Песнь Валькирии - Марк Лахлан

Тола почувствовала холод в животе, и перед глазами возникло видение: два ворона, кружащие на фоне мрачного заката. Король Англии не будет слушать советов. Его разум утонул в кровавой трясине. Он даст бой норманнскому королю. Она знала, что мертвец в болотистой мути – бог, вселившийся в разум английского короля, чтобы привести его к гибели, и истории об этом люди будут передавать друг другу еще тысячу лет.

Она мысленно проникла в трясину, а затем, через разум этого бога, в пылающий город, где на руинах сражались два гигантских существа, похожих на тени. Одна тень была волком, другая – богом с петлей на шее, и они вечно сражались под холодным солнцем. Бог вдруг повернул к ней свой единственный глаз, и она увидела сияющие символы, выражающие все на свете, – как ребенок вырастает во взрослого человека, как теленок становится коровой, как море бьется о берег и берег отступает назад. Вокруг было столько света, сколько она никогда раньше не видела. А затем наступила тьма.

Брат нашел ее в воде, полумертвую, и отнес вниз, в деревню.

Брат. Где он там, на этой выжженной земле? Вместе с отрядом мужчин он ушел в лес, чтобы устроить засаду для норманнов. Это задержало их и дало ей время убежать. Теперь его не было в живых. Она представила, как собаки, чей вес был опаснее их зубов, повалили его на землю, слышала быструю тяжелую походку норманнского воина, приближавшегося к нему из леса. А потом ощутила удар кинжала под ребра.

Она остужала свои чувства с помощью холода, замыкая их подо льдом, под горячим желанием выжить.

– «Дамы» никогда не предлагали мне помощи, – сказала она Хэлсу.

Он еще крепче обнял ее, его руки дрожали от холода. Их согревали последние лучи солнца, пробившиеся из-за края холмов. Скоро им нужно будет идти и не останавливаться всю ночь, чтобы не замерзнуть на месте.

У Хэлса в бороде она увидела льдинки. А ведь не было ни ветра, ни дождя. Но даже без них она знала, что они не смогут провести ночь без укрытия.

Его глаза блестели от слез. Он был сильным человеком, и она никогда не видела его плачущим. Тола почувствовала: он хочет, чтобы она попросила помощи у «дам».

– Это противно воле Божьей. Так говорил священник.

Он вытащил нож.

– Это тоже.

– Орм и Инг Энд сделали такой выбор, – сказал Хэлс.

Он дрожал от страха, холода и отчаяния.

– Твой отец был северянином. Он бы сражался. – Она закуталась в плащ. – Ты не смог бы убить меня, Хэлс.

Он протянул ей нож.

– Сделай это сама, – сказал он. – Ты сильнее меня. Убей меня, а потом себя.

Она отвела глаза. Серебряная луна взошла и осветила долину – дымную, серую, с догоравшими пожарами и закатным небом на западе. Далеко от дома Альфреда снова вспыхнуло пламя. Норманны опять поджигали то, что осталось в деревне. Скоро они должны остановиться – хотя бы для того, чтобы позаботиться о своем ночлеге.

Внизу что-то засияло – кто-то высоко поднял меч, поймав отражение пламени от горящего дома. Издалека до нее долетел крик. Воины заметили их?

– Помнишь те стихи, что говорила Нана? О конце света?

Сурт придет с юга с карающим бичом,Солнце богов войны засияет на его мече.Скалы разойдутся, и гигантские женщины утонут,Мертвых будет не счесть, и небеса будут расколоты.

Она перекрестилась.

– Это и есть конец света. Христос должен прийти, – сказала она.

– Так где же он? – спросил Хэлс.

Группа из шести воинов, казавшихся на расстоянии маленькими, как мыши, поскакала от горящей усадьбы по направлению к холму. Тола посмотрела на нож Хэлса – такой чистый, такой острый. Она была уверена, что клинок, отразив заходящее солнце, выдал их.

Бежать было некуда. Норманны сожгли все к югу от долины. Можно было укрыться в лесу, но это давало слабую надежду. Другого выхода не было.

– Я пойду к богам, – сказала Тола.

Она прошла вдоль гребня скалы к камням. В глубине души она знала ключ к тому, что сейчас искала. Боль. Отречение.

– Не останавливайся, Хэлс, – озабоченно произнесла Тола. – Беги вниз или иди со мной, но двигайся. Иначе ты умрешь.

Не нужно было быть очень чуткой, чтобы увидеть вопрос на его лице: «А ты?»

– У смерти уже была возможность взять меня здесь. Второй раз она меня не тронет.

Тола сняла шаль и положила ее на землю, затем сняла юбку и верхнюю рубашку и теперь стояла между камнями в рейтузах и нижней рубашке.

Хэлс ходил вдоль камней взад и вперед, вверх поднимались клубы пара от его дыхания. Они приняли решение, и он не хотел возвращаться к этому снова.

