Смерть и рыцарь - Пол Андерсон

Сан-Франциско, 8 марта 1990 года, четверг

К Ванде Тамберли Мэнс Эверард вернулся почти на закате. Сквозь пролеты моста Золотые Ворота лился вечерний свет. Из гостиничного номера они видели и слышали, как вагончики канатной дороги, погромыхивая, движутся к океану. Еще глазам представали острова, и отдаленный крутой берег серебряно-синей гавани, и паруса, точно крылья блуждающих чаек.

Как же хотелось там побывать! Оба агента Патруля надеялись, что у них появится такая возможность.

Едва Мэнс вошел, Ванда безошибочно разгадала выражение его обветренного лица.

— У тебя новая миссия?

Он кивнул:

— Когда позвонил Ник, стало совершенно ясно, что задумали в штабе.

Ей не удалось скрыть возмущение. В этот раз они и двух месяцев не провели вместе.

— Почему тебя не оставят в покое? У Патруля что, нет других агентов-оперативников?

— К сожалению, поблизости нет. Если честно, я мог отказаться, но заглянул в отчет и пришел к выводу, что никто лучше меня в этот раз не справится.

«Заглянул в отчет» — это было очень мягко сказано. На подготовку ушел весь день, Эверард освоил объем сведений, эквивалентный приличной библиотеке: история, язык, право, обычаи, опасности. И преобладали не тексты и не аудиовизуальные материалы, а непосредственно вводимая в мозг информация.

— Что ж, noblesse oblige,[1] — вздохнула Ванда, обнимая Мэнса и прижимаясь щекой к его широкой груди. — Все равно это рано или поздно случилось бы. Ладно, как закончишь, возвращайся в ту же минуту, когда скажешь «до свиданья», хорошо?

— Ты мои мысли читаешь, — ухмыльнулся он, гладя ее светлые локоны. — Но особой спешки нет. Самому охота управиться поскорее, но как же без прощальной пирушки? Будем гулять всю ночь.

— Это лучшее предложение за весь день.

Ванда потянулась губами к лицу Эверарда, и некоторое время в комнате звучал только нежный шепот.

Отступив на шаг, она попросила утратившим уверенность голосом:

— Это было чудесно, но, прежде чем займемся серьезным делом, может, объяснишь, что тебе поручили в этот раз.

— Конечно объясню, — согласился он. — За пивом?

Получив кивок, Мэнс почал две бутылки «Сьерра-Невада пэйл». Ванда взяла пиво и уселась на диван. Эверард был слишком взволнован, поэтому остался на ногах. Он набил трубку.

— Париж, начало четырнадцатого века, — заговорил он. — Исследователь-полевик, по имени Хью Марло, угодил… угодит в серьезный переплет, и мы его вытащим… обязаны вытащить. — Разговор шел на английском, а не на темпоральном, и Эверард был вынужден пользоваться временами и формами глаголов, плохо подходящими для хронокинетики. — У меня есть опыт работы в Средневековье.

Ванда содрогнулась — та работа не обошлась без ее участия.

— К тому же Хью мой современник. И хотя он не американец, а британец, у него тоже мышление западного человека из двадцатого столетия. В операции это может быть существенным подспорьем.

Редкому поколению удается сделать врагами предка и потомка.

— Что с ним стряслось? — спросила Ванда.

— Марло изучал тамплиеров. В то время их политический центр находился во Франции, но они имели многочисленные командорства и в других государствах. Помнишь, чем промышляли храмовники?

— Очень смутно.

Эверард разжег трубку, затянулся дымом и глотнул пива.

— Это один из военно-религиозных орденов, возникших в эпоху Крестовых походов. После того как крестоносцы потерпели окончательный провал, храмовникам удалось сохранить свое могущество и практически полную независимость. Кроме войн, они занимались ростовщичеством, за что и поплатились в конце концов. Орден превратился в огромную копилку, притом что отдельные его члены честно блюли аскезу, оставаясь воинами и мореплавателями. Храмовники стали непопулярны, даже по меркам той эпохи прибрали к рукам слишком много богатства и власти, но предъявленные им на судебных процессах обвинения выглядят в большинстве своем несправедливыми. Дело в том, что король Филипп Красивый, помимо прочего, хотел заполучить их сокровища. Он уже разорил евреев и ломбардцев, вытряс из них уйму золота. Этот честолюбивейший из монархов строил исключительно амбициозные планы, а потому всегда остро нуждался в деньгах. Римский папа Климент Первый, будучи ставленником Филиппа, всегда и во всем поддерживал его. Тринадцатого октября тысяча триста седьмого года французские тамплиеры подверглись внезапному аресту — мало кому удалось ускользнуть из тщательно раскинутых сетей. Храмовники обвинялись в идолопоклонничестве, богохульстве, содомии и тому подобном. Нужные королю признания добывались пытками. Итогом долгого и сложного судебного процесса стал разгром ордена тамплиеров и гибель на костре многих его членов, включая великого магистра Жака де Моле.

