Курорт - Антон Секисов

и испортило. Митя стоял, пытаясь почувствовать нечто особенное. Он заметил черные свечки в земле, какие-то склянки и банки. Пришло новое сообщение – на этот раз от Олега Степановича. Уже начинался рабочий день.

По дороге обратно Митя встретил высокую девушку с сиба-ину на поводке. Худая, бледная, андрогинная, с взъерошенными зелеными волосами – она выглядела как инопланетянка. Митя с ней не общался, но обменивался вежливыми кивками. Не было никаких сомнений, что девушка приехала сюда из России. Зеленоволосые, с породистыми собаками, покрытые татуировками, без ярко выраженной гендерной идентичности – таковы типичные русские в Грузии. Словосочетание «русские идут» у Мити теперь ассоциировалось с такого рода людьми, а не с бритоголовыми погромщиками, не со славянами-бородачами в языческих робах из мемов «славяне против рептилоидов».

* * *

Перед работой Митя пожелал доброго утра Оле, своей гражданской жене. Вместе они уже почти десять лет. Почему-то всегда получалось, что он писал первым. Даже когда Митя с огромными приключениями пересекал границу в беспрецедентной давке, с рисками для здоровья и, возможно, личной свободы, выйдя на связь спустя много часов, он не увидел от Оли ни одного сообщения. «Я знала, что тебе сейчас не до меня, – объяснила она позже. – Не хотела тебя отвлекать». Просто она такой человек. Эмоционально закрытый, спокойный.

Они познакомились в каком-то доисторическом приложении для знакомств, название память не сохранила. Тогда интернет-знакомства были вещью постыдной. По инициативе Оли пришлось придумать легенду: столкнулись в музее возле какого-то эпического полотна типа «Последнего дня Помпеи». Звучало не слишком правдоподобно: Митя бы в жизни не заговорил с незнакомой девушкой, не пошел бы в музей один и не стоял бы просто так, как дурак, рассматривая детали картины.

Митя и Оля жили спокойно и дружно, почти что не ссорились. Олины предпочтения – путешествия, кухня разных стран мира. Практически всех стран мира, даже, например, йеменская, эфиопская кухня – в общем, почему-то практически все, кроме грузинской. Митины интересы – серфинг в интернете, видеоигры, теории заговоров. Благодаря Оле он посмотрел мир – еще до ковидных ограничений.

В те дни хаоса, давки, столпотворения на всех пограничных пунктах России Оля сразу и наотрез отказалась уезжать вслед за Митей. В Москве у нее была прибыльная работа риелтора, которой вряд ли что-нибудь угрожало. Его отъезду она не препятствовала, но и не одобряла. В общем, с ней так всегда – ничего конкретного не добьешься. И с тех пор с каждым днем их общение становилось чуть менее интенсивным.

* * *

С одиннадцати до семи Митя работал редактором социальных сетей в приватном аккаунте. Так эта работа называлась на рекрутинговых сайтах. Но Митя нашел ее не через «Хэдхантер». Митя и еще двое людей, о которых он ничего не знал, вели онлифанс-аккаунт вебкам-модели Лизы Райской, двадцати двух лет. У нее пухлые губы, круглое невинное «личико». Классический, оптимальный тип внешности для такого рода занятий. Классический третий размер груди, рост метр шестьдесят. Согласно анкете, она любит фильмы Паоло Соррентино.

Странный факт: Митя был равнодушен к порнопродукции. Крупные планы половых органов, крики и сперма, характерные звуки – он не понимал, зачем это нужно. Во всяком случае, он ни разу не возбуждался во время просмотра. Порой чувствовал себя гуманоидом, которого заставляют наблюдать за извращениями нелепого вида живых существ. Дикпики, на которые ему приходилось смотреть по работе, не вызывали у Мити эмоций – как радуга или как мусорный бак.

Митя не считал себя феминистом, еще недавно он бы охарактеризовал свои взгляды как умеренно консервативные (хотя и сам не понимал, что это значит). Но за последние месяцы и с миром, и с Митей произошло много всего. В частности, эта работа. И теперь он был готов солидаризироваться с самой радикальной феминистской риторикой, даже с тезисом «мужики – мусор». Митя и представить себе не мог, сколь гадкие и даже чудовищные фантазии посещают интеллигентных с виду мужчин. Например, сразу двое постоянных донаторов активно склоняли Лизу Райскую (то есть Митю) к ролевой игре «папа – дочь», и по крайней мере у одного из них была дочь-подросток.

