Дворец и лачуга - Болеслав Прус

Дверь зала скрипнула, и в ней показался гость в сопровождении Вандзи, которая перебрасывала с ладошки на ладошку еще горячую трубку и дула на нее, строя забавные гримаски. Пришедший старик приостановился в дверях, застенчиво оглянул квартиру и, увидев в боковых дверях край узорчатого шлафрока и изрядный кусок вишневого чубука, неловко поклонился.

- Просим, просим! Спаситель, благодетель! - кричал пузатенький хозяин, семеня навстречу гостю. - Моя почтеннейшая четверговая и погаснуть не успела! - прибавил он, принимая из рук внучки огромную трубку и водружая ее на чубук, который тотчас же принялся сосать.

Пришедший бедняк смущался все больше.

- Ах, правда, имею честь представиться. Это вот я, старый Клеменс Пёлунович, а это моя внучка, Ванда Цецилия Пёлунович, - говорил дедушка, особо подчеркивая фамилию девочки.

- А я Гофф, Фридерик Гофф, - ответил гость.

- Очень приятно! - говорил хозяин. - Прошу вас присесть. Вандзюня, посади гостя в кресло.

И это поручение, с непрерывными приседаниями, было выполнено.

- Гей! Янек! Налей-ка там воды в душ. Вандзюлька, займи гостя. Чистая совесть, любезный мой господин Гофф, душ и гимнастика - вот первейшие условия счастья на земле. Простите, но я принужден на минуту выйти, так как слишком взволнован: моя трубка упала вниз и даже не погасла!.. Янек! Воды!

Сказав это, старичок убежал в свою комнату и запер за собой дверь. Одновременно с другой стороны туда вошел кто-то еще, вероятно Янек с требуемой водой. В зале остались Вандзя и гость, беспокойно ерзающий в кресле.

- Вы, наверно, не из наших краев? - начала разговор девочка.

- Отчего же, я здешний, - ответил Гофф.

- Что? Что? - спрашивал дедушка из другой комнаты, откуда доносились отзвуки гидравлических процедур.

- Этот господин говорит, что он из наших краев, - ответила девочка, на полтона повышая голос. - И далеко вы, сударь, живете? - прибавила она.

- А вон там, по другую сторону улицы. Вон тот участок, что отсюда виден, а на нем домик... это мои.

- Вон тот оранжевый?

- Да-да.

- Дедушка! Этот господин живет в том оранжевом домике, что виден из окна.

- Подумать только! - удивлялся в другой комнате дедушка.

- А пруд рядом тоже ваш?

- Мой.

- И рыбки там есть?

- Вот уж, право, не знаю! - ответил смущенный гость.

- Что? Что? Вандзюлька? - спросил дедушка.

- Этот господин говорит, дедушка, что не знает, есть ли рыбки в пруде.

- Смотри-ка! - воскликнул дедушка, продолжая свои водные упражнения.

Гость сидел как на иголках.

- Вам у нас скучно!

- Мне, собственно, некогда... то есть...

- Дедушка, господин хочет уйти!

- А ты не позволяй, не позволяй, дитя! Я сию минуту к вашим услугам. Вот и я!

Одновременно таинственная дверь распахнулась, и на пороге появился дедушка, еще более оживленный, чем раньше.

- Неужели вы, сударь, в самом деле хотите бежать?

- Я принужден... то есть... - ответил гость, поднимаясь с кресла.

- Быть того не может, чтобы вы ушли, не познакомившись с талантами моей Вандзи. Вандзюня, берись за кольца и кувыркайся!

- Но, дедушка!

Лишь теперь Гофф заметил, что в соседней комнате прикреплены к потолку два толстые шнура с большими кольцами, к которым дедушка насильно подвел внучку.

- Ну, Вандзюня... раз! два!.. Кувырк вперед!

Покраснев, как вишня, девчурка кувыркнулась вперед и хотела убежать, но дед задержал ее новой командой:

- Кувырк назад!.. раз! два!

- Ах, бог мой! - улыбнулся Гофф, которого оригинальное семейство начинало интересовать.

- А теперь я! - сказал дедушка, быстро сбрасывая шапочку и шлафрок и хватаясь руками за кольца. - Вот как надо кувыркаться, вот как надо кувыркаться! Раз! Два! Раз! Два!

- Боже мой, боже мой!.. - восклицал развеселившийся гость, глядя на нового знакомого, который, кувыркаясь, становился похож на клубок разноцветных ниток.

- О! Здорово! - вздохнул дедушка, тяжело становясь на пол и отирая пот со лба. - Кровь, господин Гофф, следует разогревать и разгонять по всему телу, не то... она свернется. Вандзюлька! Сыграй теперь гостю на рояле. Раз, два! Все, что умеешь.

Доброе дитя, не медля ни минуты, принялось играть, а дедушка между тем допрашивал гостя:

- Этот оранжевый домик, он ваш?

- Да, мой.

- А гимнастика у вас есть?

