Царь-птица Чарана. Цыганские сказки - Лилит Михайловна Мазикина

Королева засмеялась, король с сердитым лицом сидит, говорит:

— Нет, это ничего не значит. Это твой первый промах. Скажи теперь, в чём виновата моя жена.

— Королева виновата в том, что не видела то, что должна была видеть, — отвечает гусыня.

Тут уже король смеётся, а королева с сердитым лицом на него смотрит и говорит:

— Ничего эти слова толком не значат! Второй промах! Пусть, вон, про главного министра скажет.

— А вина министра, — отвечает гусыня, — самая большая. Он не давал жизни королевской дочке, всё таскался за ней. Когда она на него жаловалась, отец не слышал. Когда он её за руки хватал, мать не видела. А потом министр сказал, что, если королевична за него замуж не пойдёт, он брата её убьёт. Показал ей куклу тряпичную и сказал, что это колдовская кукла. Если ей голову оторвать, то королевич умрёт.

— Третий промах, третий промах, в подвалы его! — кричит министр, а король говорит:

— Нет уж, пусть птица доскажет.

— Когда королевична сказала, что если её брат умрёт, то и министру не жить, он её решил убить. Увёз в лес и там ножом заколол. Косточки бросил в лесу, чтобы волки растащили и следа не осталось. Но министр жадный, сам себя проклял: снял с мёртвой королевичны всё золото и закопал там же, где убил её. А золото от крови волшебным становится. Вернулась королевична к нему птицей, да попала в ловушку. Очень боялся жадный министр, что золото воры утащат, и силки поставил…

Тут министр вообще без слов кричать начал, чистым криком. Выхватил из кармана тряпичную куколку и давай ей голову рвать. Но бросились на него стражники, скрутили в бараний рог и потащили в подвалы каменные. А кукла на полу лежать осталась — голова наполовину оторвана. Смотрят король с королевой, а сын их тоже на полу лежит без памяти, весь белый.

— Спасите, помогите! — кричат, а королевич ничего не слышит.

Пока все бегали и кричали, шорник куколку подобрал, иголку с ниткой поскорее достал и голову назад пришил. Тут и королевич глаза открыл, на ноги поднялся. Королева сына обнимать бросилась, король — гостя своего пришлого:

— Да ты же подвиг совершил! Сына моего спас, убийцу моей дочери разоблачил! Золотом тебя осыплю! А где доченька моя, птиченька моя?

Оглядываются люди, а гусыни нет нигде. Только махонькое белое пёрышко на полу лежит — словно бы ангельское.

Лилит Мазикина

Королевские загадки

Было это в те старые времена, когда везде были короли да королевы. Стоял на берегу реки город Пешт, и жило в нём много цыган. А в один день стало ещё больше — из цыганской деревни приехали в большой город отец, мать, сын и дочь.

Записался в городе отец во солдаты. Выдали ему новые сапоги, саблю и куртку-доломан, красивую, как у принца. А был тот цыган человек очень хороший, но с одной бедой: очень любил в картишки поиграть. Сядет с вечера играть с другими солдатами, и только утром из-за бочки встанет. Это вместо стола бочку ставили в карты играть: чтобы нельзя было под столешницей лишнюю карту спрятать. Сколько денег ему за службу ни дадут, ничего домой не принесёт. Бедовала его семья.

Стала его жена от бедности уже людям одежду стирать. А стирка тогда была такой тяжёлой — особенно если много её, — что скоро цыганка заболела. Увезли её в больницу для бедных. Тут новое несчастье: цыган проигрался, а денег отдать у него не оказалось. Сильно его побили злые солдаты. И его в больницу увезли, только в солдатскую. Остались мальчик и девочка одни и без денег. Пришёл хозяин комнаты плату брать, а детям и платить нечем.

— Подите, — говорит тогда хозяин, — вон отсюда, голопузые.

Девочка плакала, умоляла, но хозяин разрешил им остаться только на один день и только когда она ему отдала свои маленькие серебряные серёжки.

— Не надейтесь на родителей, — говорит хозяин. — Скоро они умрут. Больной бедняк — это всё равно что мёртвый бедняк.

Прошёл день, оказались брат с сестрой на улице. Идти некуда. Скоро зима, на улице холодно… А тут ещё от голода животы болят. Девочка немного спела, станцевала — ей с братом дали хлеба добрые люди, они его сразу съели, и всё. Тут и вечер подошёл, ещё холоднее стало. Где согреться, где переночевать? К другим бы цыганам пойти, но они же здесь чужие, где местные цыгане живут, не знают.

Ходили дети по тёмным улицам, бродили; подошёл к ним полицейский. Бродить, говорит, запрещено! Но потом смотрит на малышей, жалко ему их стало. Взял с собой и уговорил одну богатую семью пустить ребятишек в дом слугами.

Что за жизнь началась тут! Хозяева чуть что — и брата, и сестру били, а есть давали только объедки. И про те говорили: скажите, мол, спасибо! Вы столько не работаете, сколько едите! Одежонка вся у ребятишек порвалась. Вечером они обнимутся, поплачут тихонько, согреются и уснут. Что правда, то правда, спалось им тепло — поместили их на кухне за печку. И всей радости. Ещё и хозяева обзываются: копчёные, говорят. Дымом пропахли, в саже перемазались.

Случилось раз на Рождество, что королева решила в какой-нибудь дом зайти, людям показаться. Хозяева её увидели, себя не помнят — кланяются, за стол сажают, спрашивают, чего кушать изволит.

— Я, — говорит королева, — люблю загадками говорить, так что вы уж догадайтесь, когда скажу. Правильно угадаете — золотом осыплю. А промашка выйдет — из дома выгоню, беднякам дом отдам. Кто-то на Рождество от меня подарок да получит! Слушайте! Первое, что хочу, — то, без чего за накрытым столом сыт не станешь. Второе — то, без чего со стола ничего в рот не полезет. А третье дороже первых двух, без него ни первого, ни второго много не съешь.

Хозяйка в кухню пошла, а что схватить да на стол подать, не знает. Это деревенские были загадки, королева их в умной книжке вычитала. А хозяйка сама была городская и книжек про деревню никогда не читала. Тут девочка-цыганочка говорит:

— Я знаю, чего королева хочет, но помогу, только если вы мне потом половину золота отдадите.

Позвала хозяйка хозяина, пошептались они и согласились. Взяла девочка, отрезала ломоть хлеба. Потом