— Да, не повезло бедняжкам, — сделала грустное лицо Ванда. — Но зачем нужно их изучать?

— Это весьма важные события. — Мэнс не стал объяснять, что Патруль Времени считает необходимым иметь полные и точные сведения о любой из охраняемых им эпох. Ванда и сама это знала — еще бы ей не знать! — Надо отдать должное скрытности тамплиеров, они больше века хранили в тайне свои собрания и ритуалы. В финале это сыграло на руку их врагам, дало почву для ложных обвинений.

Что же произошло на самом деле? Сведения, содержащиеся в хрониках, нельзя назвать достоверными. Хочется выяснить подробности, и любая крупица информации может оказаться крайне полезной. Например, нам важно знать, что делали уцелевшие тамплиеры, рассеявшись по Европе, Северной Африке и Ближнему Востоку. Может быть, действовали в подполье, влияя на христианские ереси и мусульманские секты? Известно, что некоторые из этих рыцарей, очень немногие, примкнули к маврам.

С минуту Эверард пыхал трубкой и любовался профилем Ванды на фоне темнеющего неба, а затем продолжил:

— Марло залегендировался и вступил в орден. Провел в нем под чужим именем десятки лет, подружился с высокопоставленным рыцарем и получил доступ к секретам. И вот накануне королевского удара по тамплиерам рыцарь хватает нашего коллегу и сажает под замок, оставляя без связи с внешним миром. Это плохо — Марло слишком много знает.

— Откуда? — удивилась Ванда. — Разве у него нет… не было блокировки?

— Конечно была. Марло не может сказать никому постороннему, что прибыл из будущего. Но ведь нельзя не предоставлять полевому агенту определенную свободу действий, чтобы он мог самостоятельно оценивать ситуацию и… — Эверард пожал плечами. — Марло — научный работник, а не полицейский. Возможно, он мягкосердечен.

— Но разве столь грязный период не требует от человека сурового нрава и умения выживать? — спросила Ванда.

— Так-то оно так… Мне не терпится расспросить Марло и выяснить, что за семена он успел посеять и в чьих умах. — Эверард сделал паузу и добавил: — Как я догадываюсь, чтобы в разумные сроки продвинуться в орденской иерархии, он был вынужден демонстрировать кое-какие оккультные трюки, например предсказывать разные события. В Средние века мистические проявления не были редкостью, и аристократия относилась к ним благожелательно — лишь бы это не было откровенным шарлатанством и приносило ей пользу. Марло мог пророчить в интересах дела, но, похоже, он вышел за рамки дозволенного и сообщил высокопоставленному рыцарю Фульку де Бюше, что близится катастрофа — король и инквизиция готовят тамплиерам разгром. В сложившихся обстоятельствах он не мог раскрыть детали. Как я догадываюсь, Фульк понял: у него нет времени, чтобы связаться с великим магистром и убедить его в необходимости принять меры защиты, если такое в принципе возможно. И тогда у Фулька возникла идея взять Марло под арест, с тем чтобы передать его властям как колдуна, если предсказание сбудется, — авось тамплиерам зачтут заслугу, убедившись, что они были и остаются благонравными христианами.

— Гм… — нахмурилась Ванда. — И как же об этом узнал Патруль?

— Разумеется, у Марло был при себе миниатюрный радиофон. Наш агент всегда носил на шее распятие, и при аресте его не отобрали. Едва он оказался в одиночестве под замком, как связался с ближайшей базой и сообщил о своей проблеме.

— Понятно. Извини за глупый вопрос.

— Он вовсе не глупый. — Эверард подошел к Ванде и положил ей на плечо ладонь. — Просто ты еще не знаешь всех мудреных уловок Патруля, хоть и не раз побывала в деле.

Улыбка на ее лице продержалась недолго.

— Надеюсь, в этой операции будет… больше мудреных уловок, чем риска, — тихо проговорила Ванда.

— Помилуй, какой тут риск! Дело-то пустяковое: вытащить Марло из запертой комнаты.

— Коли так, почему понадобился именно ты? — резко спросила она. — Любой патрульный способен заскочить туда на темпороллере, посадить коллегу в седло и выскочить.