Сто одиннадцатый (хроника н…ских событий) - Георгий Мартынов

Вот и все!

На газетное сообщение особой реакции не последовало. В длинном списке космических экспериментов неудачи случались и прежде. Они были очень редки, но неизбежны, как в любом большом деле, тем более таком, как завоевание человеком Солнечной системы.

Ученые, инженеры и рабочие приступили к созданию другой станции, которая должна была последовать по тому же маршруту и с тем же заданием. И как всегда бывает, эта вторая станция была более совершенна, чем первая. Кроме того, повторение роковой встречи практически исключалось. Ученые не сомневались в том, что на этот раз эксперимент увенчается успехом. Ведь первая станция погибла явно случайно, настолько, что даже причина ее гибели осталась загадочной. Два раза такая случайность никак не могла повториться.

И не было, казалось, никакой надежды на разгадку тайны катастрофы первой станции.

Казалось до тех пор, пока Человечество не поняло, что случилось в Солнечной системе и что произошло в точке пространства, где на пути посланца Земли возникло препятствие, своевременно не замеченное очень чувствительными и совершенно исправными локаторами.

А когда все стало ясно, многие, а в особенности астрономы пожалели о том, что в ту ночь на 10 января 19… года ни один телескоп не был обращен в сторону Нептуна, что ни в одной обсерватории не возникло необходимости в наблюдениях или, что было бы еще лучше, в фотографировании звезд в том направлении, по которому удалялась от Земли сама уже ни в какой телескоп не различимая автоматическая межпланетная станция, удалялась навстречу гибели.

Никогда и никем не виденную, очевидно неповторимую, картину появления загадочного «препятствия» на пути ракеты так и не наблюдал никто.

А ведь как бы это ни казалось невероятным, ее, эту картину, можно было УВИДЕТЬ и НАБЛЮДАТЬ!

Несмотря на расстояние в ТРИ С ПОЛОВИНОЙ МИЛЛИАРДА КИЛОМЕТРОВ!

Отполированные почти до зеркального блеска темно-вишневого цвета панели пульта отражают двенадцать сферических экранов, расположенных перед ним правильным полукругом. На пульте очень мало приборов. Вытянутые во всю его длину, чередуются прямоугольные и овальные рамки из материала чуть более светлого тона. Между ними по четыре — пять кнопок, тумблеров или маленьких рукояток с черными, желтыми и белыми головками.

Каждый экран до двух метров в диаметре. Их ряд тянется на сорок, сорок пять метров. Узкие рамы, сделанные из того же материала, что и весь пульт, такого же, как и он, темно-вишневого цвета, создают впечатление ряда огромных иллюминаторов.

Перед пультом не то кресло с низкой спинкой, не то очень короткая кушетка, обитая рыхлым материалом вроде бархата или плюша. «Кресло» передвигается вдоль всего пульта, бесшумно и плавно скользя словно по невидимым рельсам. Сидящему в нем не надо пользоваться какими-либо кнопками или рукоятками, чтобы привести в действие механизм. «Кресло» движется как бы само собой, подчиняясь биотокам.

К краю пульта сдвинуты еще четыре таких же «кресла».

Экраны — «иллюминаторы» как будто висят в воздухе; стен, на которых они находятся, не видно, они прозрачны. Такой же прозрачный потолок позволяет хорошо видеть звезды на матово-черном фоне неба. Две из них сразу обращают на себя внимание величиной и блеском. Та, что ярче, висит бледно-желтым диском в неимоверной дали космоса, но свет ее дает даже тени. От другой теней нет, хотя она и очень близка.

Пол в помещении пульта матовый, все того же цвета переспелых вишен. В нем, как в пушистом ковре, не отражается абсолютно ничего.

В пяти-шести шагах позади «кресла», точно врезанный в пол, довольно большого размера овальный бассейн, ничем не огражденный. Вода в нем бледно-голубая, как бирюза, и поверхность ее находится почти вровень с полом.

Сквозь стены видны снаружи двенадцать металлических ажурных мачт, увенчанных на четырехсотметровой высоте тремя медленно вращающимися решетчатыми чашами-антеннами каждая. Тридцать шесть антенн связаны с двенадцатью экранами в помещении пульта.

На экранах нет никаких изображений, они пусты и на слегка зеленоватых поверхностях — ни искр, ни точек, которые могли бы указывать, что установка в целом включена.

Мачты, как и экраны, расположены полукругом в непосредственной близости к зданию, в котором находится пульт. Их основания скрыты в густых зарослях растений с длинными узкими листьями, которые светятся то зеленым, равномерно переливающимся светом, то синеватым, то желтым.

Вдали виднеются другие здания, которые также не имеют ни дверей, ни окон.

Всюду ничем не нарушаемая тишина и отсутствие движения, если не считать непрерывного вращения решетчатых антенн там, наверху.

Но это, возможно, только впечатление…

Дробно рассыпаются щелкающие звуки, и на пульте, с правой его стороны, вспыхивает крохотный рубиновый огонек сигнала.

«Кресло» плавно передвигается и останавливается напротив этого места. Сидящий в нем одновременно нажимает на одну из кнопок, переключает тумблер и передвигает две рукоятки, одну чуть влево, другую немного вверх. В овальной рамке загорается небольшой экран, и в желтой его глубине появляется… назовем ЭТО головой, так проще.

Из крохотного отверстия над экраном раздается негромкий голос:

— Во имя жизни!

— Во имя жизни! — отвечает сидящий в кресле. — Я давно жду!

— Только что раскодированы записи со всех тысячи ста восьмидесяти шести сторожей верхних слоев.

— Зачем ты вызвал меня?

— К сожалению…

— Метеорит?

— К сожалению, хуже. Много хуже!

— Говори!

— В самый момент выхода…

— Погибла жизнь?

— К счастью, нет. Но несомненно искусственное происхождение…

— Тогда не вижу несчастья! Наоборот!

— Оно погибло! Восемнадцать ближайших к месту встречи сторожей верхних слоев успели заметить и зафиксировать…

— Скорость? Время?

— Две с половиной секади и немного больше двадцати четырех арэ. Несущественно.

— Если так, сторожа верхних слоев должны были успеть зафиксировать не только наружное, но и внутреннее. Две с половиной секади! Это для них очень много.

— Они это сделали.

— Степень совершенства определена?