Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма - Том Рейсс

Говорили, что спустя годы Людовик XVI, застенчивый и робкий супруг Марии-Антуанетты, краснел при одном лишь упоминании городка. Впрочем, после 1723 года, когда регент умер и центр придворной жизни сместился назад в Версаль, это название звучало нечасто. Оно вновь стало попадать в разговоры только благодаря человеку, ради которого я сюда и приехал, человеку, который жил и умер здесь в эпоху Французской революции. Неподвижная, будто намертво застывшая в воздухе прохлада, особенно отчетливая в этот промозглый январский день, дарила мне надежду, что кое-какие документы, которые я рассчитывал отыскать, все еще могли здесь храниться. Сидя за письменным столом, заместитель мэра производил незабываемое впечатление. Он лениво смотрел на меня, непроизвольно прищуриваясь, и говорил, столь же непроизвольно усмехаясь.

«В крайне непростую ситуацию», – решительно повторил он.

После чего молчал примерно с полминуты, обводя многозначительным взглядом меня, окно и предметы на своем бюро. За это время я успел заметить на соседнем столике глянцевый журнал о мотоциклах, он лежал рядом со стопкой брошюр о дворце. Я не мог сказать с уверенностью, но мне почудилось, будто заместитель мэра пользуется тушью для ресниц. Его большие карие глаза казались чересчур хорошо очерченными.

Чиновник покачал головой, улыбнулся и разочарованно прищелкнул языком. «Сэр, я знаю, вы проделали далекий путь из самой Америки, чтобы встретиться с ней, но боюсь, я не смогу это устроить».

Я начал мысленно подбирать подходящие возражения на французском. Французы, более чем любая другая нация на свете, ценят протест, вот почему они регулярно останавливают свои важнейшие фабрики и учреждения из-за общенациональных забастовок. Однако протестовать нужно правильно. Впрочем, заместитель мэра вновь заговорил, прежде чем я успел вставить хотя бы слово:

«Я не смогу это устроить, сэр, потому что дама, ради которой вы приехали, умерла».

Я решил, что ослышался. У женщины, которая согласилась встретиться со мной, сотрудницы местного музея по имени Элен, по телефону был совсем не старый голос. Мне и в голову не пришло спросить ее фамилию, потому что кроме нее в музее работал только охранник.

«Скоропостижная смерть», – сказал заместитель мэра. Кажется, он добавил что-то о болезни, возможно о раке, но я не уверен. Шок от услышанного разом опустил мой уровень французского языка на пару ступеней.

«В разговоре со мной она ни словом не обмолвилась о том, что больна», – сконфуженно произнес я.

«Мы все шокированы и опечалены», – ответил заместитель мэра.

Я постарался собраться с мыслями и, пробормотав соболезнования, попытался объяснить, как важно мне увидеть документы, которые хранила эта женщина: большинство из них вот уже двести лет не появлялись на свет, за исключением тех редких моментов, когда один коллекционер непонятных французских реликвий продавал их другому такому же собирателю. В конце концов документы, по всей вероятности, осели здесь, в крошечном музее, которому хватило скромных денежных пожертвований на их покупку. Я спросил, нет ли человека, который взял на себя обязанности Элен, и заместитель мэра покачал головой. Составлял ли кто-нибудь опись ее кабинета? Просматривал ли бумаги? Можно ли мне этим заняться?

«В том-то все и дело, в ее кабинете документов нет, – сказал заместитель мэра. – Элен боялась за их сохранность и положила все в сейф. Очень большой сейф, очень надежный. Но когда она умерла, она забрала шифр с собой. Никто его не знает. Она любила со всем управляться сама. Мы все перерыли, но шифр нам найти так и не удалось… Сэр, боюсь, здесь ничего не поделаешь. Несколькими неделями ранее у вас не возникло бы проблем, но сейчас, увы, ситуация крайне непростая. – Он прищурился. – Трагичная ситуация».

