Стихотворения - Валериан Бородаевский

XV. Ад

Певучим голоском, колебля тощий посох,Про муки адские рассказывал монах…Пел соловей о монастырских розах;Лучилась звездочка в березовых ветвях,Дремотно зыблющих сережки и листочки;И, охмелев, неслись янтарные хрущи…

– «Так сбудется от строчки и до строчки:

Возьмут тебя в каленые клещи»…И, вскинув посох, сумрачный, грозится.Замолк; потупился: «Вот так–то, милый брат!»И теребить плачевную косицу.– «И подлинно… Уж если ад, так ад –Пунцовый, с бесами и серными парами!..»О, звезды нежные! Влюбленный соловей!И пусть она придет, с губящими глазами,И этот ад сожжет меня скорей!

XVI. «Вижу там, в багреце заходящих лучей…»

Вижу там, в багреце заходящих лучей,Паучок раскачался на нити своей.– Золотая березка, ты сдержишь меня?– Ты закинешь повыше, – повыше меня?Мимо мошек огнистых летит, упоен,Как они – окрылен, как они – озарен.И на ветер пустил хитроумную сеть.Не беда ведь осенним деньком поговеть!– Золотая березка, ты вскинешь меня?– Золотая березка, ты любишь меня?

В багреце заходящих холодных лучейТы проходишь, шурша вдоль пустынных аллей.Вот замедлишь. И глянешь… И сумрачный взглядИзольет в мою душу томительный яд.Вырвут слабый, восторженно–жалобный крикЭти красные губы и каменный лик.– Золотая березка, ты примешь меня?– Золотая березка, ты любишь меня?

XVII. «Я пронжу, пронжу иглой…»

Я пронжу, пронжу иглойСердце куклы восковой.– Жарко, сердце, загорись,Разорвись! –

Много дней и много летЦеловал я милый след.– Оглянись ко мне, – шептал,Умолял.

В тихой комнате моей,Непреклонный чародей,Ныне я колю иглойСердце куклы восковой.

– Жарко, сердце, загорись,Разорвись! –Неподкупная иглаТак светла…

Вот, ты здесь, в моих руках,Воском таешь… Смертный страхЗдесь со мной, дрожит во мне:«Я в огне.

Приголубь больную грудь,Осени на смертный путь…»Сердце куклы восковойПод иглой.

– Здесь я, здесь, твой верный друг,Обвожу заклятый кругИ в дыханьи тайных чарШлю тебе мой лучший дар:

– Сердце, сердце, разожгись,Разорвись! –Неподкупная игла –Как стрела.

XVIII. «Он нашел тебя, овца заблудшая…»

Он нашел тебя, овца заблудшая, –Не пугайся солнечного взгляда.Для Него теперь ты – лучшая,Ты – царица белого стада.

Забудь об оврагах глубоких,Где нога твоя тайно скользила.О ночах забудь темноокихИ о тех, кого ты любила.

Отдыхая на росистых травах,Говори с цветами голубыми;Но молчи про злую правду правых –Ты, греховная, взнесенная над ними.

XIX. «Кругом – одна лазурь. Прозрачен небосклон…»

Кругом – одна лазурь. Прозрачен небосклон.Трепещет речка в искрах золотистых.Раскинулись ковры подснежников звездистых,И слышен зябликов задорный перезвон.

Березки белые, как дружные сестрицы,Лепечут что–то… Трудно их понять!Высоко надо мной едва–едва видатьПоследних журавлей отсталые станицы…

Праматерь смуглая, благослови меня!Я – сердце, полное терзанийНеутолимого огня.Я – блудный сын среди твоих созданий.Я только блудный сын, – благослови меня!

XX. «Над пустынными полями видится…»

Вячеславу Иванову

Над пустынными полями видитсяВ облачках серебристая лествица.До меня ли Любовь унизится?Ты ли, Крепкий, грядешь из–за месяца?

Через грудь мою руки скрещаются,Я вступаю на путь неизведанный, –И ступени так томно качаютсяПод пятой, землистому преданной.

От низин задымились туманы,Голубые с алыми отливами.Чей–то смех прозвенел так странно.Белый образ под черными ивами.

Устоишь ли, воздушная лествица?Отойдешь ли, чудо недостойному?Серый зверь притаился у месяца.В очи смотрит небесному Воину.

XXI. Страстные свечи

Отвращайте свечами страстнымиТучу белую, тяжелую градом.Призывайте Господне имя:Смилуйся, Пастырь, над стадом!

Синеалых молний изломыПлещут крыльями, как гневные птицы.Прогремят многотрубные громы,Долу велят склониться.

