Сказка об удачливом Иване - Валент Еро

никто. Нет ни утвари, ни посуды никакой. В паутине все, будто шалью укрыто. Да от непогоды спрятаться можно, и на том спасибо. На полу ковёр Иван нашёл старый, от паутины его очистил да лёг на него, чтоб теплее было. Лежит он, о еде и не мечтает даже. За окном ливень льёт, а Ивана жажда мучает. Да сил уже нету воду набрать.

“Эх, — говорит Иван, — вот бы к воде меня поднёс кто…”. Вдруг как подбросило его что-то в воздух, да в окно как выкинет. Несет его прямо в небесах сквозь дождь с дикой скоростью, а Иван окаменел от страха, пальцем пошевелить боится. Видит он, что к реке его сила со всей мощи тянет. Да у берега она резко останавливается, так что падает он прямо в воду студеную. Еле выбрался из речушки той. Глядит, а на берегу ковёр тот, что из избы, лежит, будто ждёт его. Тут и понял Иван, что волшебство тут место имеет. Запрыгнул он на ковёр, и крикнул: «A ну, неси меня ковёр обратно». Быстрей стрелы понёсся ковёр, так что у Ивана рубаха на спине пузырем встала, да обратно на пол в избу через окно занёс. Подивился Иван-дурак диву-дивному, да порадовался находке своей. Уж теперь ему не страшна путь-дорога. И как мокрый был, так решил не ложиться на ковёр-самолёт. А нащупал в углу ткань мягкую, да решил её на полу расстелить, чтобы ковёр не портить. Да как только на полу избы он её расправил, так появились на ней явства дивные да напитки изысканные. Обомлел он — подумал, что умом тронулся. Но дал о себе знать живот пустой, и накинулся Ваня на кушанья аппетитные. Ест, торопится, а сам удивляется: что ни скушает, что ни выпьет, то снова на том же месте появляется. А если подумает о какой еде, хоть краешком мыслей своих, так и её на скатерте обнаруживает. Объелся Иван так, что сил не осталось. Свернул скатерть самобранку да на ковёр-самолёт положил. «Ну уж если тут такие чудеса, то и ещё что-то быть должно», — подумал он и стал по всей избе рыскать. Искал-искал да нашёл кошелёк старый. Заглянул в него, а в нем и нет ничего. Захотел его вытряхнуть, да как посыпались из него монеты золотые да серебрянные. Сыпятся они, сыпятся, а Иван стоит ничего не понимает. Только когда уж гора монет на полу появилась, сообразил он кошелёк закрыть. Заглянул в него, а там пусто опять.

«Это что же за дурак такие сокровища тут бросил паутиной зарастать», — удивился Иван. «Ну теперь-то мне и не стыдно перед братом похвастаться”, — решил он.

Сел на ковёр-самолёт, взял скатерть-самобранку под мышку, кошелёк-самотряс в руку да повелел: «Неси меня ковёр к брату моему!»

Понёсся ковёр быстрее ветра на встречу к Петру, брату старшему. Летит Иван день, летит второй, вдруг видит внизу толпа людская, как цепочка, очередью выстроились. Подлетает ближе и видит: стоит терем красивый, а в нем брат его, блины народу продаёт. А за спиной Петра лиса, медведь, волк, заяц, да бабка с дедом тесто месят да начинки готовят разные да жарят всё безостановочно. И такой аромат кругом аппетитнейший, что и народ не скупится — платит за блины, денег не жалеет. Восхитился Иван братом своим, да подбежал к нему. А Пётр, как увидел брата своего, то обрадовался сильно. Попросил волка себя подменить да навстречу Ивану бросился. Обнялись братья, похвалил Петра брат меньший да зовёт своими достижениями похвастаться. А старший брат отвечает ему:

“Не могу я Вань, прямо сейчас пойти. Видишь народ стоит, а друзья мои в работе зашиваются. Давай, как вечер наступит, а мы всех людей накормим, так и пойду я к тебе с радостью, все успехи посмотреть твои”.

Обиделся Иван, что брат не хочет все дела свои ради него бросить. Уж очень он возгордился собой. Возомнил себя чуть не полубогом уже. Как будто этот ковёр, кошелёк да скатерть он сам сшил. И отвечает он брату высокомерно:

“Народу еду продавать много ума не надобно. Тут любой дурак справится “.

“Что ты говоришь такое, Ваня? — Посетовал брат старший, — да я тут много времени и сил убиваю, чтобы ремесло моё работало. А ты мои труды словами в грязь втаптываешь”.

“Нечего там и втаптывать, — совсем распалился Иван, — для того, чтобы блины на продажу печь, ни ума, ни таланта не требуется “.

“А коли так, — уж и Пётр из себя вышел, — то давай сам устрой дело подобное! А я взгляну, как ты справишься!”

Так и разошлись они друг на друга рассерженные.

А Иван торжествуя шёл, с улыбкою. Предвкушал он победу в споре с братом: «Наконец-то я умнее брата стану».

Встал на следующий день Пётр спозоранку, как привык давно. Глядит — а напротив его терема другой дом строится. Да работа кипит неустанная. Того гляди, не сегодня, завтра закончат. «Неужто брат мой меньший все свои сбережения на спор решил потратить? Да похоже, что и в долги влез, не иначе. Так ума и не набрался Ванюша», — подумал Пётр и принялся с друзьями за работу свою. Невдомек ему было, что младший брат строителей деньгами засыпает, чтобы они его терем за 2 дня построили. Отродясь они таких денег не получали и без остановок работали. А он ещё и ковром своим волшебным им помогал, бревна в два счета наверха поднимались.

На следующий день встал Пётр, как всегда спозоранку. Глядит, а терем построен уже. И народ у входа кучкуется. Не поверил брат старший глазам своим, попросил медведя подменить его на работе, а сам к новому терему побежал. Прибегает и видит: продавец в том теремке — брат его. Продаёт он явства дивные да роскошные. Кто подойдёт, так что бы ни попросил, какое бы кушанье не выдумал, такое кушанье ему Иван через мгновение и подаёт из терема. А берет за это копейки смешные, так что дивятся все люди, а пуще всех сам Пётр. И пошёл он понурый обратно, понимая, что накроется ремесло его скоро тазом медным. А как пришёл к своему терему, так чуть и не взвыл от горя: там где раньше к его блинам очередь была многолюдная, там теперь 3 человека стояло. Да и те, всё на терем младшего брата оборачивались.

А на следующий день, когда Иван и доставлять домой людям явства на ковре самолёте начал, так к Петру люди вообще ходить перестали. Посмотрел Пётр,