Паутина страха - Сергей Устюгов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужик нанёс ещё несколько ударов, и кровь на спине Дария стала сочиться сильнее. Спина горела. Всё тело превратилось в одну жгучую боль. Боль заполняла Дария, потом стала пульсировать. В глазах пошли огненные круги. Осталась одна боль. Тела не было, была только боль. Безжалостная, беспощадная. Когда, ну когда же это кончится? Ну её к черту такую жизнь. Как же больно! Как больно! Завтра же сбегу! И пусть хоть убивают, здесь я ни за что не останусь! В голове стучало - было предчувствие, было. Дурак! Дурак!
Палач вытер рукавом пот со лба и нанёс ещё три удара. Вот сволочь! Вот назло ему, назло всем выдержу! Не буду кричать, не буду!
Дарий грыз палку, которую ему вставили в зубы и стонал.
Барыня смотрела, смотрела на экзекуцию, потом стала вытирать платочком глаза. Неожиданно она замахала рукой и закричала.
- Хватит, хватит уже! Всё, достаточно!
Мужик оглянулся на барыню, засверкал глазами. Потом он медленно стал сворачивать кнут. Мужик только разошёлся, только в раж вошёл, а тут конец. Дай ему волю, он бы всех здесь перепорол. Прямо с превеликим удовольствием. Так порол бы, чтобы и кровь летела во все стороны. Чтобы орали сволочи во всё горло.
Женщина с мужичком крестились и глядели на Дария. У стены стоял дядька Радим, он грустно качал головой и тоже смотрел на Дария. Как бы пацана не сломали. Может и не выдержать. Хотя, кто его знает… Но досталось ему сильно. Некоторые ломаются от таких наказаний. Замыкаются в себе, что-то с головой случается и всё. Ходит такой дурачок по деревне, подают ему кто сколько может. Да и заставляют работать за краюшку хлеба.
Барыня ушла в дом. Всё закончилось. Народ стал расходиться. Небо нахмурилось, пошли тучи, и к тому времени, когда Дарию помогли встать со скамьи, и проводили в конюховку к дядьке Радиму, начался дождь. На дворе стали образовываться лужи, крупные пузыри начали лопаться на поверхности. Гроза начала своё наступление на усадьбу.
В конюховке, на животе на деревянной старой лавке, лежал раздетый по пояс Дарий. Рядом на табуретке сидел дядька Радим. Бывший крестоносец, осевший на старости лет в имении, он занимался охраной грузов и охраной имения. Готовил мужчин на случай нападения врага и помогал конюхам.
Радим смазывал спину Дария. Бедняга тихонько стонал. Почему-то сегодня запахи кожи были сильнее. Думать он ни о чем не мог. Все тело ныло. Боль была противной, тянущей, казалось никогда она не закончится.
Дядька Радим заметил родимое пятно странной формы, похожее на аккуратный ромбик, внизу спины Дария. Дядька потрогал его и начал говорить.
- Вот, пятно у тебя, Дарий, странное. Раньше такие пятна считали за отметины дьявола. Ты уж никому не показывай это пятно. Хотя время сейчас другое. Нечисти уже и не осталось. Вывели, сожгли всех. А если и осталась нечисть, то молчит, боится.
- А что, дядька, их по-настоящему жгли? – Дарий даже пытался подняться, но никак не получалось. Больно было сильно.
- Ну, а как же? Донесут инквизитору, тот приезжает, начинает пытать, у него такое право есть. А под пытками любой сознается. Вот и сознавались. А там - если сознались, то и на костёр. В нашей местности двух женщин сожгли.
- Дядька, но это же страшно.
- Ну, конечно, страшно. Говорят, когда только начинали жечь ведьм, народ ходил, как на представление, а потом поняли, что любая баба может оказаться на месте ведьмы. И жена, и дочь, и сестра, ну а старуха, тех-то и подавно. Приходили потом, потому что заставляли, да и боялись ведьм сильно.
Дарий больше не стонал. В голове ярко рисовалась картина. Столб на берегу реки, вокруг дрова и они горят. А на столбе висит красивая черноглазая девушка. Она смотрит на Дария, что-то кричит. Глаза её умоляют, губы шевелятся, волосы вот-вот займутся огнём. Потом разом всё пропало.
- И никто ничего не мог сделать?
- А что ты сделаешь? Знаешь какая власть у церкви? Кто захочет, чтобы его отлучили. Да и как же без Бога жить?
Дядька Радим накрыл Дария лёгкой тряпкой. Дал попить водички. Себе заварил чай с травой и стал попивать его.
- Дядька, страшно всё это. А вот у нас разное болтали. И что ни к чему эти походы были. И что народу погубили много, и всё равно ничего не добились.
Дарий попытался подняться, но дядька Радим прижал его.
- Ты не вставай, пока, пусть мазь впитается. Это хорошая мазь. Меня вот в походах и научили её делать. С ней лучше всё заживает. Да, и боль она снимет. – Дядька поставил кружку, достал большую иглу и начал чинить седло.
- К чему или ни к чему наши походы были, я не могу сказать. Крестоносцам не больно-то объясняли. Сколько народу погибло, я не знаю.
- Дядька, а как тебя не убили? Там говорят такие битвы были...
- Наверно повезло. Товарищи многие ушли, как говорили, в страну предков. Я вот живой остался, - дядька почесал голову.
- Худой ты больно, Даря. Поправиться бы тебе. А то ведь девки и смотреть на тебя не будут. Да и ребята запросто обидеть смогут.
- Дак я, дядька Радим, и так вроде бы хорошо ем. А все равно худой…
- То, что худой, это ещё ничего, а вот то, что в тебе силы нет и защищаться не можешь, это плохо.
- А что же мне делать, дядька?
Дядька Радим оглянулся на двери и начал рассказывать.
- Вот знаешь, как у нас было. Попал к нам, крестоносцам, парнишка, вот вроде тебя. Хочу, говорит, с вами идти, на землю обетованную посмотреть. А куда его брать, ничего он не умеет. Только в обоз. Помогать повару.
Но парнишка настырный попался. Привязался он к старому воину, научи, да научи драться оружием. Ну тот и дал ему палку. Защищайся, говорит. Старый воин тоже взял палку и начал парнишку охаживать. Бьёт его палкой, но жалеючи, крестоносцы-то видят это. А парнишка пытается увернуться, но не получается у него.
Короче побил его
