Всегда на посту - Александр Соколовский

Это было давно — почти пятьдесят лет назад. Но кажется, и поныне хранят улицы Ленинграда твердый шаг первых милицейских патрулей. Так и чудится порой, что вот сейчас навстречу из-за поворота пустынного ночного проспекта выйдут люди с винтовками в руках, в пальто и куртках, перекрещенных жесткими ремнями, пулеметными лентами. Они пройдут, проверяя, все ли в порядке, не грозит ли кому-нибудь беда.

Первые милиционеры! Они еще не носили тогда формы, такой привычной для нас с тобой теперь, — синяя шинель, фуражка с красным околышем, на которой поблескивает золоченый герб Союза Советских Социалистических Республик. Рабочие парни и девушки, смелые добровольцы, они шли на службу в милицию из заводских цехов. Им еще многому надо было научиться: разгадывать хитрости врага, среди тысячи следов находить след преступника. Надо было научиться по едва различимым приметам точно представлять себе картину совершенного злодеяния. Надо было научиться распознавать замыслы преступников… И милиционеры учились. В поединках с врагами, в жарких схватках с преступниками.

В те дни служба в милиции напоминала фронт в разгар ожесточенных боев. Опасна была эта служба. Враги подстерегали милиционеров в темных переулках и подворотнях, стреляли в них из чердачных окошек, из подъездов домов, из проезжающих автомобилей.

Зная, что милиционер Страны Советов по первому зову спешит на помощь, враги заманивали патрульных в ловушку, в западню. Так предательски убили они осенью восемнадцатого года московских милиционеров Егора Швыркова и Семена Пикалова.

Вместе пришли на службу в милицию Егор и Семен — два друга, два молодых рабочих паренька. Товарищи — милиционеры из Пятницкого комиссариата в Замоскворечье — сразу полюбили этих жизнерадостных, смелых ребят. Друзья первыми делали шаг вперед из строя, когда начальник вызывал добровольцев, чтобы послать на опасное задание. Не страшили их ни бандитская пуля, ни воровской нож. А разве еще кто-нибудь в отделении мог так задушевно, как Егор Швырков, спеть песню или так лихо сплясать, как Семен Пикалов? Только для песен и плясок, для отдыха времени было слишком мало. Шла борьба за жизнь нашей Родины. Шла борьба и на фронте и в тылу.

Однажды ночью Швырков и Пикалов вышли на пост к Москве-реке, к Устьинскому мосту. Ночь была темная. Пронизывающе дул ветер, поднимая тучи пыли. Фонари не горели. В окнах домов лишь кое-где тускло мерцали отблески свечи или коптилки — электростанция не работала. Чуть прояснялось только в те короткие мгновения, когда сквозь рваные тучи светила луна. Холодным светом на миг заливала она улицу: мостовую с вывороченным булыжником, магазины с выбитыми в витринах стеклами, стены домов, оклеенные обрывками листовок и воззваний…

Милиционеры шли, стараясь ступать без шума, останавливаясь и прислушиваясь, зорко глядя по сторонам — не затаился ли где-нибудь враг, не нужна ли честным людям их помощь. Может быть, они переговаривались о чем-нибудь вполголоса. Но скорее всего, шли молча. Часовым разговаривать не полагается. Но думать никому не запрещено — даже часовым на посту.

О чем же думали они в ту последнюю ночь их недолгой, но прекрасной и смелой жизни? Кто может на это ответить! Но наверняка мечтали они о том недалеком времени, когда разгромит врагов-белогвардейцев Красная Армия. Они наверняка мечтали и о тех для них еще далеких днях, когда Страна Советов будет самой счастливой, самой сильной и самой мирной из всех стран на свете, — о нашем с тобой сегодняшнем времени. Да, они думали, они мечтали об этом. Ведь без такой мечты о прекрасном будущем своего народа, своей Родины не бывает настоящего геройства, подвига.

Не знаю, кто первый из них — Семен или Егор — услышал на реке какой-то шум. Не знаю, кто первый предостерегающе поднял руку. Может быть, оба они сразу насторожились и стали вглядываться в туман. И вот из пелены тумана выплыла черная тень парохода. Странное дело — судно в такой поздний час! Милиционеры решили понаблюдать за ним. И вдруг на берегу раздался крик. Кто-то звал на помощь. Разве можно было прятаться в засаде, медлить, ждать хоть мгновение, если человеку грозит беда?.. Друзья кинулись к берегу, и когда они были уже у самой воды, с парохода по ним открыли огонь.

С почестями хоронили москвичи отважных милиционеров. К Красной площади шли за катафалком седые рабочие, комсомольцы и юные коммунары, шли сослуживцы героев и красноармейцы. Над могилами героев у Кремлевской стены поклялись товарищи Пикалова и Швыркова отомстить за них врагам Советской власти.