Впрочем, попадались и приятные люди. Добрые, совсем одинокие, очень наивные. Никому из них явно не могло прийти в голову, что с ними ведет переписку не красотка двадцати двух лет, а грузный мужчина на пороге сорокалетия и облысения. Вероятно, некоторые из них не расстроились бы, выйди правда наружу. Им просто нужен был понимающий собеседник. Мите нравилось, как иногда раскрывались личности этих мужчин. Они рассказывали о детстве, жене, начальстве, об играх и сериалах, о соседях, о погоде и окружающем их ландшафте. Сперва они присылали дикпики, а потом, спустя время, начинали слать фотографии чаек, котов. Один немец все время фотографировал выдру, которая, видимо, жила где-то поблизости от его дома.

Митин любимчик – Олег Степанович, преподаватель колледжа телекоммуникаций, пятидесяти двух лет. Олег Степанович, что называется, заядлый грибник. Он ездил в дальнее Подмосковье в потаенные грибные места, куда нужно добираться много часов, сойдя с электрички. Тихая охота – настоящая страсть, в которой он не находил сообщников. А Митя всегда интересовался грибами, его манила сама идея стать грибником, втянуться в такого рода досуг – аутичный, медитативный. Митя мечтал о наставнике в этом вопросе: зрелом мужчине с тихим голосом и медлительными повадками, который бы ввел его в мир грибов, научил разбираться, как отличить полезный гриб от смертельно ядовитого.

Вместо дикпиков Олег Степанович слал Лизе Райской фото грибов. Выглядели они достаточно непристойно, трудно было понять, вкладывает Олег Степанович сексуальный подтекст или нет, но Митя его не считывал.

Почувствовав интерес, исходящий от мнимой 22-летней порномодели, Олег Степанович стал присылать ей длинные видео. В них он снимал себя в таком ракурсе, что ничего, кроме волос в носу, было не различить. Зато был хорошо слышен голос, который то убаюкивал, то взволнованно лепетал, то грозился. Иногда Олег Степанович рассуждал о грибах как о коварных соперниках, мечтающих запутать и обмануть, привести грибника к гибели. Как-то он прислал почти 20-минутное видео про сатанинский гриб. Оно было снято дрожащей камерой и атмосферой напоминало «Ведьму из Блэр». Сатанинский – гриб, который пытается выглядеть как боровик, царь грибов, но его выдает ножка с оранжеватым отливом. Олег Степанович говорил о нем с придыханием, страхом – как о грядущем Антихристе. Пастор, предостерегающий верующих. Волосы в носу встревоженно шевелились.

Похоже, Олег Степанович не сомневался в том, что Лиза Райская с искренним увлечением смотрит и комментирует его 20-минутные ролики и вообще только и ждет возможности, чтобы составить ему компанию, сменить каблуки на калоши и полдня бродить по глухой чаще в поисках подберезовиков. Впрочем, в беседах с Олегом Степановичем Митя и сам забывался – бывал близок к тому, чтобы начать писать о себе в мужском роде.

«Приезжай, я тебя всему научу, – писал Олег Степанович. – Разведем костер, приготовим грибную похлебку с перловочкой. У меня есть газовая горелка, специальные куртки с сетками от комаров. Ты этого не забудешь». Олег Степанович еженедельно вбрасывал эту идею, но без нажима – скорее, чтобы просто поддержать разговор.

Прошло ровно два месяца в эмиграции. Всего-то два месяца. Митя был сугубо городским человеком, но сейчас, когда он глядел на березы с остатками желтых листьев, сердце сжималось. Он отдал бы многое за то, чтобы оказаться сейчас с Олегом Степановичем в лесу с корзинкой в руках. Чтобы Олег Степанович угостил его чем-нибудь горячительным, может быть, приобнял – почему нет?

* * *

Чаще всего Митя обедал в пустом привокзальном кафе вдвоем со своей обидой. В обиде было что-то почти материальное: казалось, она скоро примет человеческий облик. Ничего удивительного: Митя усердно работал над ней, накачивая своими переживаниями. Митя обижался на то, что ему тридцать семь, а он уже просто развалина. Ходячая энциклопедия болезней. Больше десяти лет он проработал корреспондентом отдела «Общество» в крупнейшей государственной газете, в подотделе «Религия». Он знал всех, и все знали его. Соседи по опенспейсу завидовали его текстам, темам, его кругу общения. Все собирались послушать, как он брал комментарии: