Девушка из города башмачников - Эдуард Анатольевич Хруцкий

б моя воля, ни за что от себя не отпустил. Он улыбнулся печально и смущенно, как бы признался в собственной слабости.

Боялся я крепко за своего Володьку. До войны он только десятилетку кончил. В Тимирязевскую академию собирался. Ботанику любил. Вроде как я, травы всякие собирал, гербарии. Поначалу везло ему. Два раза из-под рук у немцев уходил. Однажды взяли их в Осташкове, бросили в сарай. Володька немецкий знал немного, отличником в школе был. Из разговора немцев понял: утром расстреляют. Всю ночь они руками лаз копали — руки все в кровь. Но все же выкопали, ушли.

Второй раз в Ржеве прихватили повели в гестапо. Опять бежал, днем прямо… — Он замолчал, задумался. — И еще раз я Зину видел. Лучше бы и не видеть. Ее и Володьку на санях привезли. Если бы не сказали, что они, не узнал бы. Изрезали всех, ножом глаза выкололи, звезды резали…

Иван Сергеевич встает и отходит к окну. Тишина, только трещит самосад в цигарке…

* * *

Дома я достал блокнот и записал все, что удалось узнать о Зине. Оказалось, почти ничего. Кроме Павлова, ее никто не видел в Пено. Правда, был еще один человек. О нем мне тоже говорил Павлов. Его уже нет, он получил полной мерой за все: измену, жестокость, трусость. Остался пожелтевший от времени протокол допроса бывшего начальника вспомогательной полиции Ефрема Тараканова.

«Следователь. Гражданин Тараканов, кем вы работали до оккупации города Пено гитлеровскими войсками?

Тараканов. Работал по снабжению на лесопилке.

Следователь. Когда вы вступили в вспомогательную полицию?

Тараканов. Сразу после прихода немцев.

Следователь. Расскажите о вашей службе в зондеркоманде гауптштурмфюрера Рауха.

Тараканов. Я не служил в ней. Иногда мы совместно выезжали на операции.

Следователь. Участвовали вы в операции на станции Осташково?

Тараканов. Да, участвовал.

Следователь. Откуда вы выехали в Осташково?

Тараканов. Митино. Из деревни Митино.

Следователь. По дороге из Митино вы кого-нибудь встретили?

Тараканов. Да. Парня и девушку.

Следователь. Расскажите подробнее.

Тараканов. Мы только выехали из деревни и сразу у столба-указателя встретили парня и девушку.

Следователь. Как они выглядели, в чем были одеты?

Тараканов. Молодые… Парень в черном полушубке, в шапке рыжей, девушка в зимнем пальто с белым воротником, в платке сером.

Следователь. А что было дальше?

Тараканов. Гауптштурмфюрер Раух проверил у них документы и отпустил.

Следователь. А потом?

Тараканов. Потом, видимо, заподозрил и велел задержать.

Следователь. Как же так, сначала отпустил, а потом заподозрил?

Тараканов. Не знаю.

Следователь. Полицейские Акимов и Соловьев на допросе показали, что именно вы опознали в парне пенского комсомольца Владимира Павлова, а в девушке неизвестную, приходившую к вашему родственнику, мезиновскому старосте, перед его убийством. Хотите очную ставку?

Тараканов. Нет.

Следователь. Рассказывайте.

Тараканов. Раух их отпустил, а когда наши сани с ними поравнялись, я их и узнал. Тогда я догнал сани Рауха и сказал ему. Ну, а он велел их задержать.

Следователь. А что было потом?

Тараканов. Допрос, соответственно. Били их, пытали.

Следователь. А вы что делали?

Тараканов. Мы не пытали, мы костер жгли.

Следователь. Зачем?

Тараканов. Немцы на огне штыки калили для пыток.

Следователь. Что рассказали Владимир Павлов и его спутница?

Тараканов. Ничего. Так и умерли молчком.

Следователь. Что с ними сделали после пытки?

Тараканов. Известно что — застрелили.

Следователь. Кто стрелял?

Тараканов. Я.

Следователь. Значит, вы признаете себя виновным в выдаче фашистам, пытках и убийстве двух комсомольцев?

Тараканов. В выдаче признаю. Потом застрелил, да все равно они бы лишь мучились. А пытать не пытал. Я костер жег.

* * *

Вот и все, что есть у меня.

Но все же я кое-что уже знаю. Я знаю, хотя приблизительно, какая Зина внешне. Знаю, в чем она была одета. И знаю самое главное: есть в ста километрах от Москвы город, который с давних времен славен башмачниками.

Утром я уехал из Пено. Так и не удалось мне на этот раз поудить рыбу в серо-синих холодных озерах.

В Москве я позвонил известному краеведу, специалисту по Подмосковью Овсянникову. Я вкратце рассказал ему историю с памятником и все, что мне известно о Зине…

— Подождите-ка у телефона, — попросил Овсянников.

В трубке что-то шуршало, доносились обрывки разговоров. Время тянулось бесконечно долго.

— Вот что вам я посоветую, — раздался наконец в трубке густой баритон моего собеседника, — под Москвой всего четырнадцать городов, издавна славных башмачниками. Но вы пока остановитесь на трех: Бронницы, Зарайск и Талдом. Они наиболее характерны для этого вида промысла. Желаю удачи, — засмеялся Овсянников.

А мне было не до смеха. Чего проще, казалось в поезде Осташков — Москва, — приеду, позвоню Овсянникову, он назовет город, поеду туда и найду. Но все оказалось сложнее во сто крат.

Поиски Зины начались пасмурным июньским утром на автобусной остановке Серпуховской площади.

В Бронницах я пробыл два дня. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы узнать фамилии и имена всех двадцати двух женщин, призванных в армию с 1941 по 1945 год. Среди них были Клавы, Марии, Ольги, даже попалось такое редкое имя, как Северина, не было только Зинаид.

В Зарайск автобус приходил в час дня. Все учреждения закрывались на обед. У меня был целый час, чтобы разыскать районный архив. Сорок минут я петлял по дощатым тротуарам, наконец на самой окраине города на маленьком покосившемся домике я прочитал полустершуюся вывеску: «Районный архив». На дверях висел здоровый амбарный замок. До начала работы было еще двадцать минут, и я присел на скамейку.

— Вы меня ждете? — раздался у меня за спиной голос.

Я обернулся. Невысокий старичок в старомодном пенсне с черной лентой держал в руке тяжелый ключ с мудреной головкой.

— Если вы работаете в архиве, то вас.

— Вам, видимо, молодой человек, нужна выписка из метрического свидетельства?

— Нет.

— Тогда копия свидетельства о браке?

— Тоже нет.

— Ну тогда вам нужна справка, с какого года наши родители живут в Московской области. Это теперь очень модно. — Старичок подошел к дверям и начал копаться с замком. — Многие берут такие справки. Я понимаю: прописывают стариков, получают большую площадь. Ну что ж, милости прошу.

Я вошел в комнату, в которой с трудом помещался обшарпанный канцелярский стол.

— Вы простите, я не знаю вашего имени-отчества.

— Николай Никитич.

И вот тогда я рассказал ему о Зине.

Узнав о цели моего визита, Николай Никитич разволновался. Шутка ли, впервые он должен был заняться настоящим архивным поиском. Разыскать следы человека, уехавшего из города почти двадцать лет назад.

— Да… Да… Конечно… Я непременно разыщу.