Прокол (сборник) - Валд Фэлсберг

— А вам мои неудобства … — нетерпеливые пальцы застревают в тесноте тряпок, — мои неудобства… кажутся маленькими?!

От удивления я аж зажмуриваюсь.

— Ой, весьма даже громадноваты! И… растут на глазах… Прямо-таки не знаю, смогу ли я их… смягчить. Может, все же…

— И вы еще возражаете?! — прерывает меня властный бас. — На самом деле, это мирное соглашение — скорее моя односторонняя уступка!

— А может быть, вам все же сменить оператора?

— ра? Нет уж, спасибеньки.

Крепкие руки ставят меня на колени и бережно, стараясь не испортить прическу, но неумолимо сжимают мою голову. Через мгновенье я уже лишена даже свободного рта, чем жаловаться, доказывать…

— Я заработал — оператор-шу! Зажигательную! Вот и оправдайте доверие!

— Сколько бы вы хотели зарабатывать?

— Во время испытательного срока на зарплату не жалуются. Сначала надо доказать себя, оправдать доверие. Если работа зажигает, и за оплатой дело не станет…

— Похоже, работа для вас скорее удовольствие, чем источник существования?

— Да, меня захватывает вызов. Дайте мне шанс, и я не подведу!

— А другие увлечения? Спорт, музыка…

— Хм… Знаете, подростком я побывал на концерте Кэнди Далфер. Она с этим управлялась так легко и виртуозно… И я попробовал научиться играть на саксофоне. Но где уж там — поздно. Так я и остался без определенного хобби. Не рыбачу мушки, не снимаю, хм, акты… не пью хоккей… Эдакий сухарь, трудоголик. Но стараюсь этим не создавать неудобства другим.

С неудобствами я управляюсь легко и виртуозно как Кэнди Далфер. Мирное соглашение уже ворочается на кончике языка и вот-вот прорвется сквозь губы, когда сильные руки решительно поднимают меня, опрокидывают навзничь и распластывают по столику. Пуговка за пуговкой, складочка за складочкой, чашечка за чашечкой — беззащитной личинкой вылупляя меня на беспощадный свет. Мобильники с глухим стуком высыпаются по ковру, где между податливо раскинутыми телесными чулками опускаются задранные почти до колен отутюженные брюки.

Стук в дверь со стороны абонентского зала. Сквозной свет вырисовывает на жалюзи женский силуэт. Мы застываем. Дверная ручка осторожно нажимается, и зеленые глаза надо мной вопросительно расширяются. Я отрицательно качаю головой: спокойно, дверь защелкнута!

Деловая юбка задирается вверх.

И впрямь — блондинка!

Но — без.

Лишь пристойно неприхотливые подвязки через непристойно похотливые бедра, обнажающие самую потаенную меня.

Для прохладного прикосновения закаленного стекла.

Для горячего вкосновения закаленной стали.

Моя прохладная закалка непробиваема обнаженно горячим карьеризмом. Трудоголик, мол, по нашим временам круто. Для меня же работа всего лишь один из приоритетов. Скорее уж тогда я не совсем лишена некоторого… шалостлизма.

— И все же, как вы снимаете напряжение, чтобы… не перегореть?

— Я не курю. Не пью кофе литрами. Для зарядки отжимаюсь от пола, приседаю, подтягиваюсь на дверном косяке. Да, да! Такая вот небольшая гимнастика. И держу в столе эспандер: попутная зарядка, где угодно — в комнате отдыха, на рабочем месте. А по вечерам и в мяч играю, и в тренажерку заглядываю… Прочность-то деревенская — опасаться нет основания.

Опасаясь за прочность основания, ты переносишь меня на кожаный диван. Мирное соглашение нас настигает уже там. Правда, односторонне твое, как ты и грозил. Мое умиротворение в этот раз минует: вообще денек выдался напряженный, да еще дверь дергают, будто не знают, что у меня обеденный перерыв!

— Псих, ты разорвал мой чулок! — я шепчу, приводя в порядок свой растрепанный гардероб.

— Прости, у каждого свои недостатки, — к тебе прилипла эта культовая кинофраза.

— Теперь иной дурак подумает, что мы в обеденное время трашемся!

— А как иначе! — ты потешаешься. — Те, кто на работе дымят и кофе сосут, чулок не рвут!

— Те, кто лишь дым и кофе сосут, чулок вообще не носют! — огрызаюсь я.

— А мой секспандер — может себе позволить! Сосать и рвать. При попутной зарядке, где угодно — в комнате отдыха, на рабочем месте…

И мы оба давимся от смеха.

