего и направляюсь к бюро пропусков на противоположной стороне улицы.

— К генералу Пееву, — сообщаю в окошко.

Дежурный, вместо того чтобы спросить, о ком доложить, безучастно смотрит на меня:

— Пеева нет.

— Тогда — к его заместителю.

— И заместителя нет.

— Но кто-то же есть в отделе?

— Не могу знать.

Мое любопытство, похоже, ему надоедает. И чтобы предупредить мой следующий вопрос, он недовольно бросает:

— Отойдите от окошка. Тут вам не справочное бюро на вокзале.

Весьма глупая ситуация. Но нет худа без добра. Теперь, по крайней мере, я могу с чистой совестью пойти и выспаться, а остальное, как говорится, — новый день, новая удача. Хорошо хоть, моя квартира в нескольких шагах отсюда. Много лет назад в министерстве позаботилось о том, чтобы освободить квартиры окрестных домов и заселить их своими сотрудниками. Так, из простой предусмотрительности, на всякий случай. Я оказался одним из счастливчиков, удостоенных квартиры. Наверное, потому, что она была однокомнатной. Мои коллеги, люди сплошь семейные, претендовали по меньшей мере на две комнаты.

Квартира моя на самом верхнем этаже, лифта в доме нет. Это помогает мне окончательно проснуться. Тот же ободряющий эффект производит открытие, что ключ не подходит к замочной скважине. Пытаюсь вставить его снова и снова, когда дверь вдруг распахивается, и на пороге возникает хмурая особа слабого пола с накрученными на бигуди волосами.

— Мама, иди посмотри! — кричит особа писклявым голосом. — Уже среди бела дня грабят!

Упомянутая мама, вероятно, выдумана для храбрости, потому как не появляется. Пытаюсь объяснить, что пришел не грабить, а хочу лишь попасть к себе домой. После недолгих пререканий до женщины в бигуди все-таки доходит суть ситуации.

— Если вы считаете, что имеете какие-то права на эту квартиру, то выясняйте это в каком-нибудь другом месте. А нас тут поселили по служебной линии.

Следовало бы возразить, что и я проживаю здесь по служебной линии, однако, как я уже говорил, это не в моих правилах. Осмеливаюсь только поинтересоваться судьбой моих вещей.

— Ни о каких вещах ничего не знаю. Обратись к консьержу.

Спускаюсь по лестнице. Не утруждаюсь поисками консьержа. Мне известно, что в этом доме его нет.

Выхожу на залитую солнцем улицу и жадно вдыхаю пропитанный бензином воздух.

Ну вот он — и дом.

Безысходность, кажется, полнейшая. Однако решаю попытать последнюю возможность: Борислав.

Мой единственный друг живет на улице Любена Каравелова, на которой когда-то располагался зоопарк. «Рядом со львами», — льстил я ему. «Нет, рядом с обезьянами, — поправлял меня Борислав. — Это вы, более достойные товарищи, рядом со львом!» Пиком невезения будет, если и его выгнали из квартиры. Но это вряд ли. Он живет в квартире жены или, если быть точным, тестя.