Локомотив «Бесконечный». Последний костыль - Кеннет Оппель

– Попробуй удержать меня. Я могу ускользнуть из любого захвата.

– Я верю тебе, – застенчиво проговорил он.

– Схвати меня за руку. Обеими руками! – Она взяла Уилла за руки и положила их на свое предплечье, тот неловко сжал их. – Крепче!

Уилл послушался. Девочка сделала какое-то очень простое движение и, прежде чем он понял, что произошло, освободилась из его хватки.

– Ничего себе, – сказал он и кивнул в сторону шатров, раскинутых по ту сторону железнодорожных путей. – Кто эти братья Клак?

– Урия и Кроуфорд. Кроуфорд умер. Он-то как раз и был предприимчивым. Теперь это захудалое представление, но все же какая-никакая работа.

Уилл вдруг почувствовал себя ребенком. Все его приключения, в отличие от отцовских, происходили в его воображении или были зарисованы в альбоме. Эта девочка, казалось, жила в другом мире. Смотреть на нее было подобно тому, как смотреть на дорогу, уходящую за горизонт: стоило только бросить взгляд, как сразу хотелось увидеть, что ждет дальше.

– Ты мог бы стать художником, – сказала она, показав на его альбом. – Ты об этом мечтаешь?

– Я не знаю, – опять смутился Уилл и пожалел, что не обдумал свои планы и стремления раньше. – Просто рисую.

– Глупо не использовать свой талант.

– У меня не так уж хорошо получается.

– А я думаю, очень хорошо.

Щеки Уилла вспыхнули. Проклятье, и почему только он так быстро краснеет?

– Ты, наверное, все фокусы знаешь? – спросил он, чтобы переменить тему.

– Какие, например?

– Ты умеешь исчезать?

– Конечно, – ответила она, немного подумав.

– Покажи!

– Но я пока не хочу исчезать.

– Значит, не можешь, – улыбнулся Уилл и прищурил один глаз.

Ее брови надменно поднялись.

– Невежливо обвинять человека во лжи.

– Я и не обвинял тебя… – начал он, но тут в отдалении раздался гудок локомотива, и Уилл вскочил на ноги. Он увидел поезд, но приближался он не с той стороны.

– Это не твой папа? Уилл покачал головой.

– Приходи сегодня вечером в цирк, – пригласила девочка.

– Сколько это стоит? – Он знал, что его мама переживала из-за денег. Она всю жизнь переживала из-за них.

– Для тебя – бесплатно. И родителей приводи. Только скажи мужчине на входе в шатер: «Jeg inviterte».

– Это что, какой-то секретный цирковой код? – взволнованно спросил Уилл.

– Нет, это просто означает «Я приглашен» по-норвежски.

– Ты норвежка?

– Наполовину норвежка, наполовину француженка, – пожав плечами, ответила она.

Для Уилла все это было невероятной экзотикой.

– Я с радостью приду, – сказал он.

Поезд медленно подъехал к платформе, издав еще один гудок. Начальник станции сполз со своей табуретки и вышел из хижины.

– А ты покажешь, как можешь исчезать? – спросил Уилл девочку.

Она широко улыбнулась.

– Обещаешь, что придешь?

– Обещаю.

Он перевел взгляд на поезд и заметил, что тот не был товарным. Локомотив тащил всего два вагона, и выглядели они нарядно.

– Интересно, кто приехал? – произнес Уилл и повернулся к девочке, но ее уже не было. Он посмотрел вокруг – ни следа. Локомотив медленно ехал вдоль платформы. Не могла же она проскользнуть перед поездом? Может, она и правда умела исчезать? Уилл вспомнил, что даже не спросил, как ее зовут… И у нее остался его зуб сасквоча! Он в ужасе ощупал свой карман. Пусто. В этот момент поезд остановился. Машинист и кочегар соскочили с локомотива и крикнули рабочим:

– Ребят, напоите и накормите паровоз!

Уилл побежал вдоль состава, чтобы обогнуть его, надеясь догнать девочку, но случайно налетел на выходившего из пассажирского вагона мужчину и растянулся на земле. Поднимаясь, он успел заметить его начищенные до блеска ботинки, твердо стоявшие на платформе.

– Прошу прощения, сэр, – произнес он, задыхаясь.

Мужчина был коренастый – неудивительно, что смог удержаться на ногах. У него были ухоженные усы и бородка, квадратная голова и очень высокий лоб. Дорогие жилетка и пальто обрисовывали солидное брюшко. С удивлением Уилл заметил в его глазах любопытство, а не гнев.

– Вы так спешите, молодой человек…

– Простите меня, но там девочка… Она взяла кое-что…

– А, она украла твое сердце, верно? Уилл вспыхнул.

– Нет, – пробормотал он подавленно, – зуб снежного человека.

– Вот это да! – произнес джентльмен с видимым интересом. Он наклонился, поднял раскрытый альбом Уильяма, и брови его взлетели на лоб, как только он увидел наброски.

