Негритюд в багровых тонах (СИ) - Птица Алексей

— Да, уважаемые господа, — остановил бросившихся чистить свои револьверы участников кровавого состязания, — в голову, прошу, не целиться! Она нам ещё пригодится, в качестве достойного экспоната в Британском музее, да это и не спортивно… господа!

Первый выстрел произвёл де Брюлле, по праву почётного гостя, и как командир подразделения, захватившего туземного царька. Грохнул выстрел, пуля, взвизгнув, пронеслась мимо правого уха Мамбы, едва не задев курчавой головы, безвольно свесившейся на залитую кровью чёрную грудь.

Досадливо чертыхнувшись, и в ярости отбросив свой револьвер, Леонардо отошёл в сторону, уступив место очередному стрелку. В эту минуту он остро жалел о подарённом ему любимой мамой револьвере, утопленном им благополучно в реке Убанге, в результате поспешного бегства.

Следующим был английский офицер, адъютант генерала. Прогремел выстрел, и пуля, уткнувшись в левое плечо, вырвала из него клок мяса, пробив плечо насквозь. От боли Мамба очнулся. Обведя мутным взглядом всё благородное собрание, он не сразу понял, по какому случаю они все здесь собрались.

Наконец, до него дошло, что все собрались для одного, чтобы поглумиться, даже уже не над ним, а над его телом, и он сейчас привязан к столбу, и находится в роли мишени, что, естественно, не обрадовало его. Так… немного огорчило.

Но сил и возможности ругаться уже не было, особенно, когда во рту торчит здоровый кляп, из куска вонючей ткани чужих загаженных портков. Затем, стрелки стали сменяться один за другим, стреляя в него из своего личного оружия.

Пули выбивали из его тела струйки крови, стекающие вниз, и пробивали новые, абсолютно не нужные, отверстия, приносящие ему только боль. Сознание плавало где-то между былью и потусторонним миром.

«Интересно, какой он, ад или рай. Ну, в рай я точно не попаду, грехи не дадут» — думалось ему.

«Не спеши, прошелестел шепелявый, слабо знакомый голос. Поляк что ли», — снова пришли в голову вялые мысли.

— Как же они говорят? Пшечко, пшезно, пшшшеее… Сознание стало меркнуть.

«Не торопись, посмотри, оглянись, если можешь, то взбесись», — опять прошелестел смутно знакомый голос. Но сознание не собиралось давать ему такой шанс, и неотвратимо рухнуло в спокойную темноту, которая радостно приняла его, порадовавшись, как за него, так и за себя. Смачно чвакнув, она поглотила его душу, растворив в себе, так и не дав ей понять, куда она попала — в рай или ад!

В мысленных образах, круживших в подсознании, фигурировал пресловутый котёл, старый и побитый, он был ужасно закопчённым, и это был именно тот котёл, благодаря которому он и обязан своим появлением здесь.

— Готов, господин генерал! — радостно вскричал адъютант генерала, — вы отлично стреляете! — польстил он старому чудаку, выстрелившему в грудь Мамбе из револьвера, с вдвое меньшего расстояния, и попавшему прямо в сердце.

Эта пуля пробила сердце чернокожего короля Уганды, народа банда, правителя Дарфура и Экватории, повелителя всех заблудших душ негров на своей территории, отправив его туда, откуда он и пришёл.

— Что ж, господа! Надеюсь, ни у кого нет возражений против моей безоговорочной победы в этом столь изощрённом, и право… очень интересном состязании. Думаю, что копьё вождя по праву сильного, и по закону спорта — моё! И никто из вас не будет оспаривать мою победу в этом мероприятии! Или будет?

И генерал обвёл своим, одновременно, насмешливым и абсолютным циничным взглядом лица всех присутствовавших. Никто не осмелился ему возразить. Один де Брюлле недовольно поморщился, не желая в открытую ссориться с союзниками, но внутренне негодуя от этого фарса, изначально являвшегося трагикомедией, быстро переквалифицировавшейся в триллер садисткой направленности. (Добро пожаловать в жизнь без прикрас!)