Я был недавно в числе гостей на Красной площади во время Октябрьской годовщины. Под гром барабанов, под звучный марш проходили по площади войска; заглушая мощные звуки военных труб, с грохотом ехали танки, самоходные орудия. Словно серебряные стрелы, проплывали ракеты. И казалось мне, что, поднимая в воинском салюте звонкие молнии шашек, командиры отдают честь не только тем, кто, принимая парад, стоит на трибуне Мавзолея. Казалось мне, что салют боевой славы и честь отдают командиры и памяти павших борцов — всех, кто отдал жизнь за счастье нашей Родины.

Эстафета мужества

Кто же воспитал наших милиционеров такими стойкими, такими смелыми и отважными? Кто научил их защищать человека, не страшась смерти? Не дрогнув, идти навстречу опасности?

У советской милиции были замечательные учителя и воспитатели, строгие и справедливые наставники. У наших милиционеров были командиры, стойкости и мужеству которых можно было подражать. Ученики Ленина, испытанные большевики, — эти наставники, так же как их великий учитель, силы свои, разум, сердце, жизнь свою отдали делу рабочего класса, делу революции, борьбе за счастливую долю всех угнетенных людей.

Нашу милицию воспитывал Феликс Эдмундович Дзержинский. Он возглавлял Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем — ВЧК. На этот пост Дзержинского рекомендовал Владимир Ильич. Рыцарем революции называл Феликса Эдмундовича наш народ.

Милиционеров Советской страны растил Михаил Иванович Калинин, выдающийся деятель Коммунистической партии, верный соратник Ленина. С 1919 по 1946 год — до конца своей жизни — он был сначала Председателем ВЦИК, а потом Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Калинин говорил о нашей милиции, что это — зеркало Советской власти, потому что по делам милиции люди судят, какова эта власть.

Одним из первых руководителей милиции был Григорий Иванович Петровский. В ноябре семнадцатого года Владимир Ильич Ленин предложил поручить ему пост Народного комиссара внутренних дел Республики Советов. Григорий Иванович не раз водил милиционеров на сложные и опасные операции.

Если бы я вздумал рассказать тебе обо всех героях, прославивших нашу милицию в дни, когда только еще создавалось социалистическое государство, в годы огненных битв гражданской войны, если бы я решил поведать тебе о подвигах советских милиционеров в те годы, когда наш народ трудился на стройках первых пятилеток, мне пришлось бы написать десяток книг. Подвигам не было числа. Эстафету мужества, стойкости приняли те, кто в наши дни оберегает порядок в государстве.

Не так давно мне довелось ехать на автобусе по крутой горной дороге из столицы Грузии Тбилиси в предгорья Кахетинского хребта, в маленький городок Тианети. На полпути, в лесу, шофер остановил машину.

— Почему остановка? — спросил я с удивлением у своего соседа — старого грузина с длинными седыми усами. — Кругом лес, ни одного селения…

— Здесь теперь всегда остановка, — сказал мне сосед. — В память о Георгии.

— О каком Георгии?

Старик посмотрел на меня сурово.

— О нашем Георгии, Джапаридзе. — И он указал на обочину дороги, где на небольшой поляне стоял белый мраморный обелиск. Над ним склонились молодые дубки.

Я попросил соседа рассказать о Георгии, и вот что узнал.

Год назад, в такой же летний солнечный день, так же натруженно фыркая, поднимался в горы автобус. Ехали в нем колхозники — виноградари, садоводы, хлебопашцы. Ехали дети, с любопытством вглядываясь в чащу леса, где, говорят, водятся рыси и медведи. Ехал в автобусе, возвращаясь из отпуска, сотрудник Тианетского отделения милиции старший лейтенант Георгий Джапаридзе.

Грузины говорят, что по улыбке человека можно угадать, какое у него сердце. А Георгия товарищи привыкли на службе видеть улыбающимся.

Сколько раз грозила Георгию смертельная опасность! Сколько раз приходилось ему лицом к лицу встречаться с жестокими врагами — преступниками! Но сердце его не знало, что такое страх. Он улыбался, даже когда получал от злодеев письма, где те грозились с ним расправиться. Только улыбка становилась презрительной и жесткой.

Однажды, когда Джапаридзе ехал по шоссе на автомобиле, в него выстрелили из встречной машины. Стрелок промахнулся. Старший лейтенант быстро развернул свой «газик» и помчался в погоню за неизвестными злоумышленниками. Нагнав автомобиль, он опередил его, ловко поставил «газик» поперек дороги, выхватил оружие и выпрыгнул на шоссе. Преступники, ошеломленные внезапным появлением офицера, подняли руки вверх.