Егерь - Владимир Поселягин

Меня только немного удивило, как он понял спиной, что я сержант, но заметив зеркало правее вешалки, понял, что тот разглядел меня в отражении, и судя по тому, как начали расширяться его глаза, он ещё и умудрился опознать меня. Опытный чел. Подскочив к судье, я ударом щепотки пальцев парализовал его, нужный удар у меня был хорошо отработан, после чего, подхватив его подмышки, я сказал:

– Ну что, тварь, как видишь, я бываю пророком. Сказал, будут проблемы, теперь у тебя большие проблемы.

Сказать что-либо тот не мог, только хрипел, поэтому, подтащив его к столу, я с силой опустил голову судьи виском об угол стола. После чего положил его на пол. Для всех тот запнулся о край ковровой дорожки – я её поднял и загнул – и ударился головой о край стола. Несчастный случай, такое бывает. Проверив пульс – тот отсутствовал, – я сразу подскочил к двери, покинул кабинет и спокойным шагом, быстрым, но неспешным, направился к выходу. Тревога ещё не была поднята – вырубил я конвой меньше трёх минут назад, – когда я оказался на выходе из здания суда и беспрепятственно его покинул.

Из «Матросской Тишины», куда мне возвращаться категорически не хотелось, сбежать было куда сложнее, здесь же справился бы и ребёнок. Так что я не упустил своего шанса, да и с судьёй поквитался. Никто же его не заставлял идти на поводу у отца погибшего, так что получил он заслуженно. Так вот, пребывая в одной из камер следственного изолятора «Матросской Тишины», я успел подумать, пока было время, что буду делать. Первый план выполнен, я на свободе. Следующий? Да всё просто, папашка погибшего. Месть – это святое, и это блюдо подают холодным, а оно у меня замороженное, так что пора разморозить и ответить. Ещё у меня было в планах пройтись косой смерти по верхушке ЦК, уж больно хотелось, однако это могло помешать моим остальным планам. Они были достаточно просты. Обелить своё имя, чтобы не было проблем у родственников, убедиться, что у меня всё в норме, и инсценировать свою смерть. Как? Да просто. Тот ушлёпок, из-за которого я попал в эту историю, спокойно живёт и коптит небо, так что воспользуемся нашей схожестью. Он погибнет вместо меня, ну а я контрабандными тропами покину Союз. Дочек позже заберу. Причина такого решения? Да просто не могу я уже здесь, как удавку накинули на шею и душат. То нельзя, это… А я ведь привык к другой жизни, и хотя тут уже освоился и вполне нормально живу, но не моё это. Вырос-то я в перестройку, и моральные ценности у меня совсем другие, по сравнению с теми, что продвигают тут, в Союзе. Я как волк в овечьей шкуре, и хотя шкура начала сползать, надо успеть задрать как можно больше овец, прежде чем покинуть отару. Для меня тут стало слишком опасно. В общем, такая идея. В принципе можно громко хлопнуть дверью, уходя, когда инсценировка смерти будет произведена, и устроить охоту на зажравшихся членов ЦК, прежде чем покинуть страну, однако надо это всё обдумать. Позже, не сейчас, нынче у меня слишком много работы. План расписан по минутам, и его нужно выполнять.

Спустившись по ступенькам суда, я мельком посмотрел на папашу убитого, который на этих ступеньках, но дальше, у чёрной служебной «Волги», разговаривал с высоким мужиком. Я того знал, этот был следователь, что вёл моё дело, он тоже был на заседании суда. Брать этого папашу у всех на виду – тут было два десятка свидетелей плюс водители и пассажиры проезжающих по улице машин – я не хотел, вот это сразу припишут мне. Поэтому, запомнив номер машины, ещё раз мельком глянул на беседовавших, поспешил вниз по улице подальше от здания суда. Кстати, папашка имел довольный вид, видимо, всё же моя игра сработала, тот был доволен, что я «сломался» приговором. Ну-ну.

Когда я дошёл до первого перекрёстка, то обернувшись, обнаружил суету у здания – значит, мой побег был обнаружен.

– А вот это нехорошо, – пробормотал я, заметив, что за мной бегут трое бойцов конвойных войск, включая того следователя, а из-за здания выезжает автозак. – Похоже, лопухов обнаружили раньше, чем я рассчитывал, а следователь сообщил, куда я пошёл. Он контролировал всё вокруг себя, профи, мать его, ну и сразу сказал, куда пошёл странно знакомый сержант.

Последнее я обдумывал вслух на бегу, пытаясь разорвать дистанцию, но пока не получалось. Преследователи тоже оказались легки на ногу. Мне даже показалось, что это бойцы антидиверсионной группы, именно эти подразделения и занимаются отловом таких, как я. Не знаю по какой причине я пришёл к такому выводу, но чуял по повадкам, что это именно они. Вот это плохо, видимо, кто-то просчитал возможность побега и, подсуетившись, придал основному конвою для подстраховки этих бойцов. Наверное, они во дворике ждали, а мы так и не появились, вот и сработали. Спецы, мать их. Что ещё раздражало, у двоих были «калаши». Могли издали достать, но они пока не стреляли.

