Завет Холкрофта - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ничего страшного, — сказал Ноэль, переступив порог хорошо обставленного купе. Стол. Два кресла, кровати не видно. Обшитые деревянными панелями стены, на окнах плотные темно-красные бархатные шторы, заглушающие шум вокзала. На столе лампа с абажуром.
— До отправления минут двадцать пять, — сказал банкир. — Времени достаточно. И не беспокойтесь — об отправлении объявят заблаговременно. Поезд не тронется, пока вы не покинете это купе. Вам не придется ехать в Цюрих.
— Я никогда не был в Цюрихе.
— Я убежден, что очень скоро вам представится случаи там побывать, — сказал банкир загадочно, знаком приглашая Холкрофта занять кресло за столом.
— Сейчас это к делу не относится, — сказал Ноэль; он сел, расстегнул дождевик, но не снял его.
— Извините, если обидел вас. — Манфреди откинулся на спинку кресла. — Я еще раз приношу вам свои извинения. Мне хотелось бы взглянуть на ваши документы. Пожалуйста, покажите паспорт. И водительские права, а также все бумаги, в которых указаны ваши особые приметы, прививки — все в таком духе.
Холкрофта обуял гнев. Помимо всех неудобств, которые он вынужден терпеть в связи с этим делом, его раздражал покровительственный тон банкира.
— Зачем? Вы же знаете, кто я. Иначе вы бы не открыли мне дверь. У вас, вероятно, моих фотографий и информации обо мне больше, чем у государственного департамента...
— Доверьтесь старику, сэр, — сказал банкир, пожимая плечами, и к нему вновь вернулись любезность и обходительность. — Сейчас вам все станет ясно.
Ноэль нехотя полез в карман пиджака и достал кожаное портмоне, где лежали его паспорт, медицинский сертификат, международные водительские права и два рекомендательных письма, из которых явствовало, что он дипломированный архитектор. Он передал портмоне Манфреди:
— Здесь все. Можете ознакомиться. С едва ли не большей неохотой банкир открыл портмоне.
— Такое ощущение, что я подглядываю в замочную скважину...
— Так оно и есть, — прервал его Холкрофт. — Я не просил об этой встрече. И, честно говоря, эта поездка в Женеву нарушила мои планы. Я бы хотел поскорее вернуться в Нью-Йорк.
— Конечно, конечно, я понимаю, — тихо сказал швейцарец, изучая документы. — Скажите, какой был ваш первый проект вне Америки?
Ноэль подавил раздражение. Он совершил столь длительное путешествие за океан, так что теперь не было смысла отказываться отвечать.
— В Мексике, — ответил он. — Для треста гостиниц «Альварес». Работы производились к северу от Пуэрто-Вальярта.
— А второй?
— В Коста-Рике. Правительственный заказ. Здание почтового управления в 1973 году.
— Какую сумму составил доход вашей нью-йоркской фирмы в прошлом году? Без издержек.
— Это не ваше дело, черт возьми!
— Уверяю вас, мне эта цифра известна. — Холкрофт, сдаваясь, резко помотал головой.
— Сто семьдесят три тысячи долларов с мелочью.
— Учитывая стоимость аренды помещений, зарплату сотрудников, оплату оборудования и прочие расходы, цифра не очень-то впечатляющая. Вам не кажется? — спросил Манфреди, все еще внимательно рассматривая бумаги.
— Это моя собственная компания. Там минимальный штат сотрудников. У меня нет партнеров, нет жены, нет долгов. Могло быть и хуже.
— Но могло быть и лучше! — сказал банкир, взглянув на Холкрофта. — В особенности если принять во внимание ваш талант.
— Могло быть и лучше.
— Вот и я так думаю, — продолжал швейцарец. Он сложил документы обратно в портмоне, передал его Ноэлю и подался вперед. — Вы знаете, кто был ваш отец?
— Я знаю, кто мой отец. Его зовут Ричард Холкрофт, родом из Нью-Йорка, муж моей матери. Он жив и здоров...
— И на пенсии, — завершил Манфреди. — Он, как и я, банкир, но едва ли похож на наших швейцарских банкиров.
— Он был и остается уважаемым человеком. Его ценят.
— За семейное состояние или за профессиональные достоинства?
— За то и другое, я бы сказал. Я люблю его. Если у вас есть какие-то возражения, держите их при себе.