Позже Тола узнает, что в момент, когда вызываешь богов, все меняется: желание, чтобы они явились, превращается в желание, чтобы они не приходили. Она стояла, живая между мерзлых камней, и, испытывая невероятный холод, чувствовала свою человеческую природу и уязвимость. Она знала, кого нужно искать. У этих народов еще была своя вера и свои истории. По воскресеньям они взывали к Иисусу, а если он не приходил, они оставляли жертвы и послания на камнях своим богам и эльфам. Она знала заклинание и теперь произнесла его, дабы понять, что им с Хэлсом нужно делать.

Госпожи долины, смотрящие денно и нощно,Слушайте – я пою вашу гневную песню.Все было здесь, как всегда, кроме криков норманнских воинов внизу и шагов Хэлса вдоль ряда камней.Слушайте – я пою вашу гневную песню.

Она повторяла это снова и снова, и смысл слов стал ускользать от нее. Гневная песня. Гневный певец. Она вспомнила старые слова. Вотан. Óдин, как звала его семья Хэлса. Смерть в его шлеме, смерть в его петле, в водах трясины. Ногти его почернели, кожа задубела. Хэлс продолжал мерить шагами пустошь. Она чувствовала его страх, как свой собственный, у нее скрутило живот, и она ощутила позыв испражниться. Затем это ощущение утихло и она еще больше замерзла.

Как долго она была там? Всегда.

Она была камнем, хранящим долину. Ее сестры стояли рядом, глядя вниз и протягивая к небу темные крылья.

Вдруг она услышала знакомое имя. Валькирии – так называл их ее отец.

«Подбирающие убитых. Темнее туч, они осматривают землю…»

У нее появилось ощущение полета, огромных крыльев, рассекающих небо: крыльев ли, теней – она не могла сказать точно. Она слышала крики воронов, холодный ветер бил ей в лицо.

Ее тряс Хэлс. Он пытался сказать ей, что сюда идут враги.

В небе сиял огромный полумесяц, но здесь, на холме, стелился туман.

Она возвышалась над ним и видела, как головы всадников появляются из тумана, словно они плывут по озеру. Тела коней плыли в тумане, как огромные рыбы в мутном море, а перед ними неслись копья всадников.

– Что будет отдано нам? – спросила одна из этих странных женщин голосом, грохочущим, будто комья земли, сыплющиеся на крышку гроба.

– Но мне нечего дать!

– Тогда тебе нечего хотеть.

– Помогите мне одолеть тех, кого я ненавижу.

– Цена высока.

– Я заплачу эту цену.

Она была на земле и в небе одновременно. Всадник издал клич и сказал что-то на странном наречии. Он увидел их и повернул к ней, обнажив меч.

Он сказал что-то еще, и она услышала в его словах радостное возбуждение. Ему было приятно найти здесь молодую женщину.

На поверхность тумана легли лунные тени, и эти тени были крыльями гигантских птиц – или существ, подобных птицам. Что-то темное пронеслось прямо над ней, и она, повинуясь инстинкту, закрыла лицо руками. Всадник неспешно слез с коня. Он сжал рукой ее горло, но ей казалось, что она видит себя во сне.

Он разорвал на ней рубаху и толкнул ее, повалив на землю.

Из тумана, словно маска смерти, возникло женское лицо – черная, как деготь, кожа, золотая коса, свисающая к петле на шее. В одной ее руке был щит, в другой – огненно-черное копье, а за плечами – крылья, как у гигантского ворона, но из лунного света и теней. Она выкрикнула одно слово: «Óдин!» – и Тола знала, что это имя означает смерть.

Черное копье тенью метнулось к норманну, чтобы нанести ему удар. Воин упал спиной на мерзлую землю, и женщина, вытащив острый черный нож, последовала за ним. Она схватила его за волосы и сильным движением обезглавила. Затем передала голову Толе, и девушка восприняла ее как прекрасный дар, волшебный цветок. Но ей все еще казалось, что она парит над этой схваткой и смотрит вниз, прижимая отрезанную голову к груди.

Фигуры то появлялись из тумана, то снова исчезали, чтобы явиться в другом виде – в облике женщин, летящих на черных крыльях или спускавшихся на землю на конях из теней и тумана.

Норманны, размахивая мечами, метались во мраке, словно загонщики, направляющие уток туда, где их ждут стрелы и камни из пращей. Она увидела, как один из них был поднят прямо из седла и взмыл вверх, в холодный водоворот. Норманны издавали тревожные крики, лошади панически ржали. Один из всадников вскрикнул – его конь кинулся назад и, встав на дыбы, опрокинулся. Другой норманн размахивал мечом над головой, словно сражался с воздухом. Он тоже упал, хотя она не видела, что выбило его из седла.