Колченогая динго - Алан Маршалл

- Попадет она мне в руки, я ей покажу...

- Если она заберется в мое стадо, я за ней буду гнаться до самого Мэррея.

Из-за Колченогой Динго они теряли деньги и потому ненавидели ее. С каждой новой кровавой вылазкой, с каждой новой задранной овцой в воображении владельцев рисовался> все более свирепый зверь, мстительный и жестокий, по какой-то ему одному ведомой причине избравший их объектом своей ненависти.

Нападения более скромных динго приписывали ей, даже когда они совершались в местах, на расстоянии двадцати миль друг от друга.

- В среду она задрала несколько овец в Ущелье Гроггина.

- В среду она побывала на Большой Трясине. Она была в ответе за всех задранных овец; она была в ответе за разбойничьи похождения всех диких собак!

Ей лишь бы убивать, говорили про нее фермеры. Кровожадная тварь, осатаневшая от крови... С рычанием врезалась она в стадо, вонзала клыки в горло своей жертве, отпрыгивала с быстротой молнии и опять кидалась в самую гущу за новой жертвой. Грозное рычание, удар клыков, перегрызанное горло... Воображению фермеров она рисовалась вся обрызганная кровью, с окровавленной оскаленной мордой. Так по крайней мере описывали они собаку один другому, опершись о стойку бара, на привалах, у домашнего очага. По их мнению, стремление задрать как можно больше овец в стаде свидетельствовало о том, что для этой твари главное - убивать.

Прежде чем в Австралии появились овцы, динго питалась главным образом кенгуру. Кенгуру легко спасались бегством от преследующих собак. Опасность грозила только кенгуру, мирно пасшимся стайкой возле деревьев или поблизости от скал, прячась за которыми динго могли незаметно подкрасться к ним. Собака выпрыгивала из укрытия и, оскалив зубы, бросалась на кенгуру, не дав им опомниться. Два или три кенгуру обязательно оставались на месте, пока остальные улепетывали скачками.

Без еды не проживешь! Необходимо было пользоваться каждым случаем, чтобы брать добычу. Такие случаи представлялись далеко не каждый день. А мясом двух убитых кенгуру можно было кормиться несколько дней.

Но вот в горах появились овцы, беспомощные и беззащитные, которые не могли спасаться бегством. И динго убивали их, убивали одну за другой, сколько хватало сил - вовсе не потому, что находили в этом удовольствие, а потому, что их толкал на это инстинкт, родившийся тысячу лет назад, когда животные, чьим мясом они питались, были достаточно быстроноги, чтобы удрать.

Колченогая Динго выжила благодаря своей ловкости и умению добывать пищу, благодаря умению увертываться от пуль, капканов и яда, которые уготовил ей человек.

Она боялась людей, но от тех далеких дней, когда ее предки - домашние псы - вместе со своим черным хозяином впервые ступили на берег Австралии, у нее сохранилось какое-то подобие привязанности к человеку.

Иногда она следовала на почтительном расстоянии за людьми, перегонявшими стада, а то и за одиноким объездчиком. По ночам, издалека наблюдая за пылающим костром, она выла протяжно и прерывисто.

В этой части страны она была одна-единственная чистопородная динго, спасшаяся от охотников. Однако она не питала к людям никаких мстительных чувств. Чего нельзя было сказать про людей, в чьих обширных стадах она добывала себе пропитание.

Целых восемь лет охотники гонялись за ней. Сперва из-за шкуры, потом из-за скальпа, приобретавшего все большую ценность, потом из-за двадцати фунтов премии, пятидесяти фунтов, ста... Среди них были и фермеры, и городские жители, загорелые сильные молодые люди, и бородатые старики. Они отправлялись на охоту партиями, ехали верхом, ведя за собой навьюченных лошадей, или шли пешком, продираясь с ружьем сквозь кустарник и эвкалиптовые заросли. Они охотились в одиночку, или, закинув за плечо ружье со взведенным курком, ведя на поводу свою лошадь, через лесные чащи, по лугам, покрытым сочной высокой травой, спускались в глубокие ущелья, все время зорко посматривая по сторонам. Собачьи своры гнались по ее следу, горя желанием принести своим владельцам желанную награду. По бокам вьючных лошадей, тяжело взбиравшихся по отвесным тропам, покачиваясь, бряцали огромные капканы. Охотники брали с собой яд, катышки теста с битым стеклом, колья, ловушки... Они убивали брамби {Дикая австралийская лошадка.}, делали надрезы у них на боках и, надев перчатки, засовывали в мясо кристаллы сильно действующего яда. Они клали отраву в туши овец и коров... Рассыпавшись цепью, они с громкими криками прочесывали кустарник, на противоположной стороне которого стояли в ожидании их товарищи с ружьями наготове.

