Противостояние - Любовь Югорская

и мужьям их предохраняться. Я бабьим умом завозмущалась.

– Да ведь они и тех деток, которых уже родили, тяжело

растят. То материальные трудности, то болезни. Немного успокоившись, раскаялась.

– Вообще-то, у меня, видишь ли, материальное отношение к жизни преобладает, а священник заботится о спасении душ наших.

Женщина поддержала:

– Я тоже об этом подумала, но решила не лезть. Они мои сестры и бесконечно мне дороги, пусть поступают сами как знают.

Поговорив еще несколько минут о житейском, мы попрощались.

Прошло три месяца. Снова тот же голосок оповестил:

– Обе сестры забеременели. Уповают на волю Всевышнего, радуются.

Ну а через несколько дней новая новость, как гром среди ясного неба.

– Бабушка, у нас страшная беда.

У меня от одной интонации в голосе звонившей ноги подкосились.

– Господи помилуй. Что стряслось?

– Я же вам рассказывала, что сестры забеременели?

– Да. Конечно. Помню. И что?

Шмыганья носом и всхлипы прерывали ответ.

– Дело в том, что когда они пошли становиться на учет и стали проходить комиссию, у одной все прекрасно, а у Лены ужас что.

Пытаясь держать себя в руках опустилась на стул, сердце, перенесшее через себя не одну беду, тоже притихло, только боль появилась в груди.

– Давай-ка, родненькая, говори всё, как есть. По порядку.

– Ой, Бабушка. Страшно представить, что сейчас в голове у Лены. Ей сказали, что у плода нет конечностей, нет позвоночника и мозга. И что нужно срочно делать аборт. Если можно, посмотрите, и что скажете, я то и передам.

Удар, как говорят, пришелся ниже пояса. Хрупкую молоденькую Елену знаю давно. Сына её вычитывала, лежал в Нижневартовске в детской клинике с огромной температурой, потом по мере возрастания иногда привозили домой. Мать и жена она совершенная. Глянишь на пьющих, гулящих, обремененных пороками молодых и просишь Господа вразумить. А эта, чистая душой и телом, и такое горе.

Молясь, духовными глазами лечу за четыре тысячи километров к поверженной в страх и печаль беременной Елене, к её плоду.

– Слышишь меня, дитятко? – спрашиваю звонившую по телефону.

– Да. Да бабушка.

– Так вот. У ребенка в животе всё нормально. Есть все конечности и позвоночник, и мозг, всё на месте. Ребёнок здоров и развивается нормально.

– Но, бабушка. Её ведь на УЗИ смотрели. Они же сами не могли придумать?

– Давай так. Обследуйте её еще в других клиниках. А мне, что Бог дал увидеть, то сказала. Верить же или не верить – это ваше право.

– Спасибо, бабушка. Я верю и передам сестре. До свидания. Спасибо.

– Да хранит вас Господь.

На этом и расстались.

А мне даже не шпилька, а заноза в сердце вошла. Не

говоря уже о мыслях.

Зная, как врачи «грузят» тех, кого наметили склонить к своему решению, поняла, что без боя они не сдадутся. Дальше события развивались с еще худшей стороны.

Лена пошла к другому батюшке, местному, где она проживала и рассказала о случившемся, прося благословения на аборт. Священник долго и нежно беседовал с ней и запретил даже думать об убийстве дитяти в утробе. «Оставь всё на волю Божию, одному Ему ведомо, как с тобой поступить».

Все, знающие эту семью, приняли сердечное участие, кто как мог, в основном же, все молились Богородице и Пресвятой Троице, прося Их милости и поддержки.

Мы часто стали общаться по телефону как с Леной, так и с её сестрой и мамой.

Решили, что надо беременную привезти еще в какуюнибудь хорошую клинику и обследовать еще раз.

Как решили, так и поступили. На самолет и в столицу. Все с явной надеждой на то, что на периферии во всех предыдущих клиниках ошибались, ждали, что покажет дорогая аппаратура и скажут высококвалифицированные доктора. Какое же навалилось отчаяние, когда и здесь всё подтвердилось. Теперь в моих словах засомневались.

Думая, что я просто хочу успокоить отчаявшуюся, впавшую в уныние, Лену и её родственников, уже почти не воспринимали мои уверения о здоровом ребенке.

Договорились, что женщину привезут на вычитку.

Ждала назначенного времени и всё повторяла одно и то же. «Господи, помилуй, помоги, укрепи, путеводи. Властвуй и правь мною и всем моим естеством».

Встреча получилась плаксивая. Обнимаю худенькие плечи, веду в дом. Мать и сестра остались на улице.

– Ну, здравствуй, моя хорошая. Давненько мы не виделись. Всё по телефону, и то хорошо. Ляг, пожалуйста, на диван. Он жестковатый, правда. Постарайся выбрать удобную позу, а я посмотрю и помолюсь.