— Преданность — качество, достойное уважения. Однако вернемся к делу. Холкрофт появился на горизонте, когда ваша мать — женщина потрясающая, между прочим, — переживала тяжелейшие времена. Но давайте не будем лукавить. Забудем о Холкрофте. Я имею в виду вашего настоящего отца. Тридцать лет назад Генрих Клаузен сделал некоторые распоряжения. Он часто курсировал между Берлином, Женевой и Цюрихом — конечно, не ставя об этом в известность германские власти. Им был подготовлен один документ, против которого мы... — Манфреди сделал паузу и улыбнулся, — ...как заинтересованные нейтралы, не могли ничего возразить. К документу прилагалось письмо, написанное Клаузеном в апреле 1945 года. Оно адресовано вам, его сыну.
Банкир потянулся к лежащему на столе коричневому конверту.
— Подождите! — сказал Ноэль. — Это были распоряжения финансового характера?
— Да.
— Тогда это меня не интересует. Отдайте деньги благотворительным организациям. Он перед ними в долгу.
— Вряд ли бы вы так легко отказались от этих денег, если бы вам стала известна сумма.
— И какова же она?
— Семьсот восемьдесят миллионов долларов.
Глава 2
Холкрофт недоверчиво воззрился на банкира, почувствовав, как кровь отхлынула от лица. За вагонным окном звуки вокзала слились в какофонию приглушенных аккордов, едва доносившихся сквозь толстые стенки вагона.
— Но не думайте, что вы можете завладеть сразу всей суммой, — сказал Манфреди, откладывая письмо на край стола. — Там есть некоторые условия, которые, впрочем, для вас не представляют никакой опасности. По крайней мере, насколько нам известно.
— Условия? — Холкрофт понял, что говорит шепотом. Он попытался взять себя в руки. — Какие условия?
— Они изложены очень четко. Эта огромная сумма денег должна быть потрачена на благо людей в разных уголках мира. Ну и, разумеется, какая-то часть денег предназначается лично для вас.
— А что вы имели в виду, сказав, что в условиях нет ничего опасного... насколько вам известно?
Увеличенные стеклами очков глаза банкира сощурились, он отвел на мгновение взгляд, и по его лицу пробежала тень тревоги. Манфреди полез в лежащий на столе кожаный «дипломат» и достал из него длинный тонкий конверт со странными пятнами на обратной стороне. Это были четыре круга, похожие на темные монеты, приклеенные к уголкам конверта.
Манфреди положил конверт под лампу. Круги оказались не монетами, а восковыми печатями. Все печати остались нетронутыми.
— Согласно инструкциям, данным нам тридцать лет назад, этот конверт — в отличие от письма вашего отца — нельзя было вскрывать. Он содержит нечто, не имеющее отношения к договору, который мы составили, и, насколько нам известно, Клаузен не знал о существовании этого конверта. Его письмо убедит вас в этом. Конверт попал к нам в руки спустя несколько часов после того, как курьер доставил нам письмо вашего отца, — последнее, что мы получили от него из Берлина.
— И что же здесь?
— Неизвестно. Мы знаем, что в конверте находится послание, написанное людьми, которые были в курсе дел вашего отца и свято верили в правоту его дела. Они считали его подлинным великомучеником Германии. Нам было поручено передать вам это письмо нераспечатанным. Вам следует прочитать его прежде, чем вы увидите письмо вашего отца.
Манфреди перевернул конверт лицевой стороной. Там было что-то написано от руки по-немецки.
— Вы должны расписаться там внизу, чтобы засвидетельствовать, что вы получили его в надлежащем состоянии.
Ноэль взял конверт и прочитал слова, смысл которых остался ему неясен:
«Dieser Brief ist mit ungebrochener Siegel empfangen worden. Neuaufbau oder Tod»[2].
— Что здесь написано?
— Что вы рассмотрели конверт и обнаружили, что печати не сломаны.
— Я могу быть в этом уверен?
— Молодой человек, вы говорите с директором «Ла Гран банк де Женев»! — Швейцарец не повысил голос, но в его интонации прозвучал упрек. — Вам должно быть достаточно моего слова. И в конце концов, какое это имеет значение?
Никакого, подумал Холкрофт, и само собой разумеющийся вопрос заставил его встревожиться.
— А что вы сделаете, когда я подпишу конверт? Манфреди некоторое время молчал, словно решая, отвечать или нет. Он снял очки, вытащил из нагрудного кармана шелковый платочек и протер стекла. Наконец он произнес:
— Это особо важная информация...
— Но и моя подпись — тоже особо важная, — прервал его Ноэль. — Особо важная!
— Позвольте мне закончить! — возразил банкир, водружая очки на нос. — Я хотел сказать, что эта особо важная информация, возможно, уже более не является актуальной. Столько лет прошло! Конверт следует послать в абонентский ящик в Сесимбру. Это город в Португалии к югу от Лиссабона, на мысе Эспишель.
— Почему эта информация может быть не актуальна? — Манфреди соединил обе ладони.