Уилл в этот момент хотел лишь одного – исчезнуть, спрятаться, раствориться в воздухе, но уйти без своего альбома он не мог, а просить вернуть его было неудобно.

– Хорошие рисунки, – сказал джентльмен. – Я полагаю, кто-то в твоей семье работает на железной дороге?

Уилл заставил себя посмотреть в глаза приезжему.

– Мой отец, сэр. Я как раз его жду.

Ему стало казаться, что он уже встречал этого человека, но он не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах.

– Он работает в горах, да? Как его зовут?

– Джеймс Эверетт.

– Очень хороший человек! – кивнул джентльмен. Уилл подумал, что тот над ним смеется.

– Вы его знаете?

– Конечно, я стараюсь знать всех своих лучших работников. Я управляющий Канадской тихоокеанской железной дороги. Меня зовут Корнелиус Ван Хорн.

Ван Хорн протянул Уиллу свою руку. В первый момент мальчик не мог пошевелиться. Неудивительно, что лицо этого человека было ему знакомо: Уилл видел его портрет в газетах, да и отец часто упоминал о нем в письмах. В течение последних пяти лет Ван Хорн контролировал каждый шаг строительства дороги. Он был руководителем проекта, инженером, мечтателем – а также жестоким эксплуататором, как, по словам отца, некоторые называли его. Но также отец Уилла рассказывал о том, как Ван Хорн с сорокафунтовым[2] рюкзаком на спине прошел через девственный лес и вброд перешел бушующую реку. Уилл ответил на энергичное и крепкое рукопожатие железнодорожного магната.

– Как тебя зовут? – спросил Ван Хорн.

– Уильям Эверетт, сэр.

– Ты, должно быть, давно не видел своего отца?

– Давно…

– Знаешь что, Уильям Эверетт, почему бы тебе не поехать с нами? Мы направляемся в горы. – Его брови поднялись, он наморщил лоб, и лицо его приняло хитрое выражение. – Ты сможешь удивить своего отца и вернуться с ним сюда еще до темноты. А может, тебе удастся раздобыть еще один зуб снежного человека.

Уилл почувствовал, как в его груди что-то сдвинулось, как будто распахнулась дверца. Может быть, причиной тому встреча с девочкой из цирка, а может, это вид гор напоминал ворота в новый и опасный мир, но он чувствовал, словно жизнь вот-вот готова была раскрыться перед ним по-новому. У отца было столько приключений – скорее всего, ему понравится, если и Уилл сделает что-нибудь рискованное. К тому же они так давно не виделись – разве можно было пропустить шанс приблизить их встречу?

– А успею я сказать маме? – спросил Уилл.

Словно ему в ответ одетый в форменную одежду кондуктор спустился на подножку вагона и скомандовал:

– Все по местам, сэр!

– Ну как, Уильям Эверетт, ты с нами? – спросил Ван Хорн. – Из этого выйдет интересная история, а хорошая история еще никому не повредила.

Железнодорожный магнат повернулся и направился в свой вагон. Уилл посмотрел в сторону гостиницы, где ждала его мать, потом опять в горы. Прозвучал свисток. Уилл сжал зубы, резко вдохнул воздух и заметил, что начальник станции с любопытством наблюдает за ним.

– Вы не могли бы передать Люси Эверетт, что я уехал в лагерь встретиться с отцом? Она остановилась в гостинице миссис Честер.

Дело было сделано. Он направился к поезду и поднялся по ступенькам в вагон, но, оказавшись внутри, вдруг остановился, почувствовав себя не в своей тарелке. Он ни разу в жизни не был ни в таком красивом помещении, ни среди так хорошо одетых людей. Все они были в жилетах, в цилиндрах и с густыми бакенбардами. В вагоне стоял особый запах сигарного дыма и бренди. И все эти люди смотрели на него.

– Я вижу, вы привели с собой ежа, Ван Хорн, – произнес один из них.

– Прикусите язык, Беддоуз, – резко ответил Ван Хорн. – Это Уильям Эверетт, сын прокладчика. Он едет встретиться со своим отцом.

Уилл заметил, что один из джентльменов открыл окно. Он не мог и представить, что принес с собой запах менее приятный, чем запах сигарного дыма, который стоял в воздухе, и желал лишь одного – слиться с бархатными обоями. Ван Хорн положил свою большую ладонь ему на плечо.

– Уильям, этот бородатый господин – мистер Дональд Смит, президент Канадской тихоокеанской железной дороги. А вон тот бородатый господин – Уолтер Визерс, а тот чрезмерно бородатый господин – Сэндфорд Флеминг, еще один наш инженер…

Он продолжал в том же духе, но Уилл не запоминал имен и только кивал головой, стараясь не отводить взгляда, пока его представляли этим знаменитым и богатым джентльменам, и внутри у него при этом все трепетало.