И презрительно туча минует,Взыскуя нив не заклятых,Где сожгли уже свечку страстнуюВ темных, пугливых хатах.

XXII. Напрасно

Колючей молнией венчанное ЧелоТочило кровь с высот… Печальный, тихий дождьБагрил поля. Сквозь желоба неслоРубинную струю. И мы взывали: «Вождь!Божественная жертва! За тобойВсе потечем… Неизреченный час!Покинем очаги и бледною толпойВсе устремимся на призывный глас!»

Пролился тихий дождь. И огненный закатНа клочьях сизых туч гневливо трепетал,И сладкий свет надоблачных лампадБлеснул – и ночь сошла… И каждый засыпал!А поутру докучный, белый свет,Как бич, сгонял к заботам и трудам.И дню угасшему мы говорили: «Нет!Ты был ли там? Нет! Как верить облакам?»

XXIII. Сораспятые

Горькая складка скривила уста.Кровь пролилась на ланиты.– «Если Ты – Бог, сойди со креста!С нами вместе сойди Ты»…

Мертвенно тело на древе, – в ночиРуки так бледны, так хилы.Слабо у Лика струятся лучи;Тлея, мерцают, унылы.

– «Ветру ли славу Твою унести?Ночь ли украдет победу?Вместе по крестному шли мы пути,Ты не поможешь соседу?

Или погибнем, пройдем без следа?Будут злодейства – забыты?Если Ты – Бог, сойди со креста!С нами вместе сойди Ты!»

XXIV. Эолова арфа

Ты, да ветер, да арфа эоловаНа столбе, в голубой вышине.Тяжко дремлется… Мало веселого!Как в горячечном пышет огне

Изнемогшая степь. ТрескотаниеЗамирает усталых цикад.И растет, искушая, стенание,Оловянные петли звенят…

Через степь, через степь дымносеруюПреклоняется нудный быльняк…Нынче горестно в Господа верую:Нынче Бог – будто тот же бедняк.

На крыльце прикорнул Он у хижины,Загляделся в бесплодную степь…И, к Предвечному странно приближены,Все влекут бесконечную цепь:

Ты, да ветер, да арфа эолова…Ах, уснуть бы, уснуть… Не могу!Затомила коробка из олова:Топором бы хватил по столбу!

XXV. В недрах

Плесень по сводам, осклизлые стены.И рудокоп, ночью и днем,С чахлым огнем.Вянущим, тающим, – в долгие сменыМедленным мерно стучит молотком…

Кони понурые вдоль галереиГулко катят груды камней.Окрики: гей!Плавно дрожат седоватые шеи,Вислые губы темничных коней.

Словно над гробом, поют молотками…Слышишь удар? То динамитСкалы громит.Цепи тележек бегут за конями.Снова и снова гремит и гремит.

Мнится, рассядет утроба земная.Дух заняло… В глубях земли –В желтой пыли –Скорбные тени, огнями качая,Движутся, движутся. Мимо. Прошли…

XXVI. В музее

Зародыши людей! примите мой привет,Бессмертные в спирту, меж кукол восковых,Желудком пьяницы (что тоже много летЧерпал бессмертие из чарок огневых) –

И слепком гнусных язв, карающих порок!..Зародыши людей! я знаю: ваша пыльМрачит лазурный день, и сточных труб потокПодземной Летой мчит неявленную быль…

Миры планетные, безумною пятойНизринутые в мрак и хаос сил слепых!Здесь, рядом с женщиной, сообщницей больной,Я вас приветствую меж кукол восковых.

XXVII. Колеса

И колеса кругом были полны очей.

Сон молни́йный духовидцаЖаждет выявиться миру.О, безмысленные лица!О, разумные колеса!

Ткут червонную порфиру.Серо–бледны, смотрят косо.И под гул я строю лиру…За ударом мчатся нити.

И на лицах нет вопроса,И не скажут об обиде.И зубчатые колесаПоцелуев вязких ищут.

На железный бег смотрите!Челноки, как бесы, рыщут.Напевая дикой прыти,Свиристит стальная птица.

Рычаги, качаясь, свищут.Реют крылья духовидца.

XXVIII. Да и нет

В.В. Розанову

I. «Художник, женщина и солнце! Вам дано…»

Художник, женщина и солнце! Вам даноРодить… Вы матери, о Трое!Художник, кисть твоя! Вот солнце золотое,Освободясь от туч, ударило в окно.Покров упал. Сияньем залита,Нагая плоть безгрешна, как мечта.

II. «Вглядись во мрак, печальный богомаз…»