— В конце концов, господа, есть ещё немало призов, а также желающих поучаствовать в качестве мишени уважаемых чернокожих пленных, которые с удовольствием окажут свои услуги вам…, премногоуважаемые господа, самим своим существованием, как на ваше благо, так и на благо стрелкового спорта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А то все эти птички да тарелочки уже всем приелись. Причем, как на евразийском континенте, так и на островах туманного Альбиона.

Воздев палец к небу англичанин продолжил.

— Африка! Вот настоящее раздолье для охотников и истинных поклонников стрелкового спорта. Ну что же, уважаемые господа! Не все трофеи ещё разыграны! Не все пленные расстреляны! Не упустите свой шанс!

Бросив взгляд на подчиненного, генерал отдал приказ.

— Да, капрал, отрубите этому чернокожему царьку голову, а тело сожгите. Точнее не так, сначала…сожгите тело, а голову оставьте не тронутой огнём, чтобы она пропахла угрюмым дымом собственного пепла, и так любимых этим вождём лекарственных трав и растений. Жаль, все рецепты он унёс с собой. В своё темнокожее чёрное царство!

— Ну, это ничего. Мой родовой замок должен пополниться действительно мрачным экземпляром. Может быть, дух этого вождя соизволит посетить мрачные подземелья моего родового гнезда, где будет призрачно ходить, что добавит им дополнительный колорит.

— А также составит компанию ещё двух неприкаянным приведениям, издревле живущим в замке. Кажется, одно из них поселилось не менее пятисот лет назад, а другое относительно недавно, около трёхсот. Им будет о чём поговорить вместе на досуге. Ведь досуг у них будет вечный… Ха, ха, ха. Да, интересно, а его дух будет белым или чёрным?! Этот вопрос остался без ответа.

Закончив свою пафосную речь, генерал удалился осматривать поле битвы, да и подсчитать возможные трофеи не мешало бы! А какой воздух, какой воздух! Как же замечательно просто вдыхать чистый африканский воздух, которым так хорошо дышится после угольного смога Лондона, а особенно, когда ты кого-нибудь убил, а сам продолжаешь здравствовать и наслаждаться жизнью.

Под телом вождя развели огонь, и как только языки костра разгорелись жадным пламенем, я очнулся.

Что за хрень мне приснилась!

От этих событий, максимально достоверно показанных моим вывернутым наизнанку сознанием, я проснулся в холодной, липкой испарине. Во рту было горько, на душе погано, а на сердце рана.

Разбудила меня маленькая струйка дыма, коснувшаяся носа, от почти затухшего костра, доставленная к моему обонятельному центру слабым порывом ветра, в котором ещё слышался чей-то приглушённый смешок, неприятно покоробивший меня.

Как я успел заснуть и когда, я и сам не понял, просто раз… И сразу наступила фаза быстрого сна, добавившая мне «бодрости» перед грядущей битвой, и пищи для размышлений, о ней же.

Вокруг уже почти рассвело. Сон мой длился не больше часа, но вот по части информативности, мрачности, и предупреждения он стоил многого, если вариант событий, показанный моим подсознанием, был действительно реализуемый.

Но, кто боится, тот не полезет на рожон, а тот, кто трус, и воевать не будет. А я не трус, я просто боюсь, несколько даже я бы признался… трусоват. Не так страшен мир, как его малюют. Но воевать всё же придётся.

Пушкарь Кнут оказался недалеко, около своих пушек и многочисленной, но совершенно бестолковой, прислуги. В защиту своих дикарей могу сказать, что и нынешний призывник не сильно разбирается в оружии, а тем более, в артиллерийских орудиях.

«Подай, принеси, не мешай, и о, Боже, чем же вы там занимались на гражданке?!!» Поколение интернета… И только через полгода они становятся более-менее грамотными хоть в чём-то, а тут дикари… со всеми вытекающими последствиями. Прицельная и навесная стрельба, углы склонения — это уже математика, а где-то и высшая, а интуитивно быстро не обретёшь необходимые навыки стрельбы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы находились в открытой всем ветрам саванне, слегка холмистой, и покрытой редкими деревьями, в основном, африканской акацией.

Английский лагерь в это время уже тоже проснулся. Он находился на восточном направлении, перекрывая мне путь назад. Оставалось двигаться только на северо-восток, или на запад, в сторону разрушенного моим набегом Франшвилля и Атлантического побережья.