Первая пуля – последняя пуля - Алексей Макеев

– Привезли бабки? – выдал наконец пассажир «Ниссана».

Голос его был глухим и надтреснутым, как скрип старого покореженного пня, который выкорчевывают в лесной глуши.

Кулак удивленно вскинул брови и повернул голову к Расписному. Для него происходящее было загадкой, но он надеялся, и вполне резонно, что Витя хотя бы в общих чертах имеет представление, о чем идет речь, и объяснит, что происходит. Не может же быть случайным появление этих типов на трассе и последующий за этим обращенный к Ружакову и его приятелю вполне конкретный вопрос? Однако Витя ничего не объяснил. Напротив, дальнейшее поведение Расписного внесло еще большую сумятицу и непонимание в сознание Кулака.

Витя переместился вправо, коснувшись бедром капота своего «Опеля», и таким образом слегка загородил Ружакова от мужчины в длинном черном плаще.

– Че за дела, пацаны? – В голосе Расписного появились привычные блатные интонации, к которым он успел привыкнуть за долгую практику ведения деловых разборок. – Вы кто такие?

Бульдожья физиономия осталась совершенно бесстрастной. Ни один мускул не дрогнул на ней, и вообще она больше была похожа на восковую маску, чем на лицо. Не шелохнулся и крепыш в «косухе».

– Телка нужна? – едва заметно шевельнулись тонкие губы мужчины в длинном плаще. – Или порезать ее на мелкие кусочки? По большому счету, нам конкретно положить, в каком виде доставить ее. Все зависит только от степени вашей сговорчивости и… – на этот раз незнакомец усмехнулся, – платежеспособности.

Тонированные стекла «Ниссана» по-прежнему не позволяли Кулаку и Расписному видеть всю компанию нежданно-негаданно наехавших на них явных отморозков. Но, судя по тому, как вел себя «бульдог», по его манере держаться и разговаривать, он чувствовал за своей спиной реальную силу.

– Я чего-то не догоняю, пацаны… – Кулак почувствовал, что Витя немного растерялся.

– Сейчас догонишь! – вклинился в разговор крепыш, делая один-единственный шаг вперед.

«Бульдог» вскинул руку, останавливая соратника.

– Остынь, Губа. – Затем его глаза снова переместились в направлении Расписного. – Так что с бабками, ребята? Привезли?

Кулак решил, что сейчас самое время взять ситуацию под собственный контроль. Судя по всему, произошла какая-то ошибка… Или Расписной ломает комедию?.. Так или иначе, следовало по-человечески разобраться во всем происходящем.

– Один момент, – Ружаков встал рядом с приятелем. – Сдается мне, тут происходят какие-то непонятки, братва. Мы натурально не рубим, о чем базар? Вы нас ни с кем не путаете?

Мужчина в длинном плаще нехорошо усмехнулся. Слишком нехорошо, как показалось Ружакову. Однако прояснения ситуации недавнему зэку добиться так и не удалось – все четверо одновременно повернули головы на шум приближающегося автомобиля. Кулак, наверное, нисколько не удивился бы прибытию к месту событий очередной навороченной иномарки, но, вопреки всем его ожиданиям, в сторону Златоглавой по трассе двигалась старенькая «шестерка» салатового цвета с облупившейся на левом крыле краской. Рядом с водителем восседал пассажир, и похоже было, что на заднем сиденье расположился еще кто-то.

«Бульдог» недовольно прищурился. Нежелательные свидетели ему сейчас были совершенно без надобности. Но то, что произошло уже в следующие секунды, Кулак и подавно расценил как нечто ирреальное, выходящее за рамки нормального человеческого восприятия. Расскажи ему впоследствии эту историю кто-нибудь, он мог бы и усомниться в ее правдивости. Но, по иронии судьбы, только что обретший свободу Ружаков сам стал не только свидетелем, но и невольным участником произошедшего.

«Шестерка» стала притормаживать, вроде как рассчитывая разминуться с загородившим проезд мощным «Ниссаном». Затем правое боковое стекло опустилось, и Ружаков заметил направленный в его сторону вороненый ствол крупнокалиберного пистолета. Сработавший инстинкт самосохранения швырнул Кулака в сторону. Недолго думая, он оттолкнулся носками ботинок от чуть намокшего асфальта и бросился всем корпусом влево. Падая, он каким-то образом все же успел разглядеть вырвавшийся из направленного «ствола» столб пламени и одновременно с этим распахнувшуюся заднюю дверцу «шестерки». Скрипнули тормозные колодки, и вслед за этим звуком застрекотала автоматная очередь.

