Родная кровь. Книга первая. Семейные ценности отдельных личностей - Анжела Кристова

И как силы нашлись! Втащила в холодные сени и захлопнула дверь во двор.

Глава 1

– Я убила волка! – сама себе сказала. И повторила, – убила… – посмотрела на себя. Ничего не видно, непроглядная темень в доме! А я стою, прислонившись спиной к холодной стене. Подняла к глазам руку, правую – липкая. Кровь! Для уверенности еще и лизнула – соленая.

Разжала скрюченные слипшиеся пальцы. Чем же я отмахивалась? Где-то тут, под ногами эта железка. Повела ногой, ага! Вот она. Железка звякнула, отлетая к стене. Шатаясь и спотыкаясь, я открыла дверь в комнату и подошла к печке.

– Нужно печь растопить. Ой! Ну, где же огненный камень?! Куда я его вчера сунула? – Руки не слушались. Я ворчала себе под нос и копалась в темноте, натыкаясь на горшки и деревяшки. Все не то! Наконец мне попался огненный камень. Секунда-другая, чиркнула камнем по кладке печи, и блеснул огонек. Сунула руку с горящим камнем в жерло печи, где кучка хвороста. Потянуло дымком. Замерцал огонек.

Я без сил присела рядом на пол. Загудел огонь, пожирая приготовленный для розжига хворост. Тяга у печи была отменная – еще бы! Половина кладки печи рассыпалась задолго до нашего вселения в этот дом. Тянуло из множества щелей. Через эти щели и уходило почти все тепло.

Огонь разгорелся, появился слабый свет и я, наконец, смогла рассмотреть, что-же втащила в дом. Голова темная, лохматая. Тело так и лежало, куда я его отволокла – на полу рядом с дверью. Много меха с длинным ворсом, много кожаных ремней и металлических заклепок на меховом тулупе. Что еще… пахнет странно.

Похож на свена – большой и тяжелый. А еще мертвый. И чего я так надрывалась его спасая? Вот безумная! Идиотка!

От невеселых мыслей накатила слабость. Из сидячего положения я перетекла в лежачее, в изнеможении повалилась на мерзлый пол. Полежала с минуту и вспомнила про железку. А еще пришла в голову мысль, что раз уж я втащила в дом тело, то не плохо бы его раздеть и натянуть на себя его одежду и согреться.

И я поползла к трупу. И чего опять так сильно кольнуло? Ох! Да это видимо меч и очень острый, вон как режет – как в масло входит в тело. Поднесла к самым глазам свои руки. Слабый свет от печи помог разглядеть не только ужасную рваную рану от зубов волка на одной кисти, но и несколько красных кровоточащих, тонких пореза по пальцам и по всей ладони на другой руке. Я в темноте хваталась за лезвие меча! Пока отбивалась от волков… Меча острого, как не знаю что. Сравнить было не с чем.

Внезапно, с ужасом для себя поняла, что руки безнадежно поранены, и я… искалечена? Искалечена!!! Как такими руками работать?! Я не представляла. Сразу ощутила, как дергает раны. Как течет по пальцам и не думающая останавливаться горячая кровь.

Я обернулась на мертвое тело и напоролась на мрачный взгляд.

Светало. Еще немного и станет видно во дворе. Домочадцы уже проснулись и в мрачном молчании ходили по комнате и сеням. Дед Орис кряхтел, сопел и кашлял. Печь сожрала третью порцию дров и все еще было холодно. Очень холодно.

Я сидела, прижавшись спиной к кладке печи, и глаз не открывала. Руки, туго перемотанные моей нижней юбкой, нестерпимо дергало. Голова болела.

Неизвестный переполз и уже сидел, привалившись спиной к нашей печи. Молчал. Дышал. Не мертвый. А значит снять и забрать себе его одежду не выйдет. Забрать острый меч и сапоги тоже не выйдет, как не выйдет продать все эти ценные вещи. Не выйдет выручить за барахло денег на еду и лекаря, что мог бы залечить порезы и раны.

Дед Орис уже сбегал на двор и освежевал туши волков. Здоровые. Каждый ростом с 14 летнего подростка. В этих местах волки были особенно крупными, и сильными. А еще они были тощими и облезлыми. Дед рассказал. Рост и все. Да, еще много костей и вонючая шерсть. Я остро чувствовала запах мокрой шерсти в доме, хотя дед не вносил в дом шкуры. Пахло волчьей шерстью от меня. А у меня не было сил даже подняться с пола. Так и сидела, привалившись к печке. Чуть подальше сидел этот, не умерший.

Метель ближе к утру стихла и разъяснилось. Сразу ударил мороз. Я вспоминала, что же произошло. В первый раз в своей жизни я встретила волка. Не в сказке, а живьем. Какой ужас. Меня колотила нервная дрожь, и еще, я как будто речь забыла. Открывала рот, как рыба, силилась что-то произнести и не могла. Голова свесилась на грудь. Сил нет, даже поднять. Дед подходил ко мне два раза, тряс, расспрашивал, сам говорил. Я слушала, хлопала глазами и мотала головой. Все.