Его правильность давит на скрытого во мне чертенка. Кэнди, мушки, пить хоккей… Не человек ли все-таки скрывается за одержимым тружеником? И эти акты… Будь я мужчиной, призвал ли б он именно эту сферу искусства?

— Как вы поступаете, когда руководство дает задание, которое, на ваш личный взгляд, противоречит корпоративным интересам? Скажем, вы могли бы предложить лучшее решение, но нет времени что-то доказывать…

— Я не теряюсь. Способен принять самостоятельное и правильное решение и не помню случая, чтобы такое оценили отрицательно, если результат положителен. Победителей не судят.

— Никогда не теряетесь?

— Нет! У меня хорошая реакция, — он смотрит на меня с чуть ли не вызывающей улыбкой.

— Вы сказали, держите эспандер для разрядки… А как насчет секса в обеденный перерыв?

Мое лицо невозмутимо. Смотрю ему прямо в глаза.

Кажется, он все-таки слегка краснеет. Если сейчас же не заговорит, мне придется рассмеяться, дабы не покраснеть самой.

— Простите… — это уже не прежний корректно-самоуверенный тон.

— Пожалуйста, не теряйтесь! — я пользуюсь случаем, чтобы улыбнуться.

— Знаете, я как-то не задумывался… Видите ли, — он ощупывает самый безымянный палец правой руки, — я женат, освященными брачными узами связан, даже кольцо никогда не снимаю, разве что в тренажерке. Но, конечно…

Но, конечно, я осталась заряженной. Не беда! Вечером противотрудогольный курс, освященный брачными узами, завершу уже на семейном ложе. Как и подобает моему социальному и гражданскому статусу.

— А почему у вас нет кольца на пальце? — я придираюсь наконец. — Разве вы не были женаты?

— Э-э… Вчера в тренажерке забыл. В надежном месте, не пропадет!

— В тренажерке… Ах так их нынче зовут?

— Нет уж! Ни с какими «ими» в чужих залах я не вожусь: у моей… тренажерши… свой именной… дворец спорта!

Ты никак не прекратишь паясничать. Мол, с первого визита в эксклюзивный кабинет начальницы ясно, что его основное назначение — отрицательная калорийность обеденных перерывов в личных и корпоративных интересах.

— …но, конечно, я…

— Спасибо! — я прерываю. — Вы отлично не теряетесь!

Поднимаясь из-за стола, я невольно оглаживаю юбку. Он тоже вскакивает и измеряет взором меня — во весь рост, насколько тот над столом: от макушки по шлицу. Но мой туалет, как всегда, столь же безупречен, как и его костюм…

…новая пара чулок, и ничто уже не свидетельствует о зарядке в обеденный перерыв. Задерживаюсь у зеркала, чтобы подкрасить губы, а ты подкрадываешься сзади, чтобы сорвать еще один поцелуй перед запудриванием следов шалости.

— На этот раз за мной остается должок. Но учти: это только мой пендинг, не вздумай раздавать цессии направо-налево!

И направо нельзя?! Но я проглатываю прикол по поводу правого запрета, ибо нет времени тут нагнетать состязание в остроумии.

— Пора! Твой должок я взыщу — еще как! Целиком. С процентами.

— Спасибо, босс, за верность!

— Взаимно! — и я за верность.

— Спасибо, и вы отлично за словом в карман не лезете, — он не смущается ответного укола.

С широкой улыбкой я подаю узкую руку, он слегка теряется, но уже через мгновенье чувствую по-мужски решительное бережное пожатие.

— Скоро вы получите ответ! До свидания!

— До… скорого! Надеюсь…

— До свидания, пациент! — я завершаю наш полуденный этюд.

— До скорого, надеюсь… — ты неисчерпаем.

— Постой! Учел? Я сегодня задержусь. Заберешь мальков из садика? Не забудешь? Как кольцо…

— Да сделаю я все, собеседуй их тут хоть до полуночи! — ты куражишься. — А как с тем смазливым простачком? Ну, с этим, трудоманом. Чью половую жизнь прервал брак. Берешь?

— Весьма даже не простак, — я кокетничаю. — Но пусть подождет. Еще ж целую толпу тязать.

— Хорошо, мне на работу, шóфер уже примчал, — ты подбираешь свои аппараты. — Мне ведь обед в кабинет не приносют-с. Как некоторым…

Я отпираю заднюю дверь, чтобы выпустить тебя, но — за компьютером раздается виброзвон, и я спешу к столу:

— Нет, нет, пусть немного подождет: в половине, так в половине!