- Нет.

- У... это жаль! А душ у вас есть?

- Нет, нету.

- Жаль! Душ - это совершеннейшая машина под солнцем.

Гость вдруг выпрямился, глаза его сверкнули, на лице появилась краска.

- Самой совершенной машины еще нет, но она будет. Да, будет! Я двадцать лет работаю над ней...

- Над душем? - спросил изумленный хозяин.

- Над машиной, которая заменит локомотивы, мельницы и... все... все!..

Говоря это, он весь дрожал.

- Какая же это машина? - спросил дедушка, попятившись.

- Простая, почтеннейший, самая простая! Несколько колес и несколько винтов... Чем крепче завинтить, тем быстрей она пойдет, тем больше сработает - без воды, без угля... Это сокровище, почтеннейший... Это спасение человечества!

- И вы изобрели эту машину?

- Я... да, я! Ах... сколько я выстрадал, сколько я наработался, прежде чем изобрел последнее колесо без оси. Но теперь уже изобрел.

- И машина работает?

- Еще нет, потому что части неточно пригнаны и недостает последнего колеса. Но скоро... Еще несколько дней - и я отдам людям мое изобретение. Пусть пользуются!

- Сударь! - сказал дедушка, снимая шапку. - Благодарю господа, что он привел вас ко мне. Это огромное удовольствие думать, что человек, который спас мою трубку, такой знаменитый изобретатель и работает ради общего блага.

- Я как раз хочу идти за колесиком! - прервал Гофф.

- Идите, сударь! Идите... и разрешите приветствовать вас в этом доме. Быть может, я и мои друзья поможем вам в осуществлении ваших намерений.

Бедный гость был глубоко тронут и, взяв доброго дедушку за руку, со слезами ответил:

- Да благословит вас бог за обещание. Сейчас мне ничего не надо, кроме доброго слова. Люди называют меня сумасшедшим... так вот... Но когда я закончу мою машину, окажите мне протекцию, господа... Ведь это не ради меня, я уже одной ногой стою в могиле!

И, сильно потрясши руку хозяина, прибавил:

- Я должен идти за колесиком.

- Вандзюлька! - закричал дедушка играющей внучке. - Довольно! Попрощайся с господином Гоффом. Господин Гофф великий изобретатель. Он идет за колесиком!..

С этими словами и со всяческими знаками благоговейного уважения он проводил до дверей своего гостя, который покинул его квартиру с лихорадочной поспешностью, не оглядываясь и не отвечая на поклоны.

Но простодушный дедушка не обращал внимания на подобные мелочи, ибо в этот момент его обычный энтузиазм достиг вершины.

- Сокровище! Чтобы мне так спасения души дождаться, я нашел сокровище! Изобретатель удивительной машины, благодетель человечества в моем доме! Ну и задам же я им на сессии перцу!

Майн либер Аугустин,

Без трубки мы грустим...

Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Распевая, старичок подобрал полы шлафрока и стал танцевать по залу, то один, то вместе с внучкой, которая, привыкнув к таким взрывам, веселым серебряным голоском вторила деду:

Майн либер Аугустин,

Без трубки мы грустим!

Тра-ля-ля! Тра-ля-ля!

Дуэт вскоре превратился в трио и квартет, так как в это мгновение канарейка, словно позавидовав пению девочки, принялась свистать во весь голос, и одновременно в зал вбежала, правда, молодая еще, но очень жирная собачонка, которая усилила общее веселье визгливым лаем и неуклюжими прыжками.

Глава вторая,

предназначенная для развлечения дам,

скучающих от безделья

Когда тридцать лет тому назад Фридерик Гофф привел в свой дом молодую жену, там все было по-иному. Правда, как и теперь, на улице весной была грязь, а летом пыль, но в огороде зеленели деревья и овощи, в коровнике мычали коровы, на пруду плавали утки и гуси, а в одной половине нового дома с восхода и до захода солнца раздавался стук молотков, скрежетание пил и столярных инструментов.

Теперь пруд высох, обратившись в болото; от веселого, опрятного огорода остался лишь пустырь, а среди него несколько высохших деревьев. Хозяйственные строения исчезли, в мастерской уже много лет не открывали трухлявых дверей и рам, а дом покосился и врос в землю, которая поглощает не только людей.

У каждой раны на этом памятнике минувшего счастья была своя история. Печную трубу два года назад разбило молнией, верхушка крыши прогнулась под тяжестью последнего снега, а скат сломался под ногами скверного мальчишки, который ловил здесь воробьев. Из полусорванных, трухлявых рам неизвестный злоумышленник повытаскивал шпингалеты; штукатурку посередине стены пробил головой какой-то пьяница, и он же, обидевшись на это, поразбивал затем и стекла в окнах, замененные сейчас дощечками. И, наконец, так как почва со стороны сада была мягче, дом весь накренился назад, раскорячился и выглядел так, словно намерен был вот-вот перескочить на другую сторону немощеной улицы.