Ружаков перекатился на живот и оказался наполовину закрытым корпусом «Опеля». Хлопнуло расположенное в непосредственной близости от него колесо, и воздух со свистом стал вырываться из простреленной шины. Менее чем в полуметре от Кулака рухнул на землю Витя-Расписной, и некогда авторитетный столичный бригадир рэкетиров почувствовал, как на лицо ему брызнула свежая горячая кровь. Голова Расписного была похожа на треснувший переспелый арбуз. Сам он лежал в неестественной для живого человека позе – одна рука скрючилась, вторая откинулась в сторону, почти коснувшись ботинка Ружакова. Машинально утерев лицо рукавом просторной рубахи, Кулак сфокусировал взгляд на широко распахнутых, остекленевших глазах Вити. Неподвижные зрачки товарища уставились в затянутое серыми облаками бесконечно-далекое небесное пространство. Мелкие капли дождя падали на залитое кровью лицо Расписного, но последнего уже нисколько не беспокоило это досадное обстоятельство. Кулак скрипнул зубами.

Он не видел того, как обладатель отталкивающей бульдожьей внешности, мгновенно утратив интерес к недавним собеседникам, распахнул полы своего кожаного плаща, обнажая два зажатых в руках мини-автомата «узи», и, крутнувшись на месте, открыл встречный огонь по пассажирам «шестерки», тут же сразив наповал невооруженного водителя. Разлетелось хлипкое боковое стекло, но один из нападавших уже выскользнул из салона, кувыркнувшись на жестком асфальте. С заднего сиденья захлебывался в безудержной истерике «стечкин», но разглядеть того, в чьих руках он находился, не представлялось возможным. Не видел Ружаков и того, как из джипа, словно черти из табакерки, выскочили еще двое крепких широкоплечих ребят с оружием на изготовку. Один из них оказался слева от невысокого напарника «бульдога», другой справа, и все трое синхронно открыли огонь.

Кулак из своего укрытия мог только слышать, но доносившиеся до него звуки были однообразными и типичными для подобных разборок на трассе. Одиночные пистолетные хлопки на фоне автоматных очередей.

«Что же это за дерьмо такое?» Ружаков переместился еще дальше, не желая стать мишенью ни для шальной, ни для направленной точно в его в сторону пули, и привалился к осевшему на бок заднему крылу «Опеля». «Ствола» у него не было, и, следовательно, Ружаков ничего не мог противопоставить хорошо оснащенному различным оружием противнику.

– Мочи их! – заорал кто-то из ведущих активные боевые действия на дороге. – Твари! В капусту их всех!..

Канонада не смолкала, свидетельствуя о том, что стороны весьма эффективно держат оборону, не позволяя противнику получить преимущество. До Кулака донесся сдавленный стон раненого. Может, последний стон расстающегося с жизнью человека. Ружаков покосился в сторону Расписного. Вернее, в сторону его безжизненного тела.

«У Вити должен быть «ствол», – мелькнула в сознании шальная мысль. Попробовать добраться до него? Тогда и у него, Кулака, появится реальная возможность внести свою лепту в развернувшиеся на трассе события. Но, с другой стороны, тело Расписного находилось на открытом пространстве. Сколько времени отнимет у него поиск оружия? Да есть ли оно вообще? Расписной вполне мог держать его и в бардачке «Опеля». Хотя, когда Кулак лазил туда за пивом, ничего подобного на глаза ему не попалось.

Риск был велик. А разделить печальную участь приятеля Ружакову совсем не улыбалось. Не для того он так долго ждал свободы, чтобы скоропостижно закончить свою неудачную жизнь на обочине загородного шоссе с простреленной навылет грудью или головой, как Витя. Тогда каков выход? Бежать?

От мысли вернуться в салон «Опеля» Кулак отказался сразу – там он будет еще более доступной мишенью. Да и на автомобиле с пробитыми задними скатами далеко не уедешь.

Ружаков слегка приподнялся и, скрываясь за корпусом «Опеля», попытался окинуть взглядом место сражения. «Бульдог» в черном плаще переместился уже к задней части изрешеченного пулями джипа, где, припав на одно колено, подобно киношным героям дешевых голливудских боевиков, вел беспорядочный огонь с двух рук. Из его подельников в живых к настоящему моменту осталось только двое. Невысокий крепыш, которого Ружаков уже имел честь лицезреть прежде, и еще один его товарищ по оружию, грозно выставивший прямо перед собой на вытянутых руках скорострельный «ПСС». Защитой от неприятельского огня этим двоим служила открытая дверца «Ниссана». Рядом, всего в каком-то шаге от них, истекая кровью, бился в предсмертных конвульсиях их приятель. Его длинные ноги, обутые в светло-коричневые ботинки, сучили по асфальту с характерной периодичностью.