Будь моим врагом - Йен Макдональд

Он встрепенулся. Рывок подбросил его вверх, медленно протащил в воздухе и швырнул в стеклянную стену. Он мягко осел на гладкие белые плитки пола. Память возвращалась, от белизны — в черноту, от гладкого пола — на твердый тротуар, от странной летающей машины — к жесткому капоту черного автомобиля.

— Где я?

Он встал. Резкое движение протащило его вперед на полметра. Итак, рассмотрим случившееся с научной точки зрения. На нем были трусы и футболка, белые, как все в этой комнате. Стащив футболку, он смял ее, вытянул руку и разжал ладонь. Футболка, легкая, словно перышко, плавно опустилась на пол.

— Низкая гравитация, ясно.

Подойдя к окну, он прижал ладони к стеклу. Голова закружилась. Никакой это не небоскреб. Комната находилась внутри громадного черного цилиндра. Окно загибалось по краям. На вид цилиндр казался примерно с километр в диаметре. Окна поднимались пролет за пролетом. В самом верху маячил черный диск.

— Бездонная бездна, — прошептал он. — Нет, так не бывает. Невозможно с точки зрения логики. Это инженерное сооружение.

И, кажется, он знал, кто или что творец этого сооружения. Вторая белая насекомоподобная машина взмыла из глубины.

— Я на…

Его пронзил холод. Колени подогнулись. Чтобы не упасть, он оперся ладонями о стекло. И тут его руки и кисти открылись. Квадратные заплатки на тыльной стороне ладоней поднялись на пластиковых распорках. Узкие люки распахнулись в верхней и нижней частях предплечий, что-то вылезло из суставов больших пальцев. Там, внутри него, было нечто, и оно двигалось. Нечто не вполне живое, но и не механическое. Оно раздвигалось, удлинялось, меняло форму. Он видел внутри себя темные полые пространства, заполненные чужаками, которые высовывали из его тела клешни, зажимы, манипуляторы и сканеры.

Он заорал.

— Тихо.

Посередине комнаты стояла маленькая пожилая женщина. Она сжала правую руку в кулак, и заплатки на его коже закрылись. Не осталось ни шва, ни шрама.

— Извини, — сказала женщина.

Он не заметил, откуда она появилась. Никто бы не заметил. У женщины было круглое лицо и гладкие волосы, на затылке стянутые в пучок. Морщинки в углах глаз и губ изображали улыбку. Однако она не улыбалась. Ее бледно-серая кожа отливала жемчужным блеском. На женщине было простое платье и очень удобные туфли. Одна рука прикрывала другую, словно в новоизобретенном молитвенном жесте. Внешне женщина напоминала бебе Сингх, но на самом деле была самой знаменитой старушкой в мире. Олицетворением Разума Трина, Воплощением Благожелательного Собеседника Разумных Существ, Наделенных Общностью Взглядов, известной под именем мадам Луны.

— Приветствую тебя, Эверетт Л Сингх, — произнесла она с отчетливым певучим выговором, раздражающе знакомым. — Сегодня восьмой день Рождества, и ты находишься на темной стороне Луны.

2

Пухлый херувимчик по-ковбойски оседлал дракона: одна рука поднята вверх, другая крепко вцепилась в гриву. Дракон был китайский, гибкий, как горностай. Он беззаботно резвился в небе над городом хрустальных небоскребов. Щекастое личико херувима лучилось радостью. Карта, вращаясь и переворачиваясь, кружила в гулком, размером с собор, внутреннем пространстве дирижабля «Эвернесс», словно одинокая снежинка.

Эверетт Сингх сидел сгорбившись над «Доктором Квантумом», но краем глаза уловил движение и, потянувшись, схватил карту. Круглолицый ангел и дракон — предвестник удачи.

Джубилео.

— Что это значит? — крикнул он в потолок, в пространство между шарами с газом.

— Джубилео?

Что-то отлепилось от серых конструкций из карбоволокна и рванулось к нему Сен Сиксмит нырнула вниз головой с верхнего мостика: подбородок задран вверх, руки раскинуты, словно крылья сокола. На шкивах завизжала веревка. Меньше всего Сен походила на ангела. В метре от головы Эверетта она притормозила.

— Джубилео. Джубили! Джубила! Джубилейшн! Ликование!

Из ее рта шел пар.

— Ты не замерзла?

На Сен, висящей вниз головой, был обтягивающий серый вязаный топ, полосатое трико, светлый меховой жилет и полусапожки. Казалось, она совершенно не замечает холода. Окоченевший и плохо соображающий Эверетт в двух футболках, шортах поверх двух пар трико, двух парах носков и старой полушинели, присвоенной Макхинлитом со времен службы на дирижабле Его величества «Королевский дуб», не находил себе места от холода. Чтобы не снимать вязаных перчаток, Эверетт отрезал кончики пальцев, но холод сочился с ледяного экрана «Доктора Квантума». После часа работы каждый удар по клавиатуре давался с трудом. Эверетт попадал мимо клавиш и отчаянно боялся, что стужа, проникающая сквозь обшивку дирижабля, так выстудила ему мозги, что он просто не заметит ляпа.

