Радиоактивный ветер - Алексей Колентьев

Миновав ров и ещё один блокпост, мы оказались на территории Бара. Узкие улочки были полны народа, кто-то спешил уйти, кто-то возвращался в различной степени потрёпанности. Вот мимо прошла группа «вольняг», в жутко радиоактивных шмотках, счётчики радиации тревожно затрещали. Вот на территорию базы «Долга» прошли двое сменившихся с поста снайперов, сидевших где-то у северных ворот, там периметр граничил с Дикой территорией. Стволы держали в руках, я уловил знакомый запах горелого пороха: кто-то из шляющихся по руинам мародёров или наёмников уже никуда сегодня не придёт. Правду говорит народная мудрость: не бегай от снайпера — умрёшь уставшим. У ворот ведущих на базу, Василь с братом от нас отделились, мы пожали друг другу руки и разошлись. Несмотря на достигнутое соглашение, я знал, что секретчик своё ещё взыщет. По его представлениям я был его должником, что давало некий бону на будущее. То, что он заявится ко мне с какой-нибудь мутной просьбой — это лишь вопрос времени.

Мы с Кротом, Нордом и Денисом зашли в бар, чем-то неуловимо напоминающий столовую на Кордоне, только здесь помещение было оборудовано в полуподвале, а комнаты находились вообще где-то внизу, отделённые от общего зала широким зарешеченным тамбуром, где за постой школьной партой сидел охранник. Перед ним стоял монохромный монитор, разделённый на четыре сектора, где просматривались коридоры ведущие в номера, чуть справа и в центре раскрытый потёртый журнал регистрации с привязанной к нему на длинном шнурке ручкой, а на полу тоже справа, стоял прислонённый к боку парты АКС74. Парень с профессионально — ленивыми манерами лузгал семечки, аккуратно сплёвывая шелуху в бумажный кулёк, свёрнутый из какого-то глянцевого журнала с грудастыми полуголыми девчонками.

За широкой барной сойкой, протирая стаканы, стоял брат-близнец Сидоровича, только без очков. Его зычный, хриплый баритон перекрывал громко надрывающийся телевизор, где без остановки крутили музыкальные клипы вперемешку с записями боёв на Арене. Табачный дым плотным слоем укутывал потолок и серым маревом струился между столиками, создавая в баре, по-своему уютную атмосферу. Шутки, брань, ритмы современной музыки — всё это сливалось в общее монотонное жужжание, настраивая на предмет выпить и закусить.

Мы с друзьями заняли свободный столик, находившийся далеко от стойки с телевизором и от того совершенно свободный. Подошёл худощавый паренёк лет четырнадцати в камуфляжных натовских штанах и чёрной футболке навыпуск, доходившей чуть ли не до колен. Надпись на груди красными, готическим буквами сообщала всем, кто мог её прочитать, что парень — бунтарь («I'm rebel»). Кудрявые, сальные волосы ниспадали на худые острые плечи, а когда парень чуть поворачивался в профиль, длинный нос его, точно бушприт старинного парусника, точно указывал направление взгляда своего хозяина. Неожиданно живые зеленовато-карие глаза, наводили на мысль, что для данного индивида в жизни ещё не всё потеряно.

— Хай (привет — авт.)! Чего пить будем? Сразу говорю: пиво только к вечеру завезут. Есть портвейн, «вискарь» само собой… — Начал перечислять парень чистым даже звонким ломающимся голосом.

— И тебе не хворать. Принеси бутылку минералки, пол-литра перцовки, пожевать чего-нибудь есть?

— Не. Сосиски есть консервированные, картошка фри, ветчина тоже в банках. У нас в основном чипсы да орешки потребляют. Ну к пиву то есть. Если пожрать так это к Люське. Баба такая. Она в бывшем цеху столовку организовала, но там водки не дождёшься. Не любит она этого. Вот бродяги пить сюда и ходят. А хавать — это к Люське. Водку с собой не берите — выгонит.

— Знатно. А скажи мне парень, далеко этот рай домашней кухни?

— Сразу как выйдете — соседнее строение вход со двора в такой же подвал.

— Спасибо, хлопец. Неси сосиски, хлеба, и пол-литра перцовки. Лук есть? Тащи его головок шесть. Сала не спрашиваю, вдруг светится. За пять минут обернёшься — дам червонец.

— Щас всё будет. — «Бунтарь», словно призрак растворился в дымном мареве местной атмосферы. Ещё спустя ровно пять минут, мы ели довольно свежий хлеб, хрустели синим крымским луком, заедая всё это немецкими консервированными сосисками. Перцовка была так себе, но не напиваться же мы пришли. Жизнь снова была хороша. Еда, простая и бесхитростная, настраивала на миролюбивый лад. Напряжение последних дней, понемногу отступало. Пришла пора определяться. Для моих друзей. Я предложил каждому высказаться по поводу дальнейших планов.

