Женись или умри - Мила Серебрякова

– Мам, к чему ты сейчас это говоришь? Какая спесь, какая королева? Разве я когда-нибудь кичилась своим положением, когда-нибудь кого-нибудь оскорбила, унизила, с грязью смешала? Для тебя я избалованная деньгами особа, которая не знает, чем бы заняться, дабы не умереть от скуки. Но это далеко не так, мама. Ты заблуждаешься.

– Убеди меня в обратном – поехали к тетке Дусе.

Силина топнула ногой.

– В деревню я не поеду.

Зоя Борисовна отвернулась.

– Конечно, чего тебе там делать. Ты лучше в Париж езжай или сразу в Америку. Это ж у вас считается престижным, по всему миру таскаться. А по деревням и селам пусть простые смертные разъезжают.

– Предлагаю поговорить о чем-нибудь более приятном.

– Предлагаешь, так говори.

Лариса подошла к трюмо и взяла в руки губную помаду.

– Ты видела наш новый пруд? – спросила она у матери.

– Имеешь в виду ту лужу с мостиком? Видала.

– Ну и как?

– Пошлятина! На кой черт вам этот пруд сдался? Рыбу что ли собираетесь в нем разводить?

– Почему рыбу, просто... Тимофей захотел. По-моему, прудик очень даже ничего.

– Вот именно – ничего особенного. А я погляжу, твой Тимофей в последнее время слишком много хочет. К вам теперь как на прием к королеве едешь, в доме все золотом сверкает, куда ни глянь, так и слепит глаза.

– А беседку видела? – быстро спросила Лара.

– Мне она не понравилась. И вообще ваш сад напоминает тюрьму, не хватает только вышки и надзирателя с автоматом. Понастроили трехметровые заборы, как только живете здесь, ума не приложу. Вот у тетки Дуси...

Лариса Артуровна открыла шкаф, скинула с себя черное платье и уже намеревалась облачиться в сарафан, как вдруг Зоя Борисовна, подлетев к дочери, заголосила:

– Ларка, что это такое? Откуда у тебя на руке синяк?

Силина заморгала длинными ресницами.

– Я упала, мама. Позавчера, нечаянно.

– Врешь! – в голосе Зои Борисовны появились визгливые нотки. – Это синяк не от удара, тебя кто-то сильно схватил за руку, и я даже догадываюсь, кто это был.

– Мам...

– Тимофей?! Отвечай, он что, тебя бил?

– Я упала.

– Наглая ложь! – Зоя Борисовна обхватила голову руками. – Ой, люди добрые, да что же это такое делается, теперь он еще и кулакам волю дал. Да как он посмел? Что он о себе возомнил? Считает, на него управы не будет?

– Мама, Тимофей меня не бьет, я сказала чистую правду.

– Вешай лапшу кому-нибудь другому, а я не идиотка. Он мне ответит, я из него душу вытрясу. Ирод! Совсем от своих денег мозгов лишился. Ну ничего, я сейчас ему устрою.

Зоя Борисовна выбежала из спальни дочери.

– Мама, остановись.

– Ты меня не остановишь, я ему в глаза все выскажу.

Лариса схватила мать за плечо.

– Ты лишь усугубишь положение. Чего ты добиваешься, чтобы в доме разразился скандал?

– Я хочу поставить его на место.

– Не выйдет.

– Посмотрим.

– Мама, ради бога, подумай обо мне.

– Так я о тебе и думаю. Только о тебе, доченька, я же защитить тебя хочу. Никогда и ни при каких обстоятельствах мужчина не должен поднимать руку на женщину, а тем более на свою жену, мать его детей.

Лариса Артуровна пыталась призвать родительницу к порядку, но Зоя Борисовна была настроена решительно.

Влетев в кабинет зятя, она с порога заявила:

– Кто тебе дал право бить мою дочь?

Тимофей оторвал взгляд от бумаг и с нескрываемым презрением посмотрел на тещу.

– Вы о чем?

– Не прикидывайся придурком, прекрасно знаешь, о чем толкую. Я видела у Ларки синяк, это ты ее ударил!

– Она вам это сказала?

– Ах какой подлец! Какой же ты подлец! Я всегда знала, моя дочь совершила огромную ошибку, согласившись стать твоей женой. Ты не должен был иметь семью, она тебе не нужна. Тебе надо жить одному, без жены, без детей. Завали себя деньгами и задохнись в них.

– У вас все?

– Нет, не все, я хочу тебя предупредить, – Зоя Борисовна приблизилась к столу. – Если ты еще раз хотя бы пальцем дотронешься до Ларки, я за себя не ручаюсь.

– Она моя жена, я так или иначе должен до нее дотрагиваться.

– Ты меня понял, имей в виду, я не шучу.

– Угрожаете?

– Пока только предупреждаю.

– Вы свободны, – все так же спокойно изрек Тимофей.

Зоя Борисовна взорвалась.

– Как я тебя ненавижу, меня мутит от одного только вида твоей наглой физиономии. Напыщенный, самонадеянный урод!

Тимофей встал из-за стола.