— Я? Я никогда не замерзаю. Просто не сижу на месте — не даю холоду шанса. А вот сидячая умственная работа… Кровь приливает к голове. Общеизвестный факт. От сидения сиднем Эверетт тупеет. И коченеет. Джубилео! А ну-ка поддай жару!

Эверетт поднял карту. Недолго думая, Сен выхватила карту у него из рук, перевернула и одной рукой воткнула в колоду. Ее ловкость изумляла Эверетта. Он умел думать в нескольких измерениях, а Сен умудрялась в них двигаться. Голкиперу полагается быть по-кошачьи стремительным, но Сен была быстрей ветра и молнии. Когда-нибудь она научит его управляться с системой веревок, канатов и блоков дирижабля. Когда-нибудь, когда от его нынешних трудов не будет зависеть судьба «Эвернесс» и ее команды.

Сен грациозно изогнулась в воздухе и легко приземлилась на стол. Ловкое движение пальцев — и карта угодила под погон одолженной Эверетту шинели.

Карты были еще одним языком Сен, вдобавок к английскому и диалекту палари — языку аэриш, сообщества Воздухоплавателей.

Некоторые вещи знала только колода «Таро Эвернесс». Сен говорила с ней и через нее. В громадном пустом воздушном корабле Эверетт слышал, как она шепчется с картами. Тут хватало места, чтобы вообразить себя в полном одиночестве. Он даже видел, как она целует карты: порой пылко, порой — с затаенной нежностью, словно лучших друзей. Карты были ее сестрами и братьями, ее Фейсбуком волков и странников, ангелов и королев, херувимов и драконов. А еще Странников между мирами.

Сен нарисовала карту для него: мальчик, жонглируя мирами, шагает в ворота. Она рисовала новые карты, если чувствовала, что их требует колода. Однако она не стала смешивать его карту с остальными. Карта принадлежала Эверетту, чтобы в случае нужды он мог ею воспользоваться. Карта сама подскажет когда.

— Ты бы отдохнул.

— Я вас втравил. Мне и вытаскивать вас отсюда.

— Интересно, как ты собираешься нас вытаскивать, если эти бижу буковки двоятся у тебя в глазах?

Приходилось признать, что Сен права. Эверетт поднялся задолго до того, как рассвет окрасил льды алым, даже до ранней пташки Макхинлита, корабельного механика, и отнес капитану Анастасии Сиксмит завтрак прямо в ее лэтти. Кутаясь в три кофты, хмурая и заспанная, Анастасия в кои-то веки не выказала бурной радости при виде его стряпни. Пусть он Странник между мирами, выдающийся программер и единственное средство побега из этой случайной параллельной вселенной — но он также состоял корабельным поваром. А воздухоплаватели, как не уставала напоминать капитан Анастасия, никогда не откажутся хорошенько подзакусить.

— Макхинлит починил кромсалки. Варда?

Эверетту страшно хотелось взглянуть на дроны. Когда он нажал на курок украденного прыгольвера, перенеся «Эвернесс» в случайный параллельный мир, подальше от Шарлотты Вильерс и Королевского военно-воздушного флота, все оказавшееся внутри Гейзенбергова поля перенеслось туда вместе с дирижаблем. Включая парочку навороченных военных беспилотников с дистанционным управлением, соединенных тончайшей, но невероятно прочной нитью из карбоволокна. С ее помощью дронам ничего не стоило отхватить хвостовое оперение дирижабля или искромсать «Эвернесс» вдоль и поперек, словно рождественского гуся. Отрезанные от базы, беспилотники автоматически перешли в режим свободного полета. Первые два дня в новом мире команде «Эвернесс» было недосуг разглядеть малышек, переместившихся вместе с дирижаблем.

— Не хватало еще оставить эти отличные образцы передовой военно-воздушной технологии снаружи, на милость тем, кто бродит вокруг, — заявил Макхинлит.

До сих пор мысль о том, что снаружи может быть кто-то живой, никому в голову не приходила.

И вместе со старшим помощником Шарки они ринулись в бушующую стихию. Холод там был такой, что пальцы Макхинлита примерзали к железу. Спустя шесть дней корабельный механик разделил беспилотники и переделал их на свой лад.

Сен была уже на середине пролета.

— Ты идешь, оми? — обернулась она через плечо.

«Эвернесс» задрожала. Сен схватилась за перила. Эверетт подтолкнул планшетник к безопасному краю стола. Глубокая дрожь сотрясла дирижабль и всех, кто в нем находился.