С отрешенным видом, посеревшая от постоянных нападок врачей и соболезнования знакомых и родных, грустного взгляда мужа, слез матери и сестер, Лена покорно улеглась.

– Да вы не переживайте. Я уже смирилась. Жалко только очень, а вдруг родится, останется жить и будет калекой. Мне сказали, что он может родиться и сразу умереть.

Начинаю молиться. Ложу руки на уже большой живот и глажу, глажу. Как малыш запрыгал.

– Да как же у него нет конечностей, позвоночника и

мозгов, если, смотри, что он вытворяет. Женщина обреченно махнула рукой.

– Врачи сказали, что это рефлекторные движения. Кровь ударила мне в виски. Молюсь и вижу, чувствую,

как от ребеночка идет волна любви и радости. О Господи, буди Твоя воля на нас.

– Нормальное дитя. Да еще и настолько нормальное, что реагирует на бабушкину молитву, любовь. Тут уж никакая рефлекторность не подходит.

– Вы такое говорите, а мне моя врач другое. Она с батюшкой говорила три часа. Уверяла его, что мне нужно идти на искусственные роды. Понимаете, нет у ребенка ни рук, ни ног. Мозга нет и позвоночника. Вы понимаете, кто у неё в животе?

– А батюшка что?

– Нет. Батюшка сказал, что никогда и ни под каким видом ни от каких уверений он не благословит мать убить собственного ребенка.

– Он прав, Лена. Благословить – это значит не только толкнуть тебя на грех, но и взять на себя такую страшную ношу. Увидишь его, обязательно передай поклон и попросить молиться за нас. Раз священник не отмахнулся от твоей проблемы – значит, тебя и с его стороны Бог бережет.

Пишу это сейчас, а память рук доносит тот живой нежный стук неродившегося, но уже такого родного ребенка. Горький ком подкатывает к горлу.

И хоть завозмущайся или негодуй сколько тебе угодно, ничего уже не исправишь.

После первой вычитки, чувствовала, что еще не всё. Видела, что околоплодные воды темные, но это поправимо. Если воду святят, она искрится чистотой, то уже эти воды Бог сделает пригодными для роста человечка.

Дня через три встретились снова. Обняла руками, поцеловала в лоб. Были бы крылья, и ими бы укутала.

Заглянула в животик, а там грустная крохотулечка, поникшее, ослабшее.

– Ты что моя хорошая, небось опять рыдала?

– Мне ведь врачи и здесь подтвердили диагноз. Все, как я раньше говорила. Нет конечностей. Недоразвитое тело. Так страшно, а вдруг родится калека и будет мучиться. Я его так люблю, своего малыша. Вот и плачу, даже помимо своей воли.

– Давай-ка мы, родненькая, ещё раз и с более жаркой молитвой обратимся к Богу. Если ты мне не веришь, то поверь Создавшему нас. Он ведь одним словом может сотворить все по воле своей или слепить из глины человека и вдохнуть жизнь. Так что долепить недостающие по Его воле созданное творение для Него не составляет сложности.

– Ну ладно. Я уже сама замучалась, родных достала, а как хоть немного успокоиться, не знаю.

– Сейчас полегчает, дитятко, помогай мне. Господь сказал – «Где двое обо Мне, там Я третий».

Леночка утвердительно кивнула головой.

Вычитка – это бой с нечистым. Он изощренный искуситель, похититель и мерзкий пленитель душ человеческих, очень усердно работает над теми, кто устремил свой взор к Богу. А тут такая возможность внести пусть тайное малюсенькое колебание и смущение в вере, может, в дальнейшем удастся полностью поглотить намеченную жертву.

Молюсь и чем мощнее, воодушевленнее воззвание к Высшим Силам, тем тяжелее и хуже мне становится. Зато чудо в животе оживилось, чувствую радость наполняет всё его естество. С умилением, любовью ложу руки на подпрыгивающее и жаждущее жизни Божие творение, дающее всем знать, что в утробе не рефлекс, а полноценный ребенок. Мы видим друг друга. Я с восторгом снова и снова доказываю матери, что дите в идеальном состоянии.

– Такой хорошенький, что хочется залезть руками внутрь животика и погладить. Чувствуешь, ведь, что вытворяет. Ты не первый раз мать, знакома со всеми ощущениями. Успокойся, пусть все идет как идет.

От явной помощи Богородицы и Пресвятой Троицы Лена почувствовала облегчение и рассказала, что её принял известный в церковном мире монах из Сергиевой Лавры. Долго беседовал, благословил на самостоятельные роды и дал молитву, если Господь помилует, ребенок родится и будет при смерти, то чтобы мать сама окрестила его.

– Неимоверной тяжести испытание обрушилось на вас с мужем и на ваших близких, но ты только оглянись сколько за тебя молится сильнейших столпов православия: в Сергиевой Лавре, в Оптине старец, в деревне батюшка денно и нощно помнит и молится, в твоем городе приходской священник, родные и я грешная со всей семьей просим у Бога помощи телу твоему и крепости духу.