Заметив, что к тротуару у здания, мимо которого я пробегал, пытается припарковаться дамочка, то даже глаза широко открыл от изумления и невольно улыбнулся. Если бы я не знал, что сейчас шёл шестьдесят девятый год, точнее лето шестьдесят девятого, то невольно подумал бы, что нахожусь в привычном для себя времени. В машине за рулём сидела классическая такая гламурная блондинка. Гламурная не по-будущему, а с учётом этого времени. Чуть высунув язык от усердия, она пыталась припарковать свою машину. И несмотря на то что у неё был не «Мерседес» или «Бентли», а самый обычный серенький горбатый «Запорожец», она имела гордый вид обладательницы автомобиля.

Среагировал я сразу, выбежал на дорогу, распахнул дверцу и, подхватив девицу по ноги и под, надо сказать, прелестную попку, которую успел пощупать, просто помог ей покинуть машину. Сделал я это быстро, поэтому её закрутило вокруг своей оси, а когда она остановилась, удерживая равновесие на каблуках, то «Запорожца» рядом уже не было. Лишь мелькнули на перекрёстке стоп-сигналы поворачивающей вправо машины. Визг возмущённой автолюбительницы я уже не слышал, но он достался преследователям.

Повернув на перекрёстке, я поехал дальше с положенной скоростью, снова повернул направо и двинулся по параллельной улице и снова вправо, возвращаясь к зданию суда. Надеюсь, тот папаша ещё не покинул его. Мне повезло, чёрная «Волга» как раз отъезжала от здания суда, поэтому, немного отстав, я пристроился за ними следом.

Фуражку я бросил на соседнее сиденье, ещё когда садился в машину, однако форма всё равно дискредитировала меня, нарушала, можно сказать, маскировку. Ничего не оставалось, кроме как приспособиться, в машине её так быстро не снять, тем более портупею придётся отстёгивать, поэтому немного опустившись, чтобы торчала только голова, я двигался следом за «Волгой», стараясь не отсвечивать. Между нами всегда было три или четыре машины.

Когда служебная машина заехала во двор жилого здания для высшего чиновничьего состава, я про ехал мимо арки, заметив, как водитель, открыв заднюю дверцу, выпускает папашку. Именно такое кодовое имя я дал этому недоноску. Делать пока мне тут было нечего, ночью вернусь, поэтому проехав мимо, я поехал к одному из своих схронов, которые создал на всякий случай. Мысли покинуть Союз у меня были и раньше, поэтому я готовился. Не специально, реально готовившись свалить, просто чтобы было, запасной вариант. Всего в Москве и области у меня было шесть таких схронов. Понимаю, что мало, но что есть.

Доехав до первого, я покинул машину, запер и направился внутрь здания. Это был заселённый рабочими барак, готовившийся к выселению. Тут что-то планировали построить, и шесть двухэтажных бараков из красного кирпича планировалось снести. Схрон был на чердаке. Так что, поднявшись туда, я откопал из-под битого шифера запылённый чемодан и вернулся к машине. Потом доехал до берега реки, в кустах переоделся, форму аккуратно сложил и убрал в машину, оставшись в коричневых брюках и серой рубашке и теперь ничем не отличаясь от советского обывателя. В схроне было и оружие, вполне такой обычный «макаров», так что он отправился в карман брюк вместе с запасными магазинами. Паспорт я убрал в нагрудный карман, туда же и водительское удостоверение. Комсомольский билет тоже имелся. Более того, даже удостоверение сотрудника милиции на то же имя было. Как я уже говорил, на поддельных документах я собаку съел и являлся твёрдым середнячком в изготовлении. Так что комплект запасных ксив у меня был. Пока я являлся Сергеем Майским, младшим лейтенантом и простым, почти честным гражданином.

Тут же в речке я искупался, можно сказать отскабливая с себя воспоминания о камере, всё же не один сидел, почти сорок человек было, и сразу покрасил волосы в рыжий цвет. Не в яркий, а такой, какой обычно бывает у натуральных рыжих. Брови прошли ту же процедуру. Да что они, в паху и то покрасил, чтобы диссонанса не было, мало ли после долгого воздержания бабу приведу. Фото были у меня во всех документах чёрно-белые, так что не подкопаешься. Меня, конечно, постригли в камере, но волосы уже немного отросли, так что у меня был короткий ёжик. Не модно в это время, тут были в моде длинные причёски, но уже не так бросалось в глаза, как совсем лысая голова. Хорошо ещё, что до стрижки оставалось три дня, раньше сбежал. Успел. Не обрили. Вот доберусь до другого схрона, где парики имеются, тогда вообще от простого советского человека ничем отличаться не буду.