Произнесенное с полнейшей невозмутимостью истинного бюрократа, слово, тем не менее, было подобрано удачно. Безликое здание мэрии, спрятавшееся во дворе по соседству с печально знаменитым старым дворцом, находилось на одной улице с маленьким муниципальным музеем, где Элен так любила управляться со всем сама. С учреждением под названием Музей Александра Дюма. Но среди всех гостей городка, без сомнения, лишь горстка людей знала, что знаменитый автор стольких любимых романов, местный уроженец, был, в свою очередь, сыном великого человека – первого Александра Дюма.

Первый Александр Дюма родился в 1762 году во французской колонии Сан-Доминго, где выращивали сахарный тростник. Его отцом был Антуан Александр де л’Иль. Этот дворянин, скрывавшийся от родных и от представителей закона, прижил мальчика от рабыни-негритянки. Позже Антуан откажется от вымышленного имени и вернет себе настоящее – Александр Антуан Дави, маркиз де ля Пайетри. Он перевезет чернокожего сына через океан – в великолепие и роскошь поместья под Парижем. Но мальчик отвергнет отцовское имя вместе с титулом благородного человека. Он завербуется во французскую армию простым солдатом, указав в документах фамилию матери – Дюма. А когда, благодаря собственным заслугам, дослужится до высокого чина, даже не станет подписываться полным именем – Александр, предпочитая ему грубоватую и простецкую форму – Алекс Дюма.

Алекс Дюма был превосходным воином, человеком твердых убеждений, высокой морали и несгибаемого мужества. Он славился своей силой, искусством фехтования, храбростью и умением одерживать победу в самых отчаянных ситуациях. Но также отличался несдержанностью на язык, что приводило к проблемам в отношениях с начальством. Он был солдатским генералом, которого боялись враги и любили подчиненные, героем в мире, где такое признание доставалось непросто.

Затем, в результате уловок и тайного сговора, Алекс Дюма оказался узником, отравленным неизвестными врагами, лишившимся надежды и всеми позабытым. Вовсе не совпадение, что такая судьба похожа на жизненный путь молодого моряка по имени Эдмон Дантес. Не сегодня-завтра его ждет начало многообещающей карьеры и женитьба на любимой женщине, однако вместо этого он становится пешкой в заговоре, о котором и помыслить не мог, без суда и следствия попадает в темницу замка Иф – крепости на острове. Но, в отличие от персонажа из написанного сыном романа «Граф Монте-Кристо», Алекс Дюма не встретил в тюрьме покровителя, который помог бы ему совершить побег или найти спрятанные сокровища. Он так никогда и не узнал причину своих злоключений, внезапного падения от славы к страданиям. Я приехал в Вилле-Котре узнать правду о том, что же случилось с самым страстным защитником «свободы, равенства и братства».

Среди своих современников генерал Дюма был легендарной фигурой. Историки, описывая эту эпоху, часто делают паузу, чтобы рассказать какой-нибудь яркий анекдот о нем. Дэвид Джонсон в книге «The French cavalry 1792–1815» пишет о начале военной карьеры генерала: «Дюма был не только первоклассным солдатом[7], но и, вероятно, самым сильным человеком во французской армии… Его любимой забавой в школе верховой езды было встать в стременах, схватиться за какую-нибудь балку над головой и оторвать себя вместе с лошадью от земли». Более правдоподобным выглядит другой анекдот, который кочует из одного повествования в другое: как-то Дюма сражался в трех дуэлях подряд[8] – и выиграл все три, несмотря на ранение в голову. Эта легенда почти наверняка легла в основу одной из самых знаменитых и комичных сцен в романе «Три мушкетера»: д’Артаньян назначает дуэли Портосу, Атосу и Арамису почти на одно время (конфликт разрешается счастливо – «Один за всех и все за одного!», – когда появляются настоящие враги.)