– Попрошу вас не забываться... мама. Вы находитесь в моем доме.

– Я в гостях у дочери! Она здесь хозяйка!

– Но это не помешает мне в случае необходимости выкинуть вас за территорию участка.

– Что ты сказал? Меня? Выкинуть?

– У вас хороший слух, а я дважды не повторяю. Но первое, оно же последнее предупреждение вам делаю. Впредь следите за языком. А сейчас мне бы очень хотелось, чтобы вы избавили меня от своего присутствия.

Зоя Борисовна сникла.

– Был бы жив мой муж, отец Ларки, он бы тебя в два счета на место поставил.

Тимофей усмехнулся.

– Мой тесть мог бы жить в свое удовольствие, если бы не закладывал по-черному.

– Не смей! Не смей клеветать на Артура.

– Он умер от алкоголизма, это всем известно.

Зоя Борисовна замахнулась, чтобы нанести зятю удар по лицу, но Тимофей вовремя перехватил ее руку.

– А вот этого делать не советую.

– Мерзавец! Отпусти меня!

– Вон из кабинета.

– Урод! Ты урод! Рано или поздно ты за все ответишь. Сгоришь в аду. Обещаю!

– Я сказал, вон!

Раскрасневшаяся Зоя Борисовна выбежала из кабинета. В гостиной она остановилась у мягкого кресла и, прежде чем подняться в спальню дочери, сделала несколько глубоких вдохов.

В воскресенье утром Лариса вышла в сад и, на секунду зажмурившись, блаженно прошептала:

– Какой чудесный день. Мам, посмотри, на небе ни облачка.

Зоя Борисовна, как обычно, была недовольна.

– Не по-людски, Ларка, вы торжество праздновать собираетесь. Ох, не по-людски. Ну где это видано, чтобы на серебряную свадьбу не приглашали гостей?

– Ты наша гостья.

– А остальные родственники? Мне неделю назад Варенька звонила и Валерик про вашу дату помнит. Их вы почему не позвали? Знаешь как Варвара приехать хотела, все меня уговаривала, мол, теть Зой, поговорите с Ларой. А что я могла ей ответить? Не скажешь же, что у меня зять – зверь и не желает видеть на пороге своих хором родню жены.

– Мам, ты не права.

– Если я не права, почему ты не пригласила гостей?

– Мы с Тимофеем договорились, что пышных торжеств закатывать не будем. Посидим в узком семейном кругу: он, я, ты и дети.

– От родственников нос воротишь? Ну-ну, флаг тебе в руки. Мне вот только интересно, а где твои драгоценные детки? Они вообще в курсе, что сегодня праздник, или как обычно забыли все на свете?

Лариса поморщилась.

– Они обещали к обеду быть дома.

Зоя Борисовна отмахнулась.

– Их обещания выеденного яйца не стоят. Утром пообещали, вечером забыли. Носятся целыми днями непонятно где, и чего им дома не сидится? Такие же шебутные, как и папаша.

– Мама!

– Что мама?! Ты хоть знаешь, где твои ненаглядные время проводят?

– Наверное, с друзьями.

– С друзьями, – огрызнулась Зоя. – Хотела бы я посмотреть на этих друзей.

…Тася затушила окурок и сразу же прикурила новую сигаретку. Затянувшись, девушка с мольбой посмотрела на закадычного дружка Генку Симохина и, выпустив вверх сизую струйку дыма, в пятый раз повторила вопрос:

– Ген, что нам делать?

Геннадий – щупленький паренек, недавно справивший двадцатый день рождения, замотал головой.

– Ты еще спрашиваешь? Сама что ль не знаешь – бабло надо раздобыть.

– Бабло, бабло. – Таисия встала и нервно прошлась по грязной кухне. – Где мы его раздобудем?

– Тебе видней, это ты у нас живешь в элитном поселке, твой отец деньгами ворочает. А с меня, сама понимаешь, взятки гладки.

– Даже не заикайся. Я под страхом расстрела не пойду к отцу, или хочешь, чтобы он меня придушил?

– Другого выхода нет.

– Выход всегда найдется.

– Тогда ищи.

Силина остановилась.

– С матерью разговаривать бесполезно, она мне в прошлый раз прозрачно намекнула, что больше не намерена спонсировать меня. Не сомневаюсь, здесь не обошлось без отца, это он запретил отстегивать мне мани-мани. Черт, Генка, я долго не выдержу.

– Попроси отца, пусть вернет тебе карточки.

– Он их не вернет. – Тася сжала кулаки. – Не вернет!

Геннадий почесал подбородок.

– Сколько может стоить твоя тачка?

– С ума сошел? Машину я продавать не собираюсь.

– Мы могли бы получить за нее...

– Ты оглох? Я сказала – тачка не продается!

Симохин саданул рукой по столешнице.

– Таська, у вас дом ломится от добра, неужели ты не можешь толкнуть Толику какую-нибудь вещицу?

– Например?

– Ну, не знаю, допустим, антиквариат.

– Ха! Ты че, совсем обкурился? Как ты себе это представляешь: я вынесу из особняка антиквариат и никто не заметит пропажи?