Жизнь и клинические случаи - Полина Дудченко

От начала операции до извлечения ребенка должно пройти не больше четырех минут. Тогда ребенок не спит точно. Бывает, что извлекают позже, и ребенок также не спит и издает столь радостный для слуха всего родзала громкий плач, оповещающий окружающих, что новый человек пришел в мир.

Но лучше пусть это будут четыре минуты. Часы на стене – с секундной стрелкой. Как это долго. Как много можно сделать за такое время. За это время можно извлечь ребенка из матки. Вот оно! Извлечение. Ягодичное предлежание извлекается по-другому. Акушер проводит рукой по спинке.

Ну вот. Как хорошо! Какое облегчение! Иди сюда, мой красавец! Кричи громко! Это такой прекрасный звук. Детский крик, ни с чем не сравнимый. Маленький рожденный лучик жизни! Как много всего должно было произойти, чтобы стал возможен этот миг. Должны были вот так же закричать те, кто стал потом твоими папой и мамой, а перед ними такой же счастливый миг подарили миру твои более ранние предки. Были долгие месяцы ожиданий, пока ты рос в темноте, покое и спокойствии, твое сердце билось. Как радостно увидеть на первом УЗИ эту маленькую, но верную примету жизни. Есть сердце! Услышала твоя мама! Что за чудо из чудес растет само, повинуясь тому неведомому сознанию закону, который положил от начала времен Господь.

…Не сокрыты были от Тебя кости мои, когда я созидаем был в тайне, образуем был во глубине утробы. Зародыш мой видели очи Твои; в Твоей книге записаны все дни, для меня назначенные, когда ни одного из них еще не было. Как возвышенны для меня помышления Твои, Боже, и как велико число их!

Да ты богатырь, настоящий! Обсушиваем орущего человека. Осматриваю его, проверяю рефлексы. Так, писать можно, конечно, только не на тетю Иру, видишь, она серьезная очень. Слушаю сердце и легкие.

Нет большего чуда на земле, чем человек. Нет большей ценности, чем его жизнь. Вот оно, начало земной жизни. Что ты принес из того таинственного мира, о котором никто из взрослых ничего не помнит? О, как прекрасно ты пахнешь! В волосиках, густых и черных, есть немного крови. Потом отмоем ее. Как прекрасны младенцы! Голова у него особенная, как у всех тех, кто решил расположиться в своей маме вверх головой. Смотрю суставы. Ты прекрасен. Вес 4400, 56 сантиметров.

– У нас все хорошо! Всем спасибо! Скажите нам время извлечения.

Единственным, кто знает время извлечения, обычно оказывается анестезиолог. Потому что остальные сосредоточены на ребенке.

На вид тебе все сорок недель. Некоторым людям нужно сидеть в маме больше времени, некоторым меньше. Одеваемся в теплую шапку, носки, памперс, кофту… да, зря я ее распашонкой обозвала, попробуй застегни еще. Пеленка и одеяло. Ну, иди сюда, дорогой. Чудесный пухлый малыш. Показываю его, завернутого в одеяло и пеленку, докторам. Теперь он будет ждать в кроватке свою маму. Детская медсестра будет за ним приглядывать, пока мама не приедет в палату. И тогда они уже по-настоящему встретятся и будут смотреть друг на друга. Впереди у них много дел и много минут. Все минуты будут разные и совсем не похожие на те четыре минуты, которые соединили для малыша вместе два мира.

Обход

Одним из самых любимых моих рабочих дел всегда были обходы. Я делала их с упоением и по возможности не спеша, поэтому самым лучшим днем для работы в роддоме я считаю субботу. В субботу можно не спешить. Нет пятиминутки, нет утреннего хаотического движения, нет начальства.

Один доктор брал на себя третий этаж и родильный зал, а я два вторых этажа, где лежит больше всего женщин. Много сотен новорожденных детей и их мам прошли через мои руки. Это монотонное действие, столь необходимое и простое одновременно, оставляет удивительный след. Помнят наши обходы только подсознательно.

Светлая первая палата. С нее начинается обход второго этажа. Каждый доктор ходит по-своему. Я хожу зигзагом. Пачка историй разложена в странной для постороннего последовательности палат. В каждой палате мама и ребенок. Роддом построен двадцать лет назад, но уже по типу индивидуальных палат. И это очень удобно. Мама сразу оказывается со своим малышом, и ей никто не мешает.

На пеленальном столике ровными стопками лежат детские вещи и стоят разные баночки и другие предметы ухода за малышом. Зачем люди тянут в роддом расческу ребенку?

– Здравствуйте! Детский обход.

Часть мам сразу после этого спрашивает к кому пришли, к ней или к ребенку, но нам не привыкать к такому вопросу. Мы его предусматриваем.