Крот выразил желание уехать: события последних дней дали ему понять, что я ввязался в большую игру, а у него уже всё было в порядке. Кроме того, денег полученных в результате операции, хватит на грандиозное переоснащение фабрики фейерверков. Но он выразил готовность приехать, если мои дела совсем поплохеют. Денис долго вертел пустую стопку в руках, но в конце концов тоже решил отправиться домой, не объясняя причин. Это был не страх, и тут ему однозначно понравилось. Думаю, что так всегда бывает с основательными людьми: некоторые события они осмысливают неспешно, а для этого нужно время. Юрис единственный выразил желание остаться:

— Я с тобой, командир. Ты же знаешь: я без настоящего дела не могу. Там дома… надоело всё, душно. А здесь, твоя правда, чувствуешь себя на месте. Я остаюсь.

— Норд, Светлана Витальевна снимет с меня шкуру живьём. Она если надо, сама сюда приедет, чтобы вызволить сына из этого… «райского уголка». Будут проблемы.

— Мама… Нет, командир. Мама умерла два месяца назад.

— Не знал, прости.

— Люди всегда умирают, так заведено. Не будем об этом. Я остаюсь. Я решил.

— Добро: Крот, Денис — Я выудил две заранее заготовленные бумажки с номерами счетов, которые мне прислал Сидорович. — Вот на этих номерных счетах по сто тысяч евро. Они ваши. Снимайте-пользуйтесь. Там же служащий сообщит вам номер телефона по которому можно будет оставить сообщение для меня. Может пригодится когда-нибудь. Завтра в 04.00 на Кордон отправляется караван с хабаром, всякой технической рухлядью, требующей ремонта за «колючкой». Караван ведут «долговцы», пойдёте с ним. Сидорович проводит вас через КПП вояк, как и в первый раз. Удачи ребята. Иван, был рад снова увидеть тебя, братишка. Денис, ты отлично сработал, на тебя можно положиться, удачи.

Мы посидели ещё немного, потом сняли два двухместных номера и на следующие восемь часов все вопросы были решены. Отдых для солдата — первое дело. Тот, кто строил эти казематы, был умным человеком: звукоизоляция была полной, ни один писк не доносился снаружи. Сон получился не таким как всегда, ощущения были сходны с теми, что я уже испытывал раньше, когда мне показывали историю из жизни Меченого. Всё виделось как будто со стороны, цвета словно ушли, всё отображалось в некоей коричневато-жёлтой гамме, где не было места другим цветам и оттенкам. Словно на старых, пожелтевших фотографиях…

«… Человек шёл уже третьи сутки. Осколок Монолита был надёжно укрыт в матово-чёрном тубусе контейнера, который лежал в рюкзаке. Звери как будто бы не замечали бредущего усталого и почти безоружного сталкера, словно отделённые от него невидимым барьером. Вот уже восемь дней подряд Меченый пытался выбраться за «колючку». Это ему всегда удавалось, но дальше происходило одно и тоже: куда бы он ни направился, дорога приводила его снова к дыре в сетчатой ограде периметра. Он менял направления, оставлял метки и раз за разом возвращался в исходную точку. Зона не отпускала его. Но как же быть с просьбой Монолита? Артефакт хотел, чтобы его частица упокоилась на дне самого глубокого и чистого озера в мире, и это должен был сделать Меченый. Что же произошло, почему Зона не отпускает?..

Неожиданно, он услышал крик, потом хлопки выстрелов и рычание. Стая псевдособов нашла себе лёгкую добычу. Видимо какой-то новичок забыл первое правило: сначала осмотрись, потом действуй. Подхватив «калаш», Меченый поспешил к месту боя. Через пять минут он был уже за «колючкой», снова оказавшись на территории Зоны отчуждения. Сил сразу прибавилось, хотя до этого момента он уже подумывал закусить консервами и придавить на массу пару часиков, до того вымотался. Осмотревшись, сталкер увидел знакомую картину: пятеро довольно мелких «прикордонных» псевдособов взяли в полукольцо средних лет плотного невысокого мужика, который отстреливался из неподходящего для этих целей ПММ.[2]Одну тварь новичок подранил, но этого было явно не достаточно: чтобы псевдособы отстали нужно обеспечить их пищей, то есть убить хотя бы одного пса. Но с ПММ такие фокусы не удаются: мутировавшие псы неплохо переносили девятый миллиметр, поэтому скорее уж они загрызут мужика, а выстрелы станут прощальным салютом над могилкой в виде жухлой местной травы.

Нужно было помочь: Меченый вскинул АКСУ. Он не понял как этот автомат оказался у него в руках — это произошло после толчка в спину на Припяти. Этот «чебурашка» был продан им ещё год тому назад, а его старый верный АКМС видимо навсегда остался у саркофага. Удивляться было некогда. Сталкер плавно выбрал люфт спускового крючка. Две короткие очереди и вожак стаи неловко кувыркнувшись через голову, укатился в овраг. Его сородичи, ведомые только чувством голода и страхом перед сильнейшим, тут же бросили трудную добычу и умчались делить еду и драться за освободившуюся вакансию лидера. Новичок опустил пистолет, уже вставший на задержку и оглянулся. Затем, увидев опустившего автомат Меченого, выронил ствол и попятился назад. Сталкер повесил оружие на плечо и вытянул руки в миролюбивом жесте: «не трону мол». Мужик вроде немного успокоился. Завязался разговор.