Шкуры пришлось закапывать в снег, следы борьбы и кровь закапывать тоже. Все дед и сделал. Я не могла даже встать на ноги прочно. А еще холодно. Все время мне холодно!

«Мясо съедим, кости подальше выкинем, лучше в воду» – так думала я. Мысли вяло ворочались в моей гудящей голове. «В реку их. Течением их отнесет далеко и если сильно повезет, то никто не догадается, что у нас есть мясо волка и две волчьи шкуры. Если повезет, сможем весной продать. Если нет, и найдут раньше – отберут. Все отберут»

Я снова закрыла глаза. Прислушалась к своим ощущениям: меня мутило от слабости, кружилась голова, трясло от озноба. Все сразу! В горле пересохло, а сил не было даже попросить воды. Я силилась это сказать и копила для этого силы. Вот сейчас подойдет мой дед, и я открою рот…

Рядом шевельнулось. Ах, да! Это не умерший шевельнулся.

Кого же послать за старостой?

Открыла глаза и посмотрела на мелькающие перед взором тени. Светает. Через несколько часов за мной придут и все откроется. Я не могу с такими руками работать, а значит, заберут сестру, какую? Наверняка Эльму. Заставят ее работать или же продадут? Кому ее можно продать до весны? А остальные и я вместе с ними? Что будет с нами? Нас может даже никто кормить не будет – зима еще продлиться 7 долгих месяцев. И не продадут никому. Кому мы нужны до весны? Правильно… никому, если не можем сами себя прокормить. Столько мы не протянем на мясе двух волков? И то, если мясо не найдут. Вой громкий, наверняка многие слышали. А мои руки скажут за меня еще красноречивее самого воя. А еще нюх у свенов, как у самих волков – учуят кровь, запах шерсти в доме …бесполезно прятать! И все съесть за раз не выйдет – кишки завернутся.

Не умерший опять шевельнулся. Я скривилась, мрачно подумав, что сама все испортила. Только я! Нужно было не лезть в пасть к волку, а закрыть дверь, а лучше всего не просыпаться вовсе! Теперь все умрут из-за меня. Только из-за меня.

– Меч…, – раздалось хриплое рядом.

Не умерший еще и дернулся, проговорив эту фразу. Бродившие в предрассветном сумраке люди все разом замерли. Дед Орис подошел к телу незнакомца и присел на корточки.

– Уважаемый. Потерпите немного… раз вы не умерли, то немного потерпите еще. Мне некого послать за старостой, чтобы сообщить, что мы вас нашли… понимаете.. Внучка не может пойти сейчас, а дети все маленькие – не дойдут по холоду. Я тоже не могу идти. Я один… вам не понять, уважаемый. Но внучка должна выйти на работу и раз не вышла, то сюда явятся орки и вас найдут. Потерпите немного…

– Орки? Где я? – не умерший дернулся еще раз. Его правая рука все время пыталась найти опору на нашем полу. Не получалось. Он вновь дернулся, очень странно, всем своим большим телом.

Я краем глаза смотрела. Что это? Предсмертная агония? Может еще и умрет?

Дед Орис в сомнении уже более внимательно посмотрел на не умершего незнакомца. Мужик, заросший щетиной по самые глаза. Во всяком случае, так смотрелось. Темноволос. Небрит, а еще от него несет такой вонью – и это не волчья вонь! Как будто он валялся в дерьме. От одежды – запах выгребной ямы. Одежда хорошая, крепкая на вид: «Да, жаль не мертвый»

Старик внимательно еще раз оглядел внешность валяющегося у печи незнакомца. Оценил на глаз стоимость вещей – добротные, теплые. Подумал в который раз: «Одежду можно было бы продать, а тело спрятать. Но не срослось»

Так думал старик. Мысли очень схожие с мыслями, гуляющими в моей голове, голове его внучки.

Я старшая. Остальные – мелкотня сопливая и голодная. 5 внуков от семи до двух лет. Дед и я, старшая. Леара. Из-за меня нам и дали этот кров. Но я теперь хуже маленьких детей – руки покалечены.

Я застонала и начала подниматься на ноги.

– Куда ты! Сиди, ненормальная! Я сам схожу к старосте.

– Нет, дед. Я пойду. Помоги мне только переодеться. И намотай на руки еще хоть что-то – кровь не останавливается никак.

Сказала про кровь и меня замутило. В глазах заплясали черненькие крючочки. Нахмурилась, пытаясь не потерять сознание от слабости.

Помогло. Продолжила очень тихо:

– Я сама пойду… – губы мои затряслись и следующие слова я еле проговорила: – Я к старосте пойду…. Придумаю что-нибудь про волка. – Замолчала. Отвернулась и, шатаясь, прошла к постели. Нужно найти, во что мне переодеться.