– Раздевайте ребеночка, мама. Будем его осматривать.

Мама медленно поднимается с кровати. Вот молодец! Есть такие, которые даже не думают подниматься. Они лежат весь обход. Надо дать им время. Очень скоро они придут в себя.

Медленные и осторожные движения. Маленькое сокровище. Не глядя в историю, могу сказать, что ребенок первый.

– Доктор, а можно задать вам вопросы?

– Конечно, можно.

Я и пришла за тем, чтобы ответить на вопросы, рассказать, показать и научить вас, новорожденных мам, нехитрым премудростям вечно женской заботы о младенцах. Да и вопросы обычно одни и те же. Вешать инструкцию на стенку – занятие бессмысленное. Уж лучше каждый раз рассказывать.

Вижу, что дело с раздеванием не очень продвигается, предлагаю свою помощь, и мама становится в стороне, заслоняя мне весь свет. Так становятся 99 %. Поэтому младенца я возьму на руки и поднесу к окну, чтобы лучше рассмотреть цвет кожи.

– Мама, у вас получается ухаживать за малышом или вам что-то показать?

– Лучше расскажите и покажите, если можно.

Показываю и рассказываю, как промывать глаза, как чистить нос, как протирать складки, как держать ребенка, когда он поел и когда голодный, как подмывать, как обрабатывать пупочную ранку, как массировать животик, как стричь ноготки.

Хорошо, что ребенок не против демонстрации моих навыков на себе. Особенно успешно проходит массаж живота с явным визуальным эффектом, после чего следует мытье под краном.

Волосики длинные и черные. Нехотя открывает один глаз. Демонстрирует рефлексы и цепляется за мои пальцы крепко всей ладошкой. Кожа суховатая, как у многих младенцев, проделавших недавно удивительный переход под названием рождение.

Взвешиваю малыша. Сейчас по новому приказу можно взвешивать не ежедневно. Это приводит периодически к большой потере массы тела, но надо же воспитывать в людях сознательность. Вот мы и воспитываем, начиная с роддома. Сообщаю маме вес и рассказываю, почему бывает потеря массы тела.

Мама слушает и что-то записывает.

– Доктор, вы можете показать как пеленать ребенка? Мне кажется, он лучше себя ведет, если запеленать.

Пеленание сейчас не в моде. Все многие века такого занятия признаны наукой неправильным и ущемляющим свободу ребенка.

– Да, бывают детки, которые любят пеленание. Оно напоминает ребенку матку. Поэтому малышу и спокойнее.

Показываю, как запеленать. Это напоминает замедленную съемку.

– У вас получается прикладывание к груди или надо помогать?

– Ой, покажите. Он мне всю грудь искусал.

Укладываю маму на кровать, показываю, как правильно лежать и куда деть свои собственные руки. Если правильно все показать и сделать, то больно не будет и ребенок захватит грудь самостоятельно почти всегда. Главное – не бояться.

Как странно, но ребенок часто лучше знает, что и как надо делать, чем его новоиспеченная мать. Вот он лежит довольный и сосет предложенную грудь. Какая умиротворяющая картина.

– Спасибо, доктор!

Я улыбаюсь и прощаюсь. Расти большим, малышок!

Древнее счастье

В саду на траве под яблоней лежат старые бревна. Если пройти мимо них, то окажется, что они густо покрыты красно-коричнево-черными бабочками. Бабочки вспорхнут и закружатся, а потом снова сядут на бревна, потому что на них хорошо маскироваться.

На бабочек идет охота. Не настоящая, а игрушечная. В охоте принимают участие мальчик Тимофей и кот Мур. Кот бы полежал, конечно, и погрелся на солнышке, но Тимоша мыслит иначе. Он бежит с котом на руках, а потом кидает его на траву, рядом с бревнами. Кот приземляется и поднимает в небо рой бабочек. Тимоша хохочет и ловит кота. Потом игра продолжается снова. Наконец коту это надоедает, и он удирает в сторону дома, пока Тимофей весело хохочет, глядя вверх сквозь ветки деревьев.

Я точно знаю, что Оксанка очень хотела ребенка. Запомнилось это со свадьбы, где кто-то объявил самое заветное желание невесты. Свадьба была замечательная! Летела в небо пара белых голубей, украинские мальчики танцевали зажигательную лезгинку, запавшую в их сердца в одном из походов в Грузию.

Сначала Оксана меня побаивалась, но потом, раззнакомившись и расслабившись, как-то доверилась мне, и стало нам обеим от этого доверия проще и теплее.

Беременность эта была местами тернистая. Частично из-за обычной материнской тревожности, потому что свойственно нам, женщинам, тревожиться заранее и печалиться о том, чего может совершенно и не произойти никогда.