Колченогая Динго внимательно следила за их появлением и уходом.

Огорченные охотники спускались в селения ни с чем и рассказывали истории, из которых явствовало, что они отнюдь не потерпели поражения, а, наоборот, кое-чего добились. Они врали, хвастались, чтобы окружающие, не дай бог, чего не подумали.

- Я ее вторым выстрелом сшиб, - рассказывал Тэд Артур, - она еле встала. Думаю, дальше Маленького Туайна не доберется - там и дух испустит.

Тэд скрыл, что наткнулся на нее в долине Серой Кобылы, был от нее на расстоянии выстрела, выстрелил и промахнулся... Она скачками понеслась вниз по склону, преследуемая по пятам его собакой, и скрылась в зарослях акации. Когда мчавшаяся во весь опор лошадь Тэда достигла зарослей, Колченогая Динго выскользнула с другой стороны и исчезла в кустах. Тут-то он и нашел свою собаку, - она волчком крутилась на обрызганных кровью листьях.

Колченогая Динго выплюнула три приманки, положенные Рыжим Тэйлером, а Джек Бэйли клятвенно уверял, что еще один ее палец остался в его капкане.

Но... все они вернулись ни с чем - и Тэд, и Рыжий Тэйлер, и Джек, и многие другие. Ушли со Снежных Делянок, ушли с гор.

И вот тогда-то пять фермеров явились к Тиму. Они оставили у ворот свои машины и выстроились у двери, в ожидании, когда он отзовется на их стук. Тим пригласил их зайти. Он был знаком со всеми. Когда-то он считал их друзьями. Они крепко пожали ему руки, они по-прежнему хотели быть с ним в дружбе.

- Тим, мы приехали поговорить с тобой относительно Колченогой Динго, сказал один. - Вчера она задрала семь моих овец, а в прошлую пятницу Джек недосчитался пяти. Нужно принять срочные меры. После ее нападения овцы, оставшиеся в живых, разбегаются кто куда - одному богу известно, сколько мы недосчитаемся, Кроме тебя, никто с ней не совладает. Мы хотим, чтобы ты за это взялся. При твоем опыте ты это быстро провернешь. Нет, нет, погоди выслушай сначала, - поспешно добавил он, заметив, что Тим хочет что-то сказать, - мы знаем, что ты, так сказать, ушел на покой, но...

Они льстили ему и восхваляли его охотничьи таланты. Все как один утверждали, что привезти скальп Колченогой Динго может только он один. Уж это точно! Они все берут на себя: снабдят его припасами, дадут лошадей и снаряжение. За ее скальп он получит сотню фунтов. Он же еще совсем молодец, любо-дорого смотреть! Они вспоминали, как он спускался с самых высоких гор в сильнейшие бураны, как проехал раз верхом девяносточетыре мили от восхода солнца до заката.

- Такого в могилу кулаками не затолкаешь! - сказал один из них другому.

Они осыпали его похвалами, но Тим не слушал. Он смотрел на стены своей хижины. Там на крючках было много чего развешано: старая уздечка, заржавелый сломанный капкан, шкура динго, выцветшие фотографии в рамках из раскрашенной пробки или в рамках из ракушек, вырезанные из журналов литографии с изображением лошадей... Как часто сидел он здесь и смотрел на все эти вещи. Тут была вся его жизнь. А за окном виднелась гора, узкая тропинка вилась по ней ввысь - туда, где царили холод и одиночество. То самое одиночество, которое так часто посещало его в этой хижине.

"Такого в могилу кулаками не затолкаешь", - подумал он.

Их слова приятно отзывались в сознании. Боли, ломота, покалывания, изжога, порожденные бездельем, все болезни, которые, казалось, только и ждали сигнала, чтобы наброситься и окончательно завладеть им, внезапно бесследно исчезли. Он покажет им, этим людям, которые, словно старую рухлядь, хотели выбросить его дружбу, на что он еще способен. Он снова оказался им нужен. Никто не смог? Ну, уж он-то сможет!

- Я привезу вам ее шкуру, - сказал он.

Они повели его в трактир и щедро угощали. Все давали ему советы. Все знали, как можно поймать эту тварь.

- Ее запахом мочи в капкан можно заманить, - сказал один из скотоводов, чья жена, устав от жизни в лесу, переселилась в Мельбурн, - по такому следу она десять миль пробежит.

Тим помалкивал. Уж ему-то известны все виды приманок. Привяжи суку, в то время когда ей кобель нужен, подставь под нее жестяной лист, слей собранную мочу в бутылку и закупорь - и можешь считать, что кобель у тебя в капкане или хотя бы на расстоянии ружейного выстрела. Но неужели этот болван не понимает, что речь-то идет